«Я к вам пишу» сказать желаю,
Но сердце замирает аж.
Вздыхаю. Сладко замираю,
Во тьме увидев облик ваш.
Вы смотрите из тёмных кудрей
В тени сгорающей свечи.
Там за стеклом светает утро.
А в полутьме лишь мы молчим.
Я взору не могу поверить.
Ваш взор — так трепетен и прост.
Я — взглядом в стену, чтобы сверить
Тот взор с портрета, этот взор.
И неужели? вы с картинки
Сошли ко мне. Что дивный сон.
Там — на стене — одна фальшивка.
А тот поэт — вот здесь вот он.
Я отмираю постепенно.
Вы чутко ждёте в тишине.
— Ну что, родная, вам полегче?
Я выдыхаю:
— Не совсем.
И хочется сказать так много.
И шёпотом спросить «зачем?».
Душа дрожит в немом восторге.
А сердце бьётся всё сильней.
Вы подходите поближе
И смотрите мне прямо в душу.
— Ты что, родная, тоже пишешь?
Признаюсь, я неравнодушен
К талантам юным безвозмездно
И к властию чужой души.
Скажи мне, милая, зачем же,
Позволь узнать мне, пишешь ты?
Что твоё сердце, грудь тревожит?
И что же рвется изнутри?
Что нынче душу хрупко гложет?
Чему же лишь подвластна ты?
— Вы знаете, любезный Пушкин,
Что значит душу грызть внутри.
В душе грохочут мины, пушки,
И жизни там полно в груди.
Там лентами сквозь эти рёбра
Взвивается лозой желанье
Хоть чувства выплеснуть на волю
Красиво-грубыми словами;
Взвивается; и жжёт так нервно.
Щемит в бездействии в груди.
Вы знаете, я разбиваю стены,
Окопы, лезвия внутри;
Я рушу все людские сдвиги,
Тараном пробиваясь в небо,
Сквозь слово, эти рифмы крики,
Свободу жажду я из склепа.
И выливается на лист
Сухим дождём из слез признаний
Мой грубо-нежный хрупкий стих,
Мой выход голода страданий.
Блестит в глазах неясный блеск,
Задумчиво ведёте тростью.
— Поверьте, право, не у всех
Стихи в груди подобны кости.
Я не встречал таких метафор.
Вы покорили меня, честно.
Без фимиама, без анафор,
Без лести, прямо, безвозмездно.
Мне даже стих читать не нужно —
Я вижу страсть в твоей груди.
Не растеряй её бездушно.
Твоя же страсть — навеки ты.
Пиши без права на сомненья,
Без твёрдых кольев на душе.
Пиши до боли, до забвенья,
До слез, до счастья, до клише.
Я верю, знаю, точно сможешь
Найти свой отклик и покой.
Но гнать за ними здесь негоже.
Идёт своей пусть чередой.
Ну что ж, кончаю, право, счастлив
Увидеть ваших глаз красу.
Быть может, как-то без ненастья
Я к вам когда-нибудь приду.
Свеча вконец уж обгорела.
Накрыла тьма, хоть утро там.
И шёпот в темноту забвенья,
Неслышное «Спасибо вам».
***
Я утром проснулась совсем не от шумных взрывов.
Пол в это раз не стал убегать из-под ног.
Я проснулась от стука странного тёплого ливня,
Что водою смывал зачерневшую кровь в водосток.
Солнце сквозь тучи бросало тепло на проспекты.
Захлестнуло спокойствием, так обжигала волна.
И в мыслях такое странное и безответное:
Может быть, всё же кончается эта война?
На улице жутко спокойно, по-нежному тихо.
Кажется, это совсем не обычный покой.
Я поднимаюсь с кровати, боясь потревожить лихо,
И смотрю в просветлевшее нынче без боли окно:
А там за окном на улицу люди выходят тревожно,
Может, у них тоже что-то кольнуло внутри.
Я слышу их шёпот: «а что, жить уже можно?
У меня чувство такое, что вся война позади».
Я выхожу к ним, спускаюсь на площадь.
Каждый на улице словно чего-то ждёт.
Ждёт чуда? Ждёт всё же чего-то хорошего.
Новой атаки никто не переживёт.
Застыли минуты. Дрожь подступает к горлу.
И чувствую это я здесь не одна.
Вдруг голос из радио восклицает громко:
«Люди, ликуйте, закончилась эта война!»
И слезы. И крики. Объятия. И взыванья.
Колени не держат. Плачет с народом земля.
Плачет от счастья, от боли, от ликования.
Боже, спасибо, что кончилась эта война!
Благодарности сыпятся в небо, поцелуи в землю.
Наконец на сердце наступит своя тишина.
И всё же, молитвы к Богу в бескрайнее небо:
Пожалуйста, пусть никогда не приходит война.
