XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Всё в тюбиках

Мама всегда говорит, что я плохо ем и вообще что я брезгливый. Она думает, что мне слишком хорошо живется. А папа успокаивает её. Я-то знаю: от тоже не всё подряд ест. Например, он очень не любит зелёную фасоль. Но стоит мне только отказаться от варёной свёклы или оттолкнуть макароны с томатной подливкой, или не доесть печёнку, потому что меня от неё тошнит, или сказать, что я терпеть не могу ванильный пудинг и видеть не могу холодец, — мама устраивает скандал.

Теперь я хочу стать космонавтом. Поэтому мне не придётся больше ссориться с мамой. Ведь Юрий Гагарин писал, что космонавты не едят ни холодца, ни варёной свёклы, не говоря уже о всяких там пудингах. Это было бы смешно, если космонавту надо лететь на Луну, а он должен был взять с собой десять фунтов холодца. Космонавты едят всё только из тюбиков. Мне это очень понравилось. Прежде всего, это происходит быстрее и не нужно так долго сидеть за обеденным столом.

А из тюбиков отлично получается! Сунул в рот полтюбика , выжал— и готово. Вкусно и сытно. И я решил попробовать есть только из тюбиков. Космонавт ведь, тренируется сначала во всем. С утра и начал тренироваться.

— Спасибо, мама! Мне не нужно хрустящего хлебца и какао тоже не нужно.

Мама сказала: «Видишь, ты опять заговорил! Но почему ты не хочешь ничего есть?»

Но разве я мог ей рассказать?

Но в продуктовых магазинах, к сожалению, не продавали еду в тюбиках.

Тут я вспомнил про зубную пасту. Она называется «Детская» и вкусом напоминает шоколад. Это был выход. Я опустошил весь тюбик зубной пасты. Сначала мне даже вкусно показалось. На самом деле немножко напоминало шоколад. Затем стало похоже на гипс и клейстер.

За ужином папа сказал:

— Альфи, Альфи! Ты ничего не ешь, с тобой что-то не ладно?

— Я уже поел.

— Ах, Альфи! — сказала мама,

— Ты же ничего не ел!

— Отправляйся-ка ты в постель, Альфи! Умойся и почистить зубы… Боже мой, ты же побелел как полотно? У тебя что-нибудь болит?

Я вспомнил об опустошенном тюбике зубной пасты, и мой желудок сделал пуск ракеты вверх к горлу. Я лёг в постель, и всё думал: «Как не легко тренироваться на космонавта!»

Наутро мне было уже было лучше. Но, чтобы съесть ещё один тюбик зубной пасты, хотя и шоколадной, не могло быть и речи.

И без того мама сказала мне, выходя из ванной:

— Что-то ты очень много зубной пасты расходуешь, Альфи!

В магазине я спросил у милой продавщицы:

— Что у вас есть в тюбиках?

Сначала она подумала, что я смеюсь над ней. Но потом ответила: майонез, горчица и анчоусная паста. Я достал из кармана все деньги, какие у меня были, и купил всего по одному тюбику. Начать я решил с горчицы — всё-таки знакомая вещь. Я зашел в парадную, выдавил длинную колбаску из тюбика и слизнул её. Но тут же заорал и выбежал на улицу. Мне даже показалось, что пламя бьет у меня из носа!

Какой-то дяденька открыл дверь, посмотрел на меня и сказал жалостно:

— Ты что это плачешь, маленький?

— Может, ты мамочку потерял?

— Ооооох-ууууух-рррррх… — простонал я, вырвался и побежал по улице.

Дома я сразу бросился к водопроводному крану и выпил даже три литра воды. Но у меня всё внутри горело, а слёзы катились из глаз. Мама хотела меня к доктору вести. Я хотел засмеяться, но только что-то прокаркал.

Ночью мне приснилось, что у меня день рождения и всё, что на столе (пироги, мясо и даже хлеб) – всё из горчицы. От ужаса я закричал. Вошла мама и положила мне руку на лоб.

