Плеск воды. Блики солнца играют на неровной зыби. Волнуемое зеркало озера кажется еще более синим в обрамлении… чего?
Зеленые глаза на миг отвлекаются от напечатанных строк и встречаются с синевой за окном. Скользнув вдоль грязных занавесок, они возвращаются к тексту. Зрачки наконец фокусируются на новеньком журнале, отметая в небытие мутную картинку.
…Волнуемое зеркало озёра кажется еще более синим в обрамлении зарослей камыша. Слепящее солнце все плывет по небосводу… Дома, затаившиеся по берегам, молчат, одурманенные зноем. Однако природа далеко не безжизненна в отсутствие людей. Жужжащие мухи облюбовывают место на зеленых листьях. Остроконечные, они устало свисают к воде и колышутся на легком ветру. Раз! — и ленивая тишина утра нарушается мягким плеском. Из зарослей камыш выплыло пять пушистых «лодочек». Утята — а это были именно они — вмиг бросились врассыпную, расчерчивая светло-голубую воду и оставляя расплывающиеся круги. Ни одна веточка, волей случая оказавшаяся на воде, не избежала детского любопытства маленького создания. На секунду оказавшись в воздухе, палочка вновь плюхнулась в воду. Другой утенок тщетно пытался забраться на корягу, что запуталась в растениях. А третий уже подкрадывался к песчаному пустынному берегу. Два утёнка кружили вокруг зеленых стеблей камыша, намереваясь догнать друг друга. Но все изменилось, когда заросли шевельнулись вновь, однако теперь с явным шелестом. На водную гладь выплыла мама-утка. Лишь завидев ее, утята ринулись ей навстречу, подзываемые сердитым покрякиванием. Первый напрочь забыл о маленьких веточках, второй — о песчаном береге. Третий бултыхнулся в воду с коряги, а дружная парочка самыми первыми достигла мамы-утки.
Величественная мать встретила их поворотом головы — и утиное семейство дружно поплыло по течению. Сбившись в кучку, птенцы втянули головы в распушенные тельца и двинулись вслед за матерью. Флотилия под мудрым руководством уже очень скоро достигла бурного потока. С края бетонной плотины хлестала вода и низвергалась вниз. Для неокрепших утят этот поток был серьёзным препятствием. Утка бережно подтолкнула самого первого птенца к опасному месту…
Девушка откинулась на спинку неудобного стула. Поерзав и сложив ноги по-турецки, она вновь погрузилась в чтение. Чуть растрепанная голова склонилась над захватившим все внимание сюжетом.
…Вода, с рождения привычная стихия, встретила утенка мутным потоком. Маленькая фигурка неумолимо заскользила под нежданным напором, и птенец испуганно завертел крохотной головкой. Заблестели маленькие черные глазки, и утенок, заслоненный родительницей, все же преодолел опасный рубеж и замер на спокойной глади. Маленькие комочки поспешили отправиться вслед, но их всех разметало в разные стороны, растерянных и напуганных. Раздалось кряканье — и утята вновь собрались в кучку. Спустя некоторое время все семейство уже в полном составе плыло в сторону заросшего берега. Птенцы неуклюже выбрались на влажную землю. Перепончатые лапки испачкались в грязи, но все малыши уже стояли на суше, отряхиваясь и копошась черными клювиками в своих пушистых крылышках. Мама-утка вышла на берег последней. Она неотступно следила за всем развернувшимся действием, окрикивала отбившихся от собратьев утят. Палящий зной коснулся и ее оперения, чуть топорщившегося в стороны после продолжительного плавания. Птица почистила перышки и бросила долгий взгляд в сторону странного человека на противоположном берегу. Держа в руках громоздкую черную штуковину, он следил за ними все время их путешествия. Посчитав, что опасности он не представляет, — такой далекий и остерегающийся воды! — она еще раз прикрикнула на свой выводок, и они поплыли в самую гущу зарослей. Еще раз, на всякий случай…
Все описываемое сопровождалось цветными фотографиями. Вот первое появление беспокойных утят, их воссоединение с матерью. Вот бетонная плотина, и чуть смазанный момент переправы одного из маленьких комочков. Но одна из фотографий почему-то сразу привлекла ее внимание. На ней мама-утка недоверчиво смотрела в объектив. Прямо перед тем, как скрылась в озёрных зарослях.
