Часто ли у вас случалось такое, что вам приходилось рассказывать историю, полностью характеризующую вашу жизнь? Мне, как писателю, не трудно вспомнить то время, когда я насильно покинул приют и стал, как настоящий Робинзон, выживать в абсолютно не знакомом мне городе. Тогда я был намного смелее, но храбрости мне и сейчас хватит, чтоб перенести мои злоключения на лист бумаги и дать почитать самым преданным друзьям.
Март 2004 года – на улице холод, но не собачий, а скорее щенячий. Лужи уже были, в некоторых самых солнечных местах, поэтому мои кеды хлюпали при каждом шаге. Петра завернула за угол, я потащился за ней. Кто такая Петра?
Вот как я с ней познакомился: дней через пять моих скитаний по улицам, мне начало казаться, что жизнь специально не хочет моего выживания, и чтобы доказать ей, что я для этого мира очень важен, нужно идти на решительные меры.
Найдя в переулке картонку и написав на ней грязью: «ударить меня – пять рублей», я отправился на самую оживлённую по ночам улицу, добывать себе на пропитание. К вашему сведению, ценителей моей работы оказалось гораздо больше, чем вы можете подумать. К середине ночи у меня оказалось целых пятьдесят рублей, чтоб купить хлеба и молока. Ужас был только в одном: клиенты били со всей силы, и я просто не смог дойти до магазина. Это, можно сказать, и не беда вовсе. Остался бы, чуть полежал в подворотне, если б не Петра. Валяюсь я значит, смотрю на тёмное, но звёздное небо, и замечаю, что вдали как будто собаки лаять начали. Прислушиваюсь, а звук всё приближается и приближается. И вдруг через забор перепрыгивает женщина с огромным мешком через плечо, а за ней целая стая тузиков. Если б не это обстоятельство, я бы просто посмотрел на неё снизу вверх и подумал, что работа у помощников Деда Мороза довольно тяжёлая, но собаки меня подвигли не просто встать, а ещё и побежать вслед за женщиной. Минута пробежки выжала из моего тела все соки, и когда я думал, что жизнь меня всё же переиграла и уничтожила, женщина громко закричала: «Налево!» и исчезла за поворотом. Завернув туда, я чуть ли не врезался в забор, но её рука схватила меня за ворот кофты и перебросила к себе.
Эта сумбурная предыстория – моя попытка описать Петру без прилагательных. Как я потом узнал, она – цыганка из здешнего табора, но сбежавшая по какой-то неизвестной мне причине, забирающаяся в дома, чтоб вытащить «лишние» вещи. Эта женщина средних лет оказалась довольно сварливой, но не скупой. Я с первого взгляда увидел в ней товарища, и решил привязаться. Она вроде тоже была не против. Вот как началась моя счастливая жизнь.
Вернёмся к марту 2004-го. Мы уже как два дня не могли найти маломальски сухого места, чтоб развести костёр, высушить одежду и сварить консервы.
– Ещё день, и я утону в своих кроссовках, – в моих словах не было ни капли того отчаянья, которое я испытывал на самом деле.
– Ишь, страдальщик, твои трюки мне известны! – Петра всплеснула руками. – Новые кеды я тебе добуду, только если они будут лежать в холодильнике, – её вечно полузакрытый глаз превратился в еле заметную щёлочку, – кукловод из тебя, как из меня учитель, но ты уже достаточно умён, чтоб играть на моих чувствах, так что, будь добр, в следующую кражу лезь в дом сам, а там уж тащи, что хочешь.
Хоть она и говорила это с иронией, не поверить в то, что карга спихнула на меня все её обязанности, я не смог¬. Уныние полностью овладело мной, и даже когда мы дошли до Универмага, я не обратил внимание на то, как Петра начала залазить в киоск, кем-то благополучно разграбленный.
– Коли Бог послал ночлег, так пошлёт и чебурек! – она так и просияла. – Коли дома благодать, будем дома хлопотать!
«Там настолько здорово или она просто издевается надо мной?» — я скривил брови и заглянул в окошко. Действительно, по моему скромному мнению, там были целые хоромы.
– Коли Бог послал ночлег, это станет наш ковчег, – из меня как будто вырвались эти нарочито напыщенные слова.
