X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

…В кабине было жарко и душно, стенки корабля тряслись и казались раскаленными, их было страшно коснуться. Второй пилот что-то кричал в рацию, но я не понимал его слов : вроде бы и на русском, а что говорит — не разберешь! Да ещё и громкое урчание мотора заглушало все остальные звуки! Пот заливал глаза, и сколько ни пытался я что-нибудь разглядеть в иллюминатор, ничего не удавалось. В довершении всего сверху на лицо упало что-то мягкое и пушистое, оно щекотало лицо, мешало смотреть, но как я ни отмахивал эту тряпку в сторону, она опять оказывалась перед глазами. «Держи руль! Мы разобьёмся сейчас!»- успел крикнуть я второму пилоту и…проснулся.

Солнце жарило уже с утра, и я, укутанный в пуховое одеяло, еле дышал от духоты. Ещё и Васька примостился рядом и своим хвостом бьёт меня по носу! Вот она, тряпка из сна!

В комнате тишина, дед с бабушкой, видимо, во дворе, встали давно. Пора бы и мне вставать! Только делать совершенно нечего: Антоха с мамой на три дня уехали в город, а больше и мальчишек в округе нет. Не с соседской же пятилетней Танюшкой играть! Она, конечно, хорошо умеет яблоки с деревьев собирать, цепляется за сучки, как обезьянка. Но сейчас яблоки собирать рано,они ещё кислые, а больше с ней делать нечего. Придется развлекаться самому.

Кот, несмотря на его возражения, с кровати был согнан, одеяло-в сторону и сам на пол, к спасительному вентилятору. Здесь можно полежать и ещё раз обдумать весь сон. Сердце понемногу переставало бешено биться, страх и волнение сдувало прохладным ветерком лопастей, я понемногу успокаивался. Сон был очень реальным, и я даже жалел, что проснулся: мне хотелось ещё раз пережить ощущение полёта, которое я испытал во сне и вспомнить пейзаж, еле видимый за мутным стеклом иллюминатора. Только как ни пытался я ещё раз пережить те эмоции, ничего не получалось, сон ускользал. Мне стало грустно и обидно, будто мне подарили игрушку, а она оказалась за стеклом, дескать, смотри, но руками не трогай!

От этих невеселых мыслей меня дедушка отвлек. Он будто чувствует мое настроение. Вот и сейчас напевает: «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы!»

Даааа, хорошо бы оставить свои следы на какой-нибудь планете! А лучше даже и не следы, а табличку какую-нибудь. Выходят такие космонавты из корабля, радуются: «Мы первые! Ура!», а там –раз! Табличка: «Тут был Тимка Крохин»! Вот была бы загадка века! Все ученые себе головы бы изломали: «Кто это? Как это? Неизвестная цивилизация?» По Рен ТВ сюжет бы сняли про меня. Эх, только вот как попасть -то на эту планету? Да ещё и с табличкой! Тут думать надо!

-Эй, соня, вставай! – зовет дедушка

— А я и не сплю давно,- отвечаю я и сразу, пока дед о чем – нибудь другом не заговорил, ему вопрос — Дедушка, а ты в детстве умел летать?

— А то! Летал…– ничуть не удивляясь моему вопросу, отвечает дед и, усмехнувшись, добавляет — Правда, приземлялся не всегда удачно.

— Что ты, старый, голову морочишь пацаненку! — тут же всполошилась бабушка.- Когда это ты летал? И где?

-Да вон, со старой голубятни! Знаешь, как весело…- начинает дед и тут же замолкает, посмотрев на меня.

— Дедушка, ну расскажи — прошу я.

Но дед неумолим. Покряхтывает себе в кулак и молчит. И бабушка сердито на него смотрит. Ну вот, а так хорошо все начиналось! Ничего, слово «голубятня » я услышал, дальше сам додумаю, не глупый, уж десять лет через две недели исполнится.

После завтрака я за осуществление плана принялся. Сразу к голубятне не пошел, чтобы подозрения не вызывать, поднялся к себе в комнату. Мама как-то говорила по телефону своей подруге: «Иди к цели маленькими шагами». Мне понравилось выражение, и я запомнил его. Сегодня оно ой как пригодится мне! Сначала надо все обдумать. Моя цель – полет. Если уж не на другую планету, то хотя бы просто подняться в воздух. Маленький шаг к большой цели!