.…Детская площадка, словно большой муравейник, пестрела маленькими существами. Занятые чем можно и чем нельзя, дети с азартом проводили время с новоявленными друзьями, пока их родители были в магазине. Завтра они уже забудут их имена, а возможно, никогда и не встретятся, если они были проездом здесь и зашли в магазин на самой окраине города. Но почему-то это было так необходимо — узнать, как зовут девочку с косичками, и все то краткое время, что вы будете играть в догонялки, звать ее только по имени.
В разноцветной группе детей особенно выделялись пятеро. С разницей едва ли в полтора года, они сразу привлекали внимание волосами одинакового цвета и темными, большими глазами. Неброско, даже бедно одетые, они беспечно увлеклись игрой. Дети старательно копали лопаточками песок и со смехом рассказывали друг другу разные истории. Но вдруг игру прервал хриплый, чуть надломленный голос. Разом повернувшись к источнику звука, они побросали лопаточки и побежали к родной фигуре.
Это была их мама. Сальные, растрепанные волосы прятались концами в капюшон олимпийки. Женщина переминалась с ноги на ногу и, едва дождавшись свою шумную ватагу, побрела к пешеходному переходу. Худые пальцы сжимали горлышко полупустой бутылки. Не первой за сегодня. И не последней.
Трасса встретила семью шумом машин. Из зеленого кружка светофора, раздался мерный звук, и автомобили терпеливо встали у пешеходной зебры. На полоски ступили первые люди, а мама… Мама замерла. Напряженная рука поднесла к губам стеклянное горлышко. Послышались судорожные глотки. Дети потянули женщину за края олимпийки, указывая на мигающий зеленый свет. Однако женщина лишь продолжала осушать емкость со сдернутой этикеткой.
Наконец пустая бутылка со звоном покатилась по тротуару. Загорелся красный, и большая часть машин рванула вперед, по своему маршруту. И тогда она вышла на дорогу.
Пошатываясь, худощавая фигура пошла по разлинованному бетону, а за ней засеменили дети. Забегая вперед или отставая, они разметались по всему переходу. Завизжали на весь квартал тормоза, послышалась отборная ругань и засигналили вовремя среагировавшие водители. Ехавшая сзади пожилая дама едва не протаранила другую машину, остановившись прямо перед бампером. На проезжей части произошло смятение, из окон выглянули пораженные люди. А женщина, гневно погрозив кулаком и извергнув проклятия, развернулась и пошла дальше. Даже не глядя на своих детей, которые обступили ее, испуганные громкими звуками…
Девушка на миг оторвалась от чтения, почувствовав солоноватый вкус крови. От напряжения она до боли закусила нижнюю губу. Вспоминались яркие картины красного света. И отца, уже на тротуаре, с бутылкой в руке. Под истошный визг тормозов. Тонкие пальцы потерли переносицу, пока сознание усмиряло всколыхнувшиеся неприятные эмоции. Она перелистнула мрачную страницу с фотографией светофора.
.…
…Ее нашли под черной машиной. Испуганная, она стояла в грязной луже, уставившись в одну точку, пока о шины стукались осколки неба — холодные, мутные капли. Пиканье светофора, слепящий свет фар проезжавших во тьме машин — привычные звуки дороги совсем не тревожили ее внимание. Черная кошка со свалявшейся грязной шерстью больше не реагировала на опасность. Она равнодушно наблюдала за тем, как в черной иномарке ожил мотор, сулящий угрозу самой ее жизни, за светом фонарика, лицом человека, который увидел её, почти слившуюся с тьмой, и удержал водителя от рокового нажатия педали. Внутри неё царила пустота. В желудке и… где-то еще. Рядом с ней лежали её … котята. Их мать недоуменно смотрела на то, как обвитые пленкой тельца разметались по асфальту.
…Это случилось на две недели раньше срока. Кошка, с уже округлившимся животом, перебегала пустынную дорогу, как вдруг из-за слепого поворота возникла мчащаяся машина. Водитель, зажавший плечом телефон, не заметил маленькую черную фигуру, сейчас не такую ловкую, как обычно. Ее вдруг отбросило в сторону, обожгло резкой болью, и она оказалась на обочине. Холодной, сырой и не менее опасной. Отлежавшись, она едва доковыляла до ближайшей машины, стоявшей у обочины дороги. Ей необходимо было хоть какое-то укрытие. Именно там, под капотом, ее тело настигла еще одна волна боли, за которой последовал спазм, сдавивший ее живот. И вот на сыром и холодном асфальте очутились ее дети – неподвижные, беспомощные. Она попробовала было облизать их, согреть… Но комочки в пленке не шевельнулись, не отозвались на ласку.