Петра обернулась, со своей вечной ухмылкой на уголках губ, но теперь в них можно было разглядеть милейшую сконфуженность, которая стала мне заметна с первого взгляда. Стараясь сделать как можно более непринуждённое лицо, я даже немного выпрямился, насколько мне позволяла моя маленькая дублёнка.
– Я до колонки, наберу воды и обратно! – выпалил я и вылез из-под навеса.
Долго бежать не пришлось, но у старой ржавой колонки я увидел лежащего в снегу рыжего, потрепанного жизнью чудака. Взглянув на него всего лишь раз, я понял – он не бездомный, просто человек в сугробе, а почему так, и думать не стал.
– Хватит прохлаждаться, дорогу загораживаешь, – резко и чересчур агрессивно сказал я. Наверно, мне просто нужно было уличить его в развязности или фамильярности, противопоставить себе или поглумиться над его ситуацией; он бритый, довольно хорошо одет, даже усталости на лице нет, но валяется у моих ног, а у меня каждый день лотерея, но я всё ещё стараюсь стать полноправным членом общества. Если в общество берут таких как он, почему я и Петра всё ещё рудимент?
Мужик вдруг внезапно сел и схватил руками мои запястья. Вода, которую я так тщательно заливал в бутылку, расплескалась на оттаявший снег возле колонки, смешавшись с лужей.
– А, я с первого взгляда вижу, что ты карманщик и бродяга! У, как рожа перемотана, что вылупился, клошар!
Красные глаза и чуть ли не пена изо рта дали мне понять, что вода жизни не стоит, и я уже приготовился рвануть прочь, но следующая фраза заставила меня стоять, как вкопанного.
– Я значит работаю, плачу налоги, чтоб государство вас, непутёвых, обеспечивало, почему же таких как ты не становится меньше? Или вы вечно чем-то заняты, что жизни свои никак не меняете?!
На этих словах от начал кричать мне в лицо и только потянулся рукой, чтобы схватить за ухо, как что-то увидел за моей спиной и в спешке начал отползать прочь.
– Я тебе щас покажу, разбийник, как на порядочных людей лезть! Али полицию звать на помощь? – случайная прохожая уже трясла телефоном в руках, а за ней Петра, с метлой на перевес, пронеслась вслед за уползающим мужиком.
– Вы уж простите, люди добрые, нашего местного прохиндейца, но такой уж он, ничего не попишешь, – особа с сочувствием начала отряхать меня, скорее только для того, чтобы вывести из ступора.
– А вы не брезгуете меня трогать? Мало ли вор какой…
– Зачем же вор, с первого взгляда видно, что просто обознался человек, так не он такой, весь мир такой…
К этому моменту подбежала Петра, пристально осмотрела меня, скомкано поблагодарила прохожую, взяла бутылку с остатками воды и меня в охапку да так и увела с собой.
– Стой! Она же не договорила… про мир там что-то… – я задумчиво смотрел через плечо на удаляющуюся женщину.
– Всё и так понятно, как белый день, – Петра раздражённо затянула платок так, что осталось видно только нос и торчащую чёлку. – Помню, маманя моя говорила, что чин на всю жизнь даётся, а так нет, сколько живу, всё вижу счастливых бедняков и несчастных богатеев, получается, набрехала мне она тогда. Всё поперёк нас, все нами не довольны будут, так бей их по затылку. Если есть желание к жизни в таком мире, то будет толк, а так… – она лишь цокнула языком, и разговор наш был окончен.
Как потом наша с Петрой жизнь протекала, я вам рассказывать не стану, но помню, что вообще от неё ни на шаг не отходил. Всё она меня с одного взгляда понимала и на любое моё слово имела неприятный, но правдивый ответ, а какой уж, только я один и знаю. Ещё с того случая, я всегда смотрел, всем мимо проходящим, в глаза. Они никогда мне не врали. Так хороший человек всегда смотрел на тебя в ответ, а плохой – куда попало. Во всяком я мог прочитать мысль и настроение, увидеть душу и «чин». «С первого взгляда» – вот как всю мою жизнь можно описать. И именно эта способность и помогла мне стать писателем, а впрочем, может это всё просто совпадение…
