Осенняя распутица понемногу прекращалась. Ночной мороз начинал сковывать лужи и чинить, заваленные грязью, дороги. По этим дорогам отходили мятежники на зиму в Прагу. Всё лето они просидели под Пльзенем, древней вотчиной Розенбергов. Весь мир с ужасом наблюдал, как немытые богемские крестьяне громили войска Императора Сигизмунда. Теперь они на Библии поклялись не отступить от Пльзеня, не взяв его. Последний оплот Императора в Богемии – Пльзень, уже был готов сдаться, но старинный род Розенбергов загнал в город целый обоз багдадского золота, что резко подняло боевой дух обороняющихся.
А у осаждающих золото кончилось. Их войско бросило работу, а порох, стоявший под открытым небом, попросту отсырел. Замолчали пушки и гаковницы. Да и пушкари больше не заботились о своих орудиях, лафеты которых уже начали гнить. Из крепости в осадный лагерь всё чаще стали сновать агитаторы. С началом осенних холодов выяснилось, что все леса в округе сожжены Розенбергом. Войско начало зябнуть.
Закончилось всё тем, что начале ноября одна из частей отказалась подчинится полководцу Прокопу Великому. Тот, в надежде вразумить их, сам отправился в ту часть, но, когда он, заходя в землянку, сказал: «Всю дурь из вас прогоню!» — один солдат ударил его алебардой по голой голове. Прокоп упал, но остался жив. Вместе с оруженосцем он выехал из осадного лагеря и отправился в своё родовое имение.
Без Прокопа войско разложилось и начало отход. Всех полковых командиров перебили, а пушки бросили. Один священник выдумал, будто Библия, на которой всё войско клялось не отступать от Пльзеня, была неправильной, и будет богоугодно эту клятву нарушить.
На валу, вырытом осаждающими, копошились двое.
— Давай быстрей! Все уже, наверное, сидят в тёплой Праге, а мы здесь осматриваем тела офицеров в поисках золота! — возмущался первый.
— Но не я же это придумал! – отвечал второй. — Я тебе сразу сказал: «Казну увёз с собой Прокоп».
— Да нет же! Я сам видел, как он и оруженосец выехали из лагеря, даже без заводных коней. Я точно знаю, что вся казна у офицеров!
— И как? Ты нашел на этом хоть одну монету?!
— Надо всё искать лучше!
— Да нет тут ничего! Бери свою котомку, и идём в Прагу!
— Ладно, ладно.
Оба встали и, взяв свои нехитрые пожитки, пошли.
— Стой! Погоди! – закричал один.
— Ну что там опять?!
— Сейчас!
Первый забежал за вал и по разбитой земляной лестнице спустился в траншею. Там, в закутке, где ещё теплился костерок, со своей аркебузой, сидел Якоб.
— Якоб, брат! Ты чего не идёшь? Зима ведь.
— Я, как и ты, дал клятву не отступать от крепости, пока она не будет взята.
— Ты разве не слышал? Библия, на которой мы клялись, неправильная и еретическая! Да и неужто ты хочешь взять крепость в одиночку? Все ушли.
— Я остаюсь здесь.
— Ну как знаешь. Бывай.
— И ты бывай.
С этими словами клятвопреступник пошёл к своему коллеге и вместе с ним направился в Прагу. Якоб остался один под Пльзенем.
Он проверил аркебузу. Приклад крепок, а промасленная тряпочка прикрывает его от сырости. Костёр горит, горит и лампада перед одной иконкой. Горит и фитилёк. Когда надо, порох в аркебузе получит огня.
За проверкой оружия Якоба застало открытие ворот. Крепость отворила свои двери, опустился мост, и вперёд выехал рыцарь на коне. За ним ещё несколько. Рыцарь принялся осматриваться, но из-за шлема ничего не видел. Шлем у него был дорогой, фландрской работы. Рыцарь поднял забрало, вдохнул и вдоволь стал осматривать округу. Якоб вскинул аркебузу, засыпал пороха на полку, прицелился прямо в шлем и поднёс фитиль к пороху. Но сколько он ни тыкал фитилём, порох не загорался. Сырость победила даже его.
Рыцарь, слыша шорох, оглянулся и увидел Якоба. В испуге он пришпорил коня, спасаясь от ещё не выпущенной пули. Он оглянулся, ища других стрелков, но их не было. Поняв, что порох у Якоба отсырел, рыцарь расхохотался.
— Попутал! – рыцарь вынул меч, подъехал к беспомощному Якобу и одним ударом вышиб у него аркебузу из рук. Якоб выхватил кинжал, но попросту не доставал им даже до коня.
— Говори! Где всё ваше войско? — прокричал Якобу рыцарь.
— Отошли… — с сожалением произнёс Якоб.
— Отошли? Но они же клялись на Библии не уходить.
— Всегда найдутся клятвопреступники.
Рыцарь снова осмотрел лагерь:
— И в правду не души! Но что ты тут делаешь? Тебя оставили парламентёром или шпионом?
— Нет. Я осаждаю эту крепость.
— Ты?! Один?! – вновь расхохотался рыцарь. — Иди отсюда к своим, я милую тебя, но передай, что скоро я с войском буду у Праги!
— Я не уйду. Я поклялся и буду верен своим словам.
— Ну молодец, что верен. Иди лучше ко мне. Будешь моим оруженосцем. Верные мне, а не моему золоту, люди здесь всегда в почёте.
— Благодарю, но не могу. Крепость не взята, и я буду тут.
— Ну что же… — Рыцарь выдохнул и вытащил из-под седла массивный ключ: -Держи!
— Снова благодарю вашу милость, но что это за ключ?
— Ключ от города. Я сдаю его тебе, – рыцарь протянул ключ Якобу, но сзади подъехал оруженосец. По его лицу виделось недовольство тем, что крепость сдают непонятно кому.
— Сеньор! – обратился к рыцарю оруженосец. — Рыцарь ли тот, кому вы хотите сдать крепость?
Услышав это, рыцарь прекратил передачу ключей.
— Рыцарь ли ты? И как тебя зовут?
— Якоб, а рыцарем я никогда не был.
— Но это поправим, – рыцарь трижды ударил Якоба мечом и добавил: — Да будут это последние три удара, на которые ты не ответишь.
С этими словами рыцарь вручил меч и ключ Якобу.
— А теперь Якоб иди служить ко мне! Я дам тебе в управление лучший свои ордонанс.
— Я очень благодарю вашу милость за это предложение, но не могу предать своих товарищей.
— А они-то тебя могут… – прошептал рыцарь. — Ладно. Тогда возьми у меня коня и иди куда хочешь. И везде говори о милости, оказанной тебе паном Розенбергом!
Якоб получил от Розенберга обещанное и уже ехал, а Розенберг, пересев на другого коня, поскакал в место изготовления своего шлема.
Якоб ехал по дороге на дорогом коне. Мысли его переполняла радость и благодарность Розенбергу. Как он с жеребцом, мечом, рыцарским чином и ключами от Пльзеня вернётся домой. Там его встретит жена. А он встретит своих друзей. Как будет он хвастать всем тем, что получил. Как завоевал он в одиночку Пльзень, который не смог взять даже Прокоп Великий. Как потом они отправятся воевать с Императором Сигизмундом, победят его и его союзников. И когда уже Розенберг будет нуждаться, то Якоб тоже поможет ему. Как спасут они от папской ереси весь мир. И как наступит Царство Господне. А что? До него не так уж и далеко. Оно будет уже в 1500 году. А может Якоб уже попал в рай?
С такими мыслями гордый воин ехал в Прагу, рассказывая всем по дороге о милости Розенберга. Да и Розенберг постарался. Когда Якоб подъезжал к Праге его историю здесь уже знали. Единственный он вернулся в Прагу победителем. И единственный был обласкан и Розенбергом, и народом, и судьбой. Вся Богемия узнала имя своего героя.
Дома жена уже ждала его. Стол ломился от обилия кушаний, а стулья от обилия гостей. Из знакомых не пришел только священник из ближайшей к дому церкви. Его вызвали в городской совет, так что еду благословляли сами, как могли. Потом открыли погреб и вынесли его содержимое. Так никто и не заметил, как все уснули. Храп разносился на всю улицу.
С рассветом Якоб пробудился. Все гости ещё спали. Он поднялся и тихо направился в загон. Зайдя туда, новоиспечённый рыцарь начал седлать коня. Когда-когда, а сейчас он хотел поездить. Якоб взобрался в седло и выехал со двора.