Она не замечала времени, не обращала внимания на то, что машина откатилась в сторону, а ее саму подняли сильные человеческие руки. Несколько минут ее везли до огромного белого здания. В оглушенной шоком памяти не осталось ничего.
На операционном столе она едва реагировала на неделикатные касания людей в белых халатах. Ее заднюю лапу вытянули, но сил и желания сопротивляться не было. В расслабленную мышцу вошла игла, и кошка провалилась в сон.
Очнувшись, она обнаружила, что не может пошевелиться. Ее уложили в выстланное мягким лукошко, а задние лапы стянули чем-то белым. Кошка безвольно привалилась к краю корзинки. Боль возвращалась в ее истерзанное тело, но она будто не чувствовала ее. Зеленые глаза с желтыми прожилками отрешенно смотрели перед собой. Она даже не сдвинулась с места. Инстинкты кричали об опасности, исходившей от белых людей, от новой обстановки и неведомых запахов. Но она осталась недвижимой. Даже когда дверь распахнулась настежь.
Держа что-то в руках, врач двинулся в ее направлении, сопровождаемый медсестрами. Больничный свет чуть помаргивал где-то сверху. Кошка прикрыла глаза и вновь обратила взор в никуда, пока к её животу не положили что-то маленькое и теплое. Котенок. Беленький, с серыми пятнами, он жалобно пискнул, беспомощно уткнувшись в тепло её тела.
Зеленые кошачьи глаза наполнились влагой. Она ощутила прилив нежности, принялась вылизывать крохотный комочек. Она подтянула его лапой огромным усилием и скрыла от чужих глаз в своей черной шерсти. Она была счастлива.
***
…Машина притормозила у двухэтажного здания. Стены с изображением радуги на синем фоне сразу выделяли это строение от других. Это был детский дом. Дом, где уживались печаль и радость.
Детский смех и стуканье ложек о тарелки оборвались, когда внизу захлопнулась дверь. Из решительно вышла женщин, за ней выскочил встревоженный мужчина. Ему пришлось сорваться на бег, чтобы нагнать разъяренную женщину. Она с силой впечатала ладони в боковое стекло машины и, разгневанная, обернулась к своему спутнику, глядя полными ярости глазами.
— Прости… — неловко начал он и запнулся. Губы мужчины затряслись. — Я…
— Прости?! — взвилась она. Идеальная прическа разметалась по ее плечам неровными волнами. — Прости? Ты это серьезно?!
— Серьезно, — глухо отозвался он и отвел глаза. — Это была плохая идея, но я лишь хотел сделать тебе сюр…
Женщину затрясло. Впившись ногтями в ладони, она сжала челюсти и прошипела сквозь зубы.
— Сюрприз. Сюрприз?!
Полуоткрывшаяся от ветра дверь скрипнула, и на порог показалась маленькая девочка. Голубые глаза робко и настороженно глядели на двух взрослых, а бантик на одной из маленьких косичек поник к земле. При ее появлении женщина вскинула брови и, брызжа слюной, взметнула руку в сторону крохотного создания:
— Мне. Не нужны. Эти. Вшивые. Выродки! — твердая уверенность, читавшаяся в ее глазах, будто давала пощечину. — Эти незнамо от кого… появившиеся… — она почти задыхалась от возмущения, но продолжала чеканить жесткие слова. — Ни за что! Да, мы пытались, и не раз, но забирать домой отродье с улицы.. Нет, нет, ни за что!
Вновь исполнившись ярости, женщина вырвала из ослабевшей руки мужчины ключи. Мужчина застыл на месте, глядя в пыльную землю. В памяти проносились многие, многие горестные картины их тщетных попыток стать родителями. Всё оканчивалось крахом. В последний раз это были двое, родившиеся на седьмом месяце. Неизвестный автолюбитель наплевал на дорожные разметки…
Женщина обернулась к застывшей на крыльце девочке. Злобный оскал появился на ее лице, и, с ненавистью глядя на маленькую фигурку, она демонстративно плюнула в ее направлении. А затем села в машину.
