***
Винсент не моргающим взглядом глядел в пожелтевший от времени потолок спальни. Трещины на нем складывались в непонятный узор, чем-то привлекая к себе внимание мальчика. Когда глаза окончательно привыкли к темноте, он сфокусировался на трещине, которая брала свое начало от центра поверхности над его головой и медленно прошёлся по ней глазами, внимательно изучая ее. Трещина с потолка перешла на стену, светло-синюю, холодную на ощупь, грязную и разрисованную снизу, но небесно-чистую в своей верхней части. Она плавно сползала между неаккуратно висящими детскими рисунками и таблицей с немецким алфавитом и неожиданно закончилась прямо перед глазами мальчика. Винсент поднялся в сидячее положение и отвернул голову. Янтарные глаза без какого-либо интереса проскользнули по мирно спящим товарищам.
Винсент не всегда был сиротой. Большую часть жизни он воспитывался отцом, зная из его рассказов, что мать скончалась при родах. Сам же отец был членом НСДРП с 1924-ого года, входил в состав одной из элитных частей Вермахта и погиб в боях за город Гродно летом 1941-го. Как раз в тот период времени 13-ти летний мальчик и попал в приют, где в полной мере осознал свою ненависть к убийцам отца, а именно – солдатам русской армии.
Смерть единственного близкого человека стала для Винсента не просто печальным обстоятельством – она придала его жизни совершенно иной, незнакомый ему ранее смысл: вместо того, чтобы грезить об обретении семьи, как это делало большинство других детей, он был одержим одной единственной идеей — мстить за отца, причиняя такую же боль всем причастным к его смерти.
Однако, желающих взять под свою опеку рыжее кудрявое чудо было в избытке, что, в свою очередь, могло изрядно помешать ещё не оформившимся до конца планам мальчика. Среди этих людей даже появился один завсегдатай – странная молчаливая женщина средних лет, которая и после его концерта о таинственных голосах в голове, что шепчут ему предзнаменования о страшном суде над человечеством, неожиданно осталась непреклонна и настойчива в своих намерениях. Винсента, в связи с этим, практически полностью поглотили злоба и сильнейшее отчаяние от невозможности этому противостоять. Поэтому его цель укоренилась в нем до такой степени плотно, что он, первое время, не видел ничего невозможного в своем побеге на передовую.
А план его был далеко не идеален, точнее его не было вовсе. Забрать его планировали в начале следующей недели и времени оставалось катастрофически мало, что до безумия пугало Винсента.
На улице который день мёл сильнейший буран, способный остановить даже сумасшедшего и просвета в буре не намечалось. Снедаемый своими эмоциями, Винсент круглыми сутками искал способы сбежать из этого места, дотошно перебирая каждую возможность, но все казалось безрезультатным. Новый приступ безысходности прервала занавеска, которая под гнетом сильного ветра с глухим хлопком сорвалась с лески и, закружившись, потерялась в урагане из снежных хлопьев. За окном, в какофонии ветра, отчётливо прозвучал гул мотора…
Машин было несколько. Сердце замерло и вместо него в груди начал пульсировать комочек надежды, в то время как сердечный ритм лихорадочно отстукивал в висках. Тихо, насколько это было возможно, на дрожащих ногах, мальчик засеменил к окошку, встал на носочки и, прислонившись к тонкому стеклу взмокшими ладонями, сощурился в попытке что-то разглядеть. Во дворе детского дома стояли два средних размеров грузовика, с чехлами из плотного темно-зеленого брезента на кузовах. Чуть поодаль в буране виднелись еще нескольких подобных очертаний с машиной сопровождения во главе колонны.
Винсент обмер. К ним в приют обычно наведывался только грузовик с продовольствием, и то он обычно заезжал по выходным рано утром и не был таким габаритным. На лице застыла гримаса удивления.
Неожиданно в коридоре послышались звуки движения, и Винсент пулей юркнул в кровать, опасаясь быть замеченным в бодром состоянии духа в такой поздний час. Будто подтверждая его опасения, дверь со скрипом приоткрылась, и комнатку озарил бледный огонек свечи. Хмурый взгляд женщины остановился на рыжей макушке, торчащей из-под одеяла. Мальчик просто окаменел от страха, для него стали облегчением вновь сгустившаяся в помещении темнота, звук удаляющихся шагов и звон связки ключей от дверей приюта. Воспитатель решительно шагала на встречу с ночными нарушителями спокойствия. Почувствовав себя в безопасности, Винсент обмяк в объятиях одеяла, переводя дух.
***
Виктория, придерживая на груди темное пальто, дабы оно не распахивалось от порывов ветра, и, свободной рукой заслоняя лицо от колючих снежинок, врезающихся в него с невероятной мощью, с неподдельным энтузиазмом и напором следовала в направлении железных ворот, по щиколотку увязая в рыхлом снегу. Ей не малых усилий стоило открыть их, но когда у нее это получилось, перед ее лицом оказался вовсе незнакомый ей человек в офицерской форме. Она одарила его строгим оценивающим взглядом и секунду спустя отошла в сторону, давая ему пройти на территорию.
-Чем могу быть полезна? – сухо спросила женщина, чувствуя на себе пристальный взгляд офицера.
-Руковожу поставкой провианта на передовую, в связи с непогодой хотел бы попроситься на ночлег, переждать бурю… фрау?
-Провиант значит… – задумчиво поглядев на него в ответ произнесла воспитательница, поняв намек и представившись:
-Виктория. Вы?
-Вильгельм. Вильгельм Шмидт. Вы очень любезны. – сдержанно улыбнувшись ей, поставил точку в небольшом диалоге офицер.