Улицы Праги были пусты. Быть может, весь город вчера вечером радовался, а сейчас спит? Якоб направился к церкви, но её двери были закрыты. Неужто священник был в совете всю ночь и находится там сейчас? Якоб дёрнул удилами и погнал коня к ратуше. У крепостных ворот он остановился. Навстречу ему шли несколько десятков солдат, а впереди них шёл священник. Якоб слез с коня и поклоном приветствовал Святого Отца.
Священник, не здороваясь с Якобом, повернулся к солдатам и скомандовал: «Берите еретика!». Солдаты, повинуясь приказу, схватили Якоба и поволокли к ратуше. Священник взял коня под уздцы и повёл за ними. Якоб, не понимая происходящего, пытался скинуть солдат или хотя-бы получить от них объяснение, но ничего не выходило.
Солдаты завели его в ратушу. За ними пошёл и священник, оставивший коня солдату на дворе, сказав: «Держи ты моего коня», — и тихо прошептав: «А скоро и меч, и ключи от Пльзеня будут мои».
Все они зашли в главный зал. Там, в полном составе, сидел высший городской нобилитет и городской совет. Вокруг стояла стража с алебардами.
— Ну что, — начал священник. – По вашему суду, что шёл здесь всю ночь, обвинённый вами Якоб, приведён сюда для оглашения вашего приговора. Брат Томаш, огласите приговор.
Из сидевших поднялся одетый в меха горожанин. Он развернул бумагу и принялся читать:
— Решением суда Чешских Братьев, Якоба, сына Мартина, за дружбу его с подлым Папистом Розенбергом, злейшим врагом Богемского народа, за его еретические проповеди, что призывают дьявола на нашу землю, за то, что он не последовал за войском и покинул ряды воинов, за его колдовство, имевшее целью лишить Прагу её вечных вольностей…
Якоб молча стоял и смотрел на священника. Тот отвернулся и упёр взгляд в Томаша, читавшего приговор. Томаш всё чаще срывался на крик, его голос эхом множился и гулял по залам:
— Его желание захватить власть совместно с Прокопом! Его участие в заговоре против нас! Его подлое отношение…
Томаш перешёл в истерику. Зачастую с его губ срывались слова, каких и быть не могло в официальном приговоре суда.
— Его подлое отношение к могиле нашего святителя Яна Гуса!
В тот момент один из солдат, не выдержав потока клеветы, представлявшейся ему чистой правдой, размахнулся алебардой и ударил Якоба острием в голову, закричав: «Да воздастся тебе за дела!»
Якоб упал замертво. Томаш остановился и удивлённо взглянул на солдата, а затем на тело. Повисшую тишину быстро разрядил священник: «Да свершилась воля Божья!»
Говорят, что в момент, когда Якоба убили, его конь встал на дыбы, отопнул солдата и поскакал по улицам города, а дальше и по полям, постепенно приобретая бледный цвет.
В тот же день священник явился с солдатами к жене Якоба, объяснил все выдуманные грехи её мужа и потребовал отдать ключи от Пльзеня и меч, но ничего не получил. Сколько солдаты не осматривали дома, они ничего не нашли. Со злобы священник приказал хоронить Якоба на неосвящённой земле в лесу.
Хоронили его тайно. Лишь священник и двое землекопов. Тело столкнули в яму, зарыли и поставили сверху первый попавшийся камень. Но жену Якоба так и тянуло туда. Прийдя на это место, она увидела свежую землю и поняла. Рядом она зарыла, спрятанные ею, меч и ключи.
Через много лет на том месте был поставлен большой камень с надписью: Якоб. В Пльзене тоже стоит статуя Якобу. После каждой ночи положение её рук менялось. А в тяжёлые времена статуя вынимала из ножен меч. Уже в 17 веке император Фердинанд приказал снести монумент, но его даже не смогли сломать.
А земля, где был он похоронен, была неосвящённой. Так священник думал после смерти отправить Якоба в ад, но собственным телом Якоб и освятил эту землю. Говорят, что рядом с его могилой сейчас стоит храм. Но это разговоры.
А вот его побледневший конь по сей день скачет по миру.