Уже сжимая в руках мягкую обивку руля, мужчина затормозил у светофора и обернулся на заднее сидение. Его жена сжимала в объятиях плюшевого мишку с большим, красным сердцем. На глазах ее навернулись слезы, не то отчаяния, не то ярости, не то тоски…
…Нежная, трепетная любовь двух живых существ — перебинтованной кошки и ее приемного детеныша — невольно бередила душу читательницы, а история женщины, ее гневные речи — плод воображения журналиста или удручающая реальность? — взволновала ее. Прошло еще немало времени, прежде чем она вновь взялась за чтение. На этот раз последних посвященных теме отрывков.
…Лес был наполнен шорохами и шелестом листьев. В буйстве зелени ярко выделялись два рыжих пятна, лишь кончик хвоста виднелся в высокой траве, а зоркие глазки выискивали среди зелени добычу. Это были лисицы — мать и ее окрепший детеныш. Хотя детенышем его назвать было сложно. Лисенок уже перегнал маму в холке, но все еще отличался от нее своим неутомимым духом молодости, являвшимся в каждом движении. Сегодня они снова отправились на охоту. Все внимание хищников было приковано к всевозможным движениям в чаще. Подгоняемый собственным задором, лисенок оборачивался в сторону матери, которая явно думала о своем. Уши ее даже не шелохнулись в сторону громкого шороха, раздавшегося из кустов.
В этой странной задумчивости она брела по широкому полю. Вместе они прошли через знакомый ручей и вновь углубились в лес. Добыча неумолимо ускользала из ловких лап. Увлекшийся азартом тщетного преследования, лисенок и не заметил, как они оказались на незнакомой местности. Беззаботный, он вряд ли понял бы это, если бы на самом краю леса его мать не остановилась под раскидистым дубом. В небольшом отдалении шумел чей-то птичник, такая лёгкая добыча. Лисенок невольно облизнулся и склонил голову набок. Родительница была недвижима, словно камень, и безотрывно смотрела на него маленькими, блестящими глазками. Безмолвие, в котором, как казалось, тонули все звуки леса, нарушилось. Лисица встала и, даже не взглянув в сторону своего подросшего детеныша, побрела в сторону. Лисенок играючи прихватил кончик ее хвоста зубами и ошеломленно отпрянул, когда в ответ раздалось раздраженное тявканье. Мать взглянула на него враждебно, так, как однажды она глядела прямо в морду залезшего в их нору волка. Лисёнок заскулил. Будто извиняясь, он уткнулся в бок матери своим носом и взвизгнул от резкой боли, что вспыхнула прямо в ухе. На траву закапала кровь. Лиса развернулась и рысцой припустила прочь от своего же детеныша. Он рванул следом, обогнал ее и преградил ей дорогу. Скулеж, потявкиванье, попытки сблизиться на миг не разжалобили лисицу. Её когтистая лапа оцарапала его морду. Лисёнок в недоумении отскочил, стал жалобно скулить. Наконец она остановилась, развернулась к нему спиной и ринулась в незнакомую сторону леса, оставляя его одного рядом с шумным курятником и с силой его молодости…
***
…Юноша зажал уши руками и зажмурился. Порой это было просто невыносимо. Крики, доносящиеся с кухни, постепенно становились громче, напряжённее. В нотках материного голоса уже сквозила истерика.
— Не пойдёшь ты туда, я сказала! — маленькая фигурка, что появилась в дверном пролёте, вызвала приступ раздражения, разбухший в груди отвратительным комом. — Нечего тебе там делать!
Тёмные глаза молодого человека невольно метнулись на кожаный портфель, из которого выглядывало несколько жалких листочков.
— Собеседование… Какое собеседование? — женщина заходила по комнате кругами. — В своём уме? — неожиданно обратилась она к сыну. — Какая еще работа, когда дома все у нас есть?
Юноша опустил глаза в пол. Не хотелось смотреть на человека, из-за которого он оказался в этом мире. Вообще ничего не хотелось.
— Ну вот зачем, зачем тебе все это? — искренне недоумевала она и, всплеснув руками, кинулась прямо к нему и уперла ладони в бока. — Дома все сготовлено, все чисто и убрано — живи не хочу. Мечешься и мечешься!- Она подошла к погрузившемуся в молчание сыну. — Я приготовила твой любимый суп, очень вкусно, очень-очень.
_
—
Рука матери легла на сжатые в кулак пальцы и погладила их.
— Все уже готово и ждёт только тебя.
Она широко улыбнулась и самозабвенно закрыла глаза. Как все в мире просто — только он и она, их уютная квартира и все еще крепкая, неразлучная семья — ну как он этого не поймёт?
— Идём, — сказала.
