Утро. Бормочет
спросонья дымкой
Великан-утёс.
Миру он, как золотую рыбку
дикий медведь в зубах,
Искру рассвета принёс.
Хмурится, чешется, спотыкается
по пути к умывальне,
Тянется и так и сяк,
зевками вскрикивает
В великанской спальне,
Прогоняет зевками
птичий косяк.
Искупалось жгучее
в леденящей Каме —
брыкается. Рывками
всходя на кручу,
Разгорается алое пламя.
Брызжет светом зенит,
голубая речушка тянется.
А город…
Скрежещет, звенит,
как будто на нервах своих
дурак-неврастеник играется —
Суета, а такая, меж тем, скука,
сил нет терпеть, —
Как будто у того ни голоса, ни слуха.
Медь.
Листьев медь мне снится.
Бежать хочу от глупого люда
и с природой (хотя б чернозёмом)
Слиться.
Скорее. Скорей отсюда —
К райским садам
от глубин городского Тартара.
(Хоть и старуха-дорога горбата…)
Вижу —
Искрашен оранжевым маркером
Рыжий пожар заката.
