XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Люди на улице шагали будто черепахи. Их ноги вязли в каше ещё не растаявшего снега и песка. Идти было достаточно трудно, на всё это уходило больше времени, чем обычно.
Для пунктуальных людей это и вправду было испытанием.
Не раз ходивший этим путем Мистер Н точно знал, сколько времени займёт дорога. Он пытался идти как можно быстрее, но пальто, будто специально ставшее слишком длинным, путалось, когда он пытался ускориться.
— Хуже просто быть не может! – воскликнул он, потом тут же оглянулся. Он был слишком взволнован тем, что его может кто-то услышать и посчитать глупцом.
С раскрасневшимся лицом он замер, коря себя за то, что на пару минут опоздал. Он бездумно смотрел на пешеходный переход.
Тот, кого он ждал, всегда спешил. Правда, только тогда, когда уже было поздно. Как бы ни комично было сидеть до последнего, он был уверен, а точнее знал, что его будут ждать. И тот факт, что ждали его по просьбе, а не потому, что хотели, заставлял его улыбаться. Это внушало ему такое же доверие, как и те полки, что он сделал для кухни. (В чём-чём, а в собирательстве полок он был хорош).
Мистер М, перепрыгивая через лужи и обходя людей, спешил к месту назначения.
А на другом конце города люди собирались на площади. Даже несмотря на позднее время, каждый посчитал своим долгом выйти с плакатами, которых они даже не читали.
«Будто гусеницам объявили, что в озере, на дне, хранится напиток, который превратил бы их в бабочек раньше времени», — сказал бы Мистер М, если бы его пожелали слушать.
Маленькие дети упускали возможность подружиться с кем-то. Было слишком боязно отойти от тех, кто их зачем-то сюда привёл.
Дети знали, что просить вернуться домой слишком эгоистично и неправильно. Их так учили.
Мистер М лишь улыбался в ответ на гнев своего друга. Он прекрасно знал и понимал, что Мистер Н вечно будет недоволен им и его привычками. Мистер Н был слишком труслив, чтобы всерьёз пытаться его переделать. Можно даже сказать, что он цеплялся к нему как улитка к стеклу, по которому ползёт, будто спортсмен, он держался за него как за турник.
— Я правда рад, что ты согласился сходить со мной, – бормотал Н, идя чуть быстрее, чем его спутник.
— Дом ужасов. Почему нет? Я не любитель всего этого, как ты знаешь. Но что поделать. Ты попросил меня.
Они шли под быстрые, временами затихающие голоса прохожих.
Там, где находились они, было спокойно. Не было возгласов протеста, криков людей, пытающихся загнать всех по домам.
Люди были слишком настырны, чтобы вернуться к своим окнам и кроватям с хлипкими ножками.
Они смотрели глазами полными уверенности и восхищения на то, что они решились на это.
Будто туман полностью охватил их, полностью отобрал способность ориентироваться в пространстве.
Такой же туман охватывал людей в доме ужасов. Казалось, что что-то пошло не так. Декорации выглядели слишком реалистично или свет был не тот, но паника заполняла все внутренности и заставляла пальцы трястись слишком сильно, до того, что невозможно было ухватиться за того, кто был рядом, до того, что невозможно было оттолкнуть от себя падающие изуродованные фигуры.
Мысли в голове образовывали клубок ниток, который был разодран агрессивным котом.
Весь этот день был разодран этим агрессивным, дворовым котом.
Позже всё обозвали халатностью. Всё было затянуто пеленой из паутины людей, которые были там, знали достоверно и никому ничего не говорили.
Люди больше не выходили на площадь. Мистер М больше не опаздывал на встречи с Мистером Н, который, к слову, стал опаздывать сам и приобрёл новый страх. Страз надолго задерживаться в домах, если можно так сказать.
Ноги людей также путались в каше. А те события растаяли со снегом по весне.