***
Винсент невольно прислушивался к происходящему за дверью. В коридоре было явно больше одного человека, слышались обрывки фраз, голос воспитателя оставался таким же как и всегда: холодным и неукоснительным. Она была не рада прибывшим, мальчик чувствовал это даже сквозь плотно закрытую дверь. Как вдруг до него донеслись отдельные слова, никак не связные в одно предложение, но уже послужившие горящей лучиной для медленно набирающего силу костра надежды: «офицер», «передовая», «завтра утром».
Мысли, казалось, уже не подчинялись воле хозяина и негромко, но настойчиво озвучили себя сами: это мой шанс. В голове начала выстраиваться логическая цепочка. Грузовики с продуктами или боеприпасами (а именно так они и выглядели) могли направляться только на фронт и если он сумеет достать ключи от ворот и проберётся в один из них… План с каждой минутой становился всё более осуществимым…
***
Вильгельм смотрел в озадаченное лицо Виктории, пытающейся понять, где ей стоит разместить такое количество человек. Она точно не хотела пускать ночных визитеров в комнаты, где располагались дети. Офицер хотел предложить что-то сам, но она решительно перебила его, отрезав:
-В игровую. Там достаточно места для всех присутствующих.
В ответ офицер молча кивнул головой.
Женщина, отряхивая плечи от оставшихся на них снежинок, расстегнула застегнутую впопыхах пуговицу. Руки офицера неожиданно легли на её плечи
-Вы позволите?
Она на секунду опешила
-Да, конечно.
На секунду поддавшись на незначительное проявление заботы, Виктория твердо зашагала в сторону игровой.
***
Следующие полчаса Винсент провел в напряженном ожидании. Ориентируясь только на слух и интуицию, он различил, что нежданные гости отправились в игровую. Также его слух уловил не только шаги воспитательницы, выходящей из помещения, но и следующие за ней более тяжелые мужские шаги, скорее всего принадлежащие офицеру. Они удалились вглубь коридора, в направлении небольшой комнатки, где она до этого момента несла вахту одна.
Когда все окончательно затихло, мальчик, окутанный смятением, но при этом неимоверно счастливый покинул свою кровать. Он на цыпочках прошагал до стоящих в ряд деревянных ящиков, в которых хранилась одежда и бесшумно открыл свой.
И вот он, одетый, в последний раз оглядел спальню. На душе не было сожаления, грусти от того, что он покидает это место. Равнодушно оценив импровизированное сооружение, напоминающее своей формой кокон на его пока еще не остывшей от человеческого тепла кровати, он достал со дна ящика небольшую сумку с вещами, перекинул лямку через плечо, прошел к двери и, беззвучно открыв ее, выскользнул в коридор.
***
Вильгельм, хмурясь, шарил рукой в поисках зажигалки. Когда Виктория осторожно поставила перед ним железную кружку, от которой так соблазнительно веяло теплом и запахом крепкого чая, он, сам того не ожидая, с благодарностью и теплом улыбнулся ей. Она ответила тем же. Сейчас она выглядела гораздо более расслабленной, чем была до того, как они остались наедине. Морщина, являвшаяся результатом вечно нахмуренных густых черных бровей, разгладилась и стала практически не заметна. Они некоторое время молча сидели, изучая черты лиц друг друга в мягком свете свечи. Виктория обратила внимание на действия офицера, вынула из нагрудного кармана коробок спичек и протянула ему. Офицер тихо поблагодарил ее и закурил. На душе было спокойно, думать совсем не хотелось. В происходящем было что-то важное для них обоих, просто так, ни о чем не думая, молча пить чай, курить время от времени, не чувствуя при этом себя в цепкой хватке войны, которая так много у них забрала и так их изменила. Безмятежная поза Виктории будила отголоски довоенного времени, когда женщины не были вынуждены взвалить на свои хрупкие плечи груз военных действий. Ее выражение лица перестало быть подобным железной маске и выглядело слегка отрешенно. Ему казалось, сейчас она испытывает тоже самое. И он не ошибся.
Находясь в своих мыслях, они не заметили, как из-за приоткрытой двери к гвоздю, на котором висели ключи, тянется тонкая бледная рука, без единого звука снимает их оттуда и растворяется в непроглядной темноте коридора, будто ее и не было.
***
Винсент ликовал. Он никогда не думал, что забрать ключи будет так просто. Не отходя от комнаты, дабы не заниматься поисками нужного ключа в потемках, аккуратно выудил его и теперь, придерживая всю связку, мелкими шажками начал двигаться в сторону выхода. Внутри все сжималось, хотелось сорваться на бег, ведь его охватил страх быть пойманным, но головой он понимал, что, если побежит, вероятность того что его увидят будет гораздо больше.
Погода оставалась беспощадной к маленькому человеку, покинувшему пределы здания. Первое, что Винсент почувствовал это снег, проваливающийся под его весом и отнимающий у него возможность быстро и без труда передвигаться. Кое-как дошагав до ворот, он интуитивно выбрал самый большой ключ и, молясь, чтобы дверь поддалась, вложил в ее открытие всю имеющуюся у него силу. Промозглый и сильный ветер продувал верхнюю одежду, что заставляло Винсента дрожать не только от напряжения, но и от холода. Ключ со скрежетом провернулся, и мальчик по инерции чуть не клюнул носом в железную махину. Не секунды не размышляя, Винсент выскочил за ворота, оставляя за собой вереницу следов, которые к утру будут скрыты под новым слоем снега и не выдадут его местонахождение.
Достигнув первого грузовика, Винсент обошел его, встал сзади, обратил внимание на ремни по бокам накладки. Они не были застегнуты, что значительно облегчило ему задачу проникновения внутрь. Собрав все оставшиеