XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
«Последний аккорд»
Он проснулся от тишины.
Тишина в их доме была особенной — густой, как вата, в которую завернули хрустальный колокольчик. Мама называла её «болезненной», папа — «невыносимой», а Ваня просто знал: это звук пустоты.
В комнате пахло лекарствами и пылью. За окном моросил осенний дождь, превращая стекло в акварельный шедевр с размытыми жёлтыми пятнами — отражением фонарей. Ваня потянулся к скрипке, стоявшей у кровати. Инструмент был старый, с потёртым лаком и царапиной на деке — следом от падения в пятом классе.
— Сыграешь? — из коридора донёсся мамин голос.
Он не ответил. Вместо этого пальцы сами нашли первое положение — ля мажор, гамма, которую играл ещё его дед.
Скрипка не звучала.
Точнее, звук был, но глухой, будто из-под воды. Ваня стиснул зубы и провёл смычком сильнее — струны взвизгнули, но мелодии не сложилось.
— Опять не получается? — мама стояла в дверях, держа в руках стакан с таблетками.
— Я не глухой! — крикнул он, хотя не был в этом уверен.
Год назад, после аварии, врачи сказали: «Нервная система. Слух может ухудшаться». Но Ваня не верил. Он чувствовал музыку кожей — вибрации струн, дрожь воздуха, биение собственного сердца.
— Попробуй вот это, — мама протянула ему листок. Ноты. «Лебедь» Сен-Санса.
— Зачем?
— Твой отец… Он хотел, чтобы ты сыграл это на конкурсе.
Конкурс назывался «Глаголица» — странно, будто слово из забытого языка.
Ваня стоял за кулисами и смотрел, как на сцену выходит девочка с флейтой. Она играла «Утро» Грига — лёгкое, как первый снег. Потом был мальчик с виолончелью, потом кто-то ещё…
— Ванесса Иванова! — объявили его, ошибившись в имени.
Зал аплодировал вежливо. Ваня поднял скрипку, прижал подбородок и закрыл глаза.
Первая нота.
Тишина.
Вторая.
Тишина.
Третья…
И вдруг — тёплый, бархатный звук, будто кто-то раскрыл старую книгу и оттуда полился свет. Ваня не слышал музыку, но помнил её. Каждую паузу, каждый акцент.
Он играл.
Когда закончил, в зале не было аплодисментов.
— Ты… остановился на середине, — прошептала мама, встречая его за кулисами.
— Я знаю.
— Почему?
Ваня посмотрел на скрипку. Смычок дрожал в его руках.
— Потому что лебедь не должен допевать свою песню до конца.
Ему дали третье место.
— Вы играли не по нотам, — сказал судья, пожимая ему руку.
— Я играл по памяти, — ответил Ваня.
На улице шёл дождь. Он не слышал его, но видел, как капли оставляют тёмные следы на асфальте, будто ноты на бумаге.**
Мама плакала. Ваня обнял её и почувствовал, как дрожит её плечо — тихо, как струна в последнем аккорде.