Я услышал, как она тихо сказала папе:

— Только бы не скарлатина! Глаза у него красные, язык обложен и горло красное!

Утром я почувствовал слабость и тайком съел пять кусков хлеба. Зато теперь я знал, какое трудное дело — тренировка и каким сильным был Гагарин!

Майонез был намного лучше. Осторожно я выдавил немножко себе на ноготь и слизнул. И, правда, вкусно! Тогда я схватил тюбик зубами, я был очень голоден, и целиком выдавил себе в рот. Но потом мне долго казалось, что у меня в животе лежит камень.

— Может, мне бросить эту еду из тюбиков? – подумал я.

— Может, правда лучше взять с собой в ракету жареной картошки да хороший кусок колбасы. Нет, космонавт должен доводить до конца всё, что задумал!

Вечером я съел полтюбика анчоусной пасты. На вкус это, как если бы вы ели ножи или терки. Должно быть, мой язык очень чувствительный стал после тюбика с горчицей.

Потихоньку я шепнул маме:

— Мамочка, завари мне, пожалуйста, настой ромашки!

Очевидно, я плохо выглядел, что мама ничего не сказав, быстро заварила чай. Полчаса я полоскал им себе горло.

С сегодняшнего дня я снова ем жареные хлебцы, пью какао и по вечерам кушаю что-нибудь теплое. Сегодня вечером мама сказала: «Я принесла кое-что вкусненькое на хлеб помазать — анчоусную пасту.

Не знаю, как это случилось, но я даже заплакал!

Я всё равно буду космонавтом! Всё равно!

Alles in Tuben

Mama sagt immer, ich bin ein schlechter Esser und zu mäk¬lig. Sie meint, es geht mir zu gut. Papa beruhigt sie. Ich weiß, er ißt auch nicht alles gern. Zum Beispiel liebt er nicht grüne Bohnen. Aber wenn ich keine roten Rüben essen will und etwas gegen Makkaroni mit Tomatensoße habe, oder wenn ich keine Leber esse, weil mir dann schlecht wird, oder keinen Vanillepudding mag und keine Sülze, dann macht Mama immer Krach.

Ich werde jetzt Kosmonaut. Da habe ich nicht mehr den Ärger mit Mama. Jurij Gagarin hat ja geschrieben, Kosmo¬nauten essen keine Sülze und keine roten Rüben und auch keinen Vanillepudding. Das wäre ja auch komisch, wenn ein Kosmonaut auf seinem Flug zum Mond zehn Pfund Sülze mitnehmen müßte. Kosmonauten essen alles aus Tuben. Das hat mir sehr gefallen. Vor allem geht es schnel¬ler, und man braucht nicht so lange am Tisch zu sitzen. Man drückt sich eine halbe Tube in den Mund: schmeckt gut, und satt ist man auch.

Ich wollte üben, nur von Tubenessen zu leben. Ein Kos¬monaut trainiert alles vorher. Am Morgen fing ich an. „Danke. Mama, ich möchte heute kein Knäckebrot und keinen Kakao.

Mama sagte: „Na, du sprichst ja wieder. Aber warum ißt du denn nicht?» Ich konnte ihr doch nichts erzählen.

Aber im Laden haben sie leider kein Essen in Tuben. Da fiel mir meine Zahnpasta ein. Sie heißt Putzi und schmeckt nach Schokolade. Das war vielleicht ein Ausweg. Ich aß die Tube leer. Zuerst schmeckte es gut nach Schokolade. Nachher wie Gips und Kleister.

Beim Abendbrot sagte Papa: „Alfi, Alfi, du ißt nicht, irgend etwas stimmt mit dir nicht“

„Ich habe gegessen.»

„Ach, Alfi», sagte Mama, „du hast doch nichts gegessen. Komm, Alfi, geh ins Bett, wasch dich, putz dir die Zähne… Du wirst ja weiß wie eine Wand. Fehlt dir was?