Полдня я сидел в комнате и составлял план действий. Не так-то и просто, оказывается, распланировать полет, а уж осуществить одному вообще не под силу. Дождусь Антоху и полечу, а пока снаряжение собирать буду.

К пятнице все было готово. Я потихоньку унес на голубятню шлем для защиты в случае аварии. В шлем положил рукавицы. Вообще все космонавты летают в перчатках, но перчатки у бабушки были только женские, красные и со снежинками, поэтому я взял рукавицы деда. Туда же положил очки для подводного плавания, их я привез из города, хотел в речке поплавать под водой, но вода оказалась очень мутной и очки все лето лежали без дела, а тут пригодились! Очки как очки, главное, что они на резинке, значит, не слетят во время полета. Ещё одним предметом моего снаряжения был парашют. Этот предмет смущал меня больше всего. Я изготовил парашют из двух простыней, которые без спроса взял у бабушки, рассудив, что если спрошу и скажу для чего это мне, то простыней мне все равно никто не даст, поэтому пришлось идти на сделку с совестью и успокаивать себя тем, что после полета простыни вернутся на место и никто ничего не узнает. У деда я тоже позаимствовал кое-что. Ватные штаны. Они напоминали мне скафандр космонавта, поэтому без них я даже и не представлял свой полет.

Утром мне не спалось. Антоху я предупредил накануне, что встретимся на голубятне, поэтому как проснулся, сразу туда и пошел. Денёк был что надо. Нежарко, и ветерок, хоть и не очень сильный, но и слабым не назовешь, в самый раз, чтобы меня в воздухе удержать. От волнения у меня даже руки чуть- чуть дрожали, и я, чтобы немного успокоиться, стал надевать на себя снаряжение. Первым делом натянул штаны, потом к спине привязал свой парашют, смутно представляя, каким образом он надуется и удержит меня, надел очки и вот, когда уже собирался надеть шлем, услышал чьи-то причитания и плач.

Что такое? Голубятня расположена на краю деревни, домов никаких вокруг нет, да что домов, деревьев даже нет, только одна высоченная ель стоит давным –давно, ей уж наверное, лет триста. Кто же может плакать? А плач становился все громче и громче.

Да кто там ещё! Придется спуститься и посмотреть! Снимать ничего не буду, только очки подниму- и все.

Вниз спустился быстро, плач уж больше на вой стал походить и маму все зовет кто-то.

Подошел, а там ,на елке, почти на верхушке, Танюшка сидит с котенком в руках. И вот плачет, на всю округу слышно.

— Ты чего не слезаешь?- спрашиваю. – Ты же как обезьяна по деревьям лазаешь!

А она увидела меня, да ещё громче как заревет:

— Не могу,-говорит,- у меня платье за ветку зацепилось.

Полез отцеплять. Не к лицу мне, будущему космонавту, высоты бояться. Туда долез быстро, платье от ветки отцепил, Танюшка прыг-прыг и внизу. Снизу мне кричит:

-Давай быстрее, слезай!

А я никак. Теперь за ту злосчастную ветку зацепился мой парашют, да так запутался, что сделать я ничего не могу, кручусь и так, и эдак — ни-че-го! Крепко держит! Хотел от майки отвязать, да сам узлы на совесть завязывал, не так-то просто теперь освободиться. И в вдруг чувствую, как соскальзывает моя нога с ветки, и через секунду я парю на своем парашюте далеко от земли. Ноги в воздухе болтаются, руками машу, ничего не соображаю и только какой –то звук громкий слышу. Это ж я кричу ! Не кричу, а ору! Танюшка внизу вопит, я на елке ещё громче! Хорошо, что Антоха прибежал, сам спасать не решился, сразу за помощью рванул.

Снимали меня с дерева дедушка и сосед дядя Паша. Сначала меня сняли без майки, а потом уж и парашют с майкой. Парашют пострадал, конечно. И я вместе с ним. Бабушка как увидела, на чем я улететь собирался, так и хлопнула в сердцах несколько раз. Только я ж в штанах-скафандрах был, почти и не почувствовал ничего.

А с голубятни тем летом я так и не полетел, не судьба мне, видно, стать космонавтом. Но теперь всякий раз, когда я прохожу мимо дяди Паши, он обязательно крикнет: «Привет, космонавт!» и начинает петь песню : «На пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы»… А я не обижаюсь на него, пусть поёт, песня ведь хорошая!