Старый город был давно уже брошен, но один человек всё ещё приходил сюда в один и тот же день, из года в год. Дома, заросшие лианами, замшелые дорожки, некогда бывшие приятными улочками с каменной брусчаткой, деревья на крышах, кусты — все вокруг было как бы укрыто от любопытных глаз, укутано в прекрасную зелёную шаль. Там и тут между камней пробивались цветы, щебетали в гнездах птицы. Тёплый солнечный свет пятнами ложился на мягкую траву, яркими зайчиками отскакивая от капель росы. Утренний воздух был чист и свеж, дышалось удивительно легко.
Город стоял покинутым уже несколько десятилетий. Всё давно пришло в негодность, заросло бурьяном, но от этого у городка появилась особая, неповторимая красота. Он слился с лесом, стал таким же зелёным, диким и свободным. Гость поднялся с согретого солнцем пня и по тропинкам неспешно пошёл к озеру.
Он помнил город живым, только он один помнил. Этот городок всегда оставался тихим и спокойным, как бы ни менялся мир вокруг. Гость помнил, как он ещё маленьким беззаботно носился с другими ребятами по узким, уютным переулкам, как выпрашивал яблоки у доброго торговца, как прыгал по крышам, вспугивая пригревшихся птиц… Как давно это было.
До озера было рукой подать, и вскоре гость уже стоял на каменистом берегу, задумчиво разглядывая мокрую блестящую гальку. Водяная гладь сияла солнечными бликами, ветер пускал по озеру лёгкую рябь. В прозрачной воде у самого дна резвились мальки, прячась в ил от любого неосторожного движения человека; по поверхности скользили на длинных ножках водомерки. Развалины городских домов остались позади, остановившись вместе с лесом на светлой опушке. Впереди, уже за озером, высились тёмные ели, заслоняя собой горизонт. В голову гостю ворвались воспоминания.
***
— Берегись!
Мальчик отскочил в сторону, увернувшись от с грохотом упавшей тяжёлой балки.
— Уводи всех отсюда, слышишь? — крикнул ему отец, взяв на изготовку своё старое ружьё, которое уже многие годы висело у них на стене. Снаружи прогремел ещё один взрыв, дом снова содрогнулся. Мальчик растерянно поднял глаза. «Страшно…»
— Быстрее! Бегите отсюда! — мужчина рывком открыл люк, ведущий в подвал, и посмотрел на сына. В его взгляде, затмевая отчаяние, печаль и боль, горела настоящая, серьёзная решимость.
— Выведи всех, спрячьтесь в лесной сторожке! Я дам вам время, уходите! Ну же, ну!
Мальчик вздрогнул. Опять взрыв. Вышибло последние стёкла из окон, они разлетелись по комнате острыми осколками, впиваясь в стены и разрывая обои. В дом ворвались новые клубы пыли.
— Сейчас же! — крикнул отец откуда-то со стороны.
Задыхаясь от дыма и невольных слез, хлынувших из глаз, мальчик рванулся к люку.
— Все за мной! Сюда! Идите на мой голос!
Люди, тяжело кашляя и закрывая руками лица, пробирались к мальчику, спотыкаясь об опрокинутую мебель. Один за другим они наощупь спускались в подвал, а мальчик всё звал и звал, срывая голос, пока не почувствовал чью-то нежную руку у себя на голове.
— Иди, все уже внизу, — произнесла мать, поглаживая сына по волосам.
— А… Как же ты? Как же папа? Я не могу вот так бросить вас здесь! — запнувшись, воскликнул мальчик. — Я… Я должен…
— Сейчас ты должен уходить и помочь уйти остальным, — мать обняла его дрожащими руками. На шею испуганному мальчику упали тёплые капли.
— Я верю в тебя.
Внезапно раздался страшный гул. От материнского толчка мальчик полетел вниз, чудом ухватившись за ступеньку деревянной лестницы у самой земли. Наверху со страшным шумом обвалился потолок.
Какое-то время мальчик не мог даже пошевелиться. Не в силах поверить в произошедшее, он стоял, глядя в пустоту прямо перед собой, и судорожно глотал воздух. В голове шумело, от слез уже щипало глаза. Мальчик чувствовал, как теряется и погружается в холодную, неприятную темноту; сил, казалось, не хватало даже на эмоции. Но вдруг сзади послышался детский всхлип.
И тут в ушах мальчика неожиданно зазвенели последние слова его матери: «Я верю в тебя». Прямо как колокольчик на его любимой детской игрушке. Интересно, где она сейчас…
— Идём, — тихо уронил мальчик, крепко, почти до крови сжав кулаки. Он нашёл в темноте факел и чиркнул спичкой. Неровный, слабый свет упал на грубые земляные стены и тяжёлую деревянную дверь в углу.
— Следуйте за мной.
Уже потом, у самого выхода из подземного хода, что-то взорвалось. Он никогда не забудет этих вскриков, звуков падающих камней и земли и душного, влажного, давящего запаха того проклятого подземелья. Ну почему, почему только он?
***
Гость зажмурился, опустился на прибрежные камни.
Время уже перевалило за полдень, становилось жарко. Шелестели, пролетая над водой, стрекозы, стрекотали кузнечики, шуршал травой и листвой деревьев ветер. Солнце, оказавшись в зените, нагревало разрушенный город и лес, в воздухе повис приятный хвойный запах сосен и елей. Иногда раздавались всплески — это играли в воде рыбки, серебром переливаясь на свету. Щебетали на ветках птицы, прячась в листве, на тёплые камни развалин выползли греться ящерицы. Этот мир в солнечной мозаике был прекрасен, и гость благодарно улыбнулся ему, такому знакомому, но такому чужому. Человек встал на ноги, отряхнул плащ и медленно подошёл к самой кромке воды.
Упали, тихо разбившись, добрые, грустные, невесомые капли солёного дождя.
«С Днём рождения».
