Кисть легонько скользит по бумаге, четко следуя за обозначенным контуром, оставляя после себя цветные линии. Раз мазок, два, помыть кисть, смешать красный и охру, докрасить шею, пока краска еще свежая, снова промокнуть кисточку. Хм… Наверное, стоит добавить немного черного.
Я мельком взглянула на парня, что вдохновил на создание портрета. Тот сидел, уткнувшись в свой блокнот, что-то записывая, не поднимая головы. Похоже, он серьезно увлечен своим занятием.
Мне же лучше. Попытаюсь определить, какой цвет нужно добавить, чтобы его волосы на картине получились такими же яркими, как и в жизни, ярко переливаясь на солнце. Этот цвет и не описать словами. Такой оттенок каштанового можно только понять, найти глазами и сохранить это в своем воображении.
Какая же все-таки коварная вещь — Солнце! Оно играет своими лучами на лице юноши, заставляя его периодически щуриться, путается в его волосах, создавая великолепные сочетания, делая все окружающее более жизнерадостным. И даже воздух как будто покрыли лимонной акварелью. Волшебство, да и только!
Что ж, пока волосы высыхают, я перейду к лицу. Сначала глаза. Какой у них цвет! Вроде зеленый, но с примесью голубого.
Пока из памяти не стерся нужный оттенок, я начинаю набирать нужные краски на кончик кисти. То, что надо! Аккуратно нанеся первый слой, я иду дальше. Прямой нос, чуть заалевший на самом кончике. Это легко.
Мой невольный натурщик, задумавшись, закусил губу. Цвет губ напомнил мне бутон розы, которая расцвела пару часов назад. Такой нежно-нежно розовый, детский и невинный. Легкими движениями я нанесла краску на рисунок, и отошла подальше, чтобы оценить полноту картины.
Ох, все время забываю! Брови, куда же без них! Нечеткий контур, темный, почти черный оттенок, сильно контрастирующий с бледной кожей. Завораживающее зрелище. Как будто боясь кого-то ненароком задеть, я наношу короткие штрихи, создавая силуэт бровей.
Повторив тот же самый алгоритм, периодически добавляя тени и исправляя ошибки, я, наконец, закончила.
Я отошла назад, любуясь своей работой, как вдруг неожиданный порыв души овладел мной, и я, аккуратно сняв работу с мольберта, направилась к молодому человеку. Тот поднял голову, удивленно глядя на меня. Я протянула ему свое творение, а сама рассмотрела его поближе. Цвет глаз вблизи оказался еще более фантастическим.
Немного полюбовавшись картинкой, парень, вырвал лист из своего блокнота и протянул его мне.
Красивым, изящным почерком было написано четверостишие:
Кисть в ее руках как моя свобода,
Взмахни лишь ею, я паду.
Картины ее лишают кислорода
Так и есть, ведь я не лгу…
Неужели это про меня? Боже мой, это так трогательно. Я улыбнулась юному поэту, и он улыбнулся в ответ.