Ich dachte an die leere Tube, und mein Magen mach¬te einen Raketenstart nach oben in den Hals. Ich ging zu Bett und überlegte, wie schwer doch das Kosmonauten- Training ist.

Morgens war es mir wieder besser. Aber ein neues Zahn¬pasta-Schokoladen-Essen konnte ich mir nicht mehr lei¬sten. Denn Mama sagte, als sie aus dein Badezimmer kam: „Du verbrauchst ja furchtbar viel Zahnpasta, Alfi!»

Im Laden fragte ich die nette Verkäuferin: „Was haben Sie denn in Tuben?» Sie dachte erst, ich will einen schlech¬ten Spaß machen, aber dann zählte sie auf: Mayonnaise, Senf und Anchovispaste. Ich nahm mein Taschengeld heraus und kaufte von jedem eine Tube. Mit Senf wollte ich anfangen. Ich ging in einen Hausflur und drückte eine lange Wurst aus der Tube heraus und leckte sie ab. Danach schrie ich auf und rannte auf die Straße. Ich dachte, die Flamme schlägt mir aus der Nase.

Ein Mann kam gerade zur Tür herein. Er sah mich an. „Du weinst, mein Kleiner», sagte er mitleidig. „Hast du vielleicht deine Mutter verloren?»

Ich machte „Ooooooh…uuuuuh…rrrrrh», riß mich los und rannte die Straße entlang. Zu Hause raste ich an die Wasserleitung und trank drei Liter ab. Und die Tränen liefen mir immerzu aus den Augen. .Mama wollte schon mit mir zum Arzt gehen. Ich wollte lachen, konnte aber nur krächzen.

In der Nacht träumte ich, ich hatte Geburtstag und alles, was es gab, Kuchen und Brot und Braten, war aus Senf gemacht. Ich schrie auf, und Mama kam in mein Zimmer und legte mir die Hand auf die Stirn. Ich hörte, wie sie mit Papa flüsterte: „Er wird doch wohl keinen Scharlach haben, er hat ganz rote Augen. Die Zunge ist belegt, und der Rachen hellrot.»

Am nächsten Morgen war ich etwas schwach, und ich aß heimlich fünf Brotschnitten. Ach, so ein Training ist sehr schwer, und ich wußte erst jetzt, wie mutig Gagarin war. Mayonnaise war wohl besser. Ich drückte mir vorsichtig ein bißchen auf den Fingernagel. Ja, es schmeckte gut. Dann nahm ich die ganze Tube zwischen die Zähne, mein Hunger war groß, und drückte sie leer. Ein bißchen später war mir, als ob die Tubenmayonnaise wie ein riesiger Stein in meinem Bauch lag.

Und ich dachte nach, ob ich das Tubenessen nicht aufge¬ben sollte und ich in meiner Rakete nicht lieber Bratkar¬toffeln und Jagdwurst mitnehmen sollte. Doch ein Kosmo¬naut muß alles durchführen, was er sich vorgenommen hat. Am Abend aß ich die halbe Tube Anchovispaste. Es schmeckt, als ob man Messer ißt oder Reibeisen. Meine Zunge wurde wohl schon empfindlich von der Senftube. Ich sagte flüsternd zu Mama: „Koch mir doch bitte Kamillentee!“

Ich muß wohl schlecht ausgesehen haben \ denn Mama sagte nichts und kochte rasch den Tee. Ich gurgelte eine Stunde mit ihm.

Seit heute esse ich wieder Knäckebrot und trinke Kakao und esse abends was Warmes. Heute abends sagte Mama: „Ich habe was Leckeres mitgebracht aufs Brot. Anchovispaste.»

Ich weiß nicht, wie es kam. Ich fing an zu weinen.

Aber ein Kosmonaut werde ich doch. Trotzdem!