Гой еси, герой ты наш — Матвей Иванович Платов!
Про тебя нашу песнь слагаем,
Про нашего славного атамана,
Да про смелого воина, предводителя войска казачьего!
Мы сложили её на старинный лад,
На старинный лад, на былинный склад,
Долго складывали, душу вкладывали,
Чтобы славу того времени вечно помнили,
Вечно помнили да веку новому пересказывали!
Ай да стоит на лазоревых брегах Дона-батюшки,
Дона-батюшки да на равнинах земли русской матушки
Ай великое и славное детище Платова,
Новый стольный град донской, Новочеркасском названный.
Гой еси, казаки удалые, строители умелые!
Возвели в новом граде собор Вознесения,
Да покрыли червонным золотом,
Словно солнцем воссиял Вознесенский храм,
И прозвали его Донским солнышком!
Собиралися тут цари европейские да сражаться с гидрой корсиканскою,
И пошёл наш православный царь, Александр наш батюшка,
На подмогу войску заграничному, войску братскому, союзному.
Да как кликнет он героя Платова, казака донского, бойца славного.
Храбро бьются казаки платовские, удалые донские воины!
Бьются год-другой, а дома город строится,
Город строится, площадь камнем мостится —
Каждый гость да налогом облагается:
Всяк по камню в стольный новый град везёт.
А война тем временем кончается, бывшие вороги братаются,
Братаются да в Тильзите-городе миром замиряются.
То не лебеди в речке купаются, то наш белый царь
Александр с Наполеоном Посреди реки на острове Немане встречается,
руку ему жмёт, обнимается.
И французский император вдоль войска русского прохаживается,
Руки генералам жмёт, в комплиментах рассыпается,
В комплиментах рассыпается, ордена дарит, улыбается.
Да как дошёл до героя славного Платова, за спину руки прячет,
Руки прячет, отворачивается.
Ой да припомнил казачий атаман обиду мелкую,
Обиду мелкую, да досадную. Как вперил свой взгляд
Он на смотре воинском на царя французов, императора.
Засмущался Бонапарт очей платовских, взгляда пристального,
Генерала шлёт к атаману дерзкому, казаку вольному.
Подъезжал генерал к атаману Платову, говорил ему таковы слова:
«Ай не нравится атаману император Франции,
Что так пристально на него тот уставился?»
Говорит тут так генерал казачий гонцу императорскому:
«В Бонапарте вашем ничего нет важного, ничего-то важного, любопытного,
А смотрю я так на коня его резвого, на коня его резвого, ретивого!
То весьма узнать мне хочется, какого он рода-племени да заводу конского».
Отвечает так атаман да в усы усмехается,
В усы усмехается, над Бонапартом-то потешается!
То не вороны чёрные в Тильзите на поле-полюшке собираются,
То в Тильзите-городе скачки показательные устраиваются.
Уж как казаки выезжают, джигитуются,
Как из лука стреляют – не промахиваются!
Уж как дивится Наполеон, поражается,
Атаманом Платовым восхищается: «Ай да ловкий атаман!
С казаками джигитовать не гнушается, в стрельбе из лука
С казаками вместе упражняется, с казаками упражняется,
На всём скаку попасть в мишень ухитряется!
И в другой раз сам к атаману идёт, к атаману идёт,
Царский дар несёт, табакерку несёт всю алмазную.
А Матвей-то Иванович прищурился, принимает царский дар,
Ус покручивает, ус покручивает, приговаривает:
«Ай ты славный Бонапарт, да французский царь,
А у на нас на Дону так принято, что подарок взяв,
Казак отдаривается». И вручает царю-императору
Свои стрелы калёные да лук свой собственный.
Наполеон опять восхищается, говорит атаману речи льстивые:
«Уж то вижу теперь, как казаки меткие даже птичку малую
Подстрелить способные, даже птичку мелкую подстрелить проворные».
А Матвей-то Иванович опять щурится, крутит ус, усмехается:
«Да не только птичке маленькой, птичке маленькой, плюгавенькой,
А и крупному петуху остерегаться надо нас да побаиваться!»
Да не внял словам тем Бонапарт, французский царь!
Как в году двенадцатом двинул войско он на землю русскую.
Землю русскую грабил, вытаптывал да Москву огнём палил,
В православных церквах конюшни устраивал.
Билось войско с гостями незваными, бились мужики да бабы крестьянские,
Бились донцы-молодцы под руководством Платова,
Защищая землю отчую, землю отчую от орды чужестранною.
А и в ту годину лихую, военную, не забыл атаман о строительстве,
Вот он шлёт домой трофеи военные, трофеи военные, пушки французские.
Восемь пушек, у Наполеона отбитые, украшают теперь новый град донской.
Край донской, церковь новую, церковь новую, площадь соборную.
Вот прогнали ворога лютого, ворога лютого, гостя незваного,
Казаки по Парижу прохаживаются,
На конях по полям Елисейским проезживаются,
Атаман Платов для собора заказал потир и дарохранительницу.
Дарохранительницу мастера из серебра чистого сделали, из серебра,
У французов отбитого. А на въезде и выезде из города нового
Соорудил Платов две арки триумфальные.
Ждёт он гостя великого в стольный свой град,
Гостя славного, Александра, царя-победителя.
Так красуйся новый град, донским атаманом заложенный,
Донским атаманом заложенный, всем миром казацким построенный,
Вознесенским собором увенчанный! А в соборе том, в усыпальнице
Спит герой, донской атаман Матвей Иванович.
И воздвигли атаману памятник: атаман стоит во весь рост,
Во весь рост стоит, возвышается, буркой казацкой украшается.
В одесной руке его сабля белая, а в другой руке – пернач позолоченный –
Булава с хвостом и перьями, булава – атаманское оружие верное.
И проходят мимо люди добрые:
Пройдет стар человек — поклонится,
Пройдет молодец — призадумается,
Пройдет девица — замечтается.
Современный люд фото сделает, фото сделает, в сети выложит,
Гей вы, молодцы и девицы, полюбуйтесь-ка,
Атамана славного вспомяните,
Атамана Платова вспомяните да казаков восславите!