В голосе послышалось раздражение. Ее движения больше не были ласковыми. Женщина порывисто дернула взрослого сына за руку и упрямо потянула за собой. Однако он уже давно не был тем мальчиком, которого можно было волочить на кухню. Он долго смотрел на собственную мать безразличными глазами, а затем отвернулся. Она прижалась сзади и продолжила гладить широкие плечи, сильные руки, которым ныне не нашлось применения. Ее голова едва достигала его лопаток, и сын чувствовал ее дыхание. Но продолжал смотреть на волю. Не зная, что ей сказать…
Девушка захлопнула журнал и откинулась на спинку стула. Она задумчиво прикусила губу и тоже взглянула в окно, снова, как в первый раз. Однако тогда, кажется, всё происходило совсем в другой реальности. Сейчас ее мысли переполняли хаотичные картины, эти разные, но одновременно такие скреплённые общим мотивом историй. Да. С одной стороны, все было просто. Люди и животные уже давно не равны между собой, но человеческая раса не всегда может как следует позаботиться о собственном потомстве, но с другой…
У зверей и у людей жизнь всегда поддерживала жизнь. Старшие, какие бы ошибки они ни совершали, растили своих младших, и не оставляли их наедине с этим огромным миром. Даже горе-родители оставляли след в сердцах брошенных ими детей…
Ее глаза смотрели на календарь, на обведённое число «8» прошлого месяца. Глаза наполнились слезами, а кулаки сжались в невыносимом чувстве стыда, вины, раскаяния. Таких страшных чувств не должны были испытывать те, кто едва перешагнул порог детства. Та, которой совсем недавно минуло восемнадцать лет. И которая уже открыла этот мир собственному ребёнку.
Новость оглушила ее тогда и нарушила привычный ход жизни. Такая ранняя беременность была шоком для неё и ее молодого человека. Мать разразилась проклятиями. На том ее участие в её судьбе и окончилось. А он, обещавший быть рядом, не выдержал и ушёл, оставив на столе записку и наличные. Он признался в том, что не готов к такому шагу, слишком молод для создания семьи. Но ведь она тоже, тоже была слишком юна, неопытна, незрела! Что было делать?
Рождение дочери не стало для неё самым радостным событием в жизни. Девушка ни разу не взяла ребёнка на руки. Все ее мысли были наполнены страхом, сомнением и паникой. Что делать?
Ей было некуда бежать от груза ответственности. И она отказалась от своей новорожденной дочери. Видя ее отчаяние, заведующая едва переубедила ее не лишать себя возможности стать матерью. Была оформлена временная опека, и дочь исчезла из ее жизни. Тогда она выдохнула с облегчением, но теперь…
Она должна вернуть дочь! Спасти и её и себя от одиночества и боли от утраты.
У нее была цель. Цель исправить свою ошибку.
***
Уже не юная, а молодая, она поправляла прическу у зеркала, висевшего в прихожей. Вспомнив про время, она спешно закинула на плечо сумку и окинула взором дом. Заполоненная скромной, но уютной мебелью квартира осветилась лучами ласкового солнца. Тепло его просачивалось сквозь прозрачный тюль и согревало цветы на подоконнике. Улыбнувшись, она вышла на воздух…
Все в мире будто улыбалось ей. Улыбались прохожие на улицах, улыбались дома, улыбалось само солнце. И особенно она сама.
Она пошла туда пешком. Маленькие голубые здания виднелись издали даже сквозь заросли. Вот только на их стенах красовалась не радуга, а лучик яркого солнца. Двери распахнулись. Заведующая неприязненно оглядела ее, нервозно сжимающую кулаки в полном нетерпении, кивнула на дверь, поставив в бумаге об окончании временной опеки свою подпись.
Воспитатель, высокая, худощавая женщина, оглядела ее недоверчиво. За спиной женщины раздался тоненький голос:
— Кто пришел?
— Мама… — сквозь усилие ответила она и в конец сдавшем терпении протиснулась меж воспитателем и дверью. Во все глаза уставившись на маленькую, двухгодовалую девочку с крохотными, тоненькими косичками. Все это время, передавая ей игрушки, забегая при каждой свободной минутке, она все же не осмеливалась взглянуть на нее так. Боялась своей реакции. Боялась того самого разрывающего чувства вины. Но теперь, когда зеленые глаза смотрели на нее с таким любопытством, в мыслях осталась лишь одна фраза:
как она похожа. Похожа на меня.
