В образах пушкинской лирики
Вечно себя потерял.
Кто я, ответьте мне, цинику,
Снова держащий штурвал?
Чувствую тонкой берёзою
Путь свой по краю ножа,
Острый, как стебель шипованый,
Нежный, как в ночь паранджа.
Руки мои перевязаны,
Будто верёвкой сполна,
Воля в крови неотвязная
Блещет, когда холода
Иль непогода, трепещуще,
Портят по жизни настрой,
В теле сгорает сильнеющий
С каждой ошибкой герой.
Кажется, море невинности,
Но и примерно предать
Способ, по мере наивности,
Сыщет, как я, хулиган.
В память куда-то дороженька
Въелась, как сумрачный дым,
Словно иконы и Боженька.
Верен я лику святых.
Молча закрывшись по комнатам,
Гордый в записках поэт.
На люди выйдя по городу,
Вновь заряжаюсь, эстет.
Словно в балете движение,
Любо я был порождён,
Яркое, будто сожжение
Звёздных потоков и грёз.
Бренно сие мироздание.
Ценно ль моё существо?
Сущность имеет создание?
Кто я здесь и для чего?
Мучаюсь теми вопросами,
В мыслях найти тот мотив,
Чей в пылком деле заброшенном
Зов до конца довести.
Ритмы моментов течения —
Зеркало нынешних строк.
Сёкший землицу просторами,
Нравственный я парадокс.
Мне не помощница клиника.
Ветрено вымолвлю я:
«В образах пушкинской лирики
Вечно себя потерял».
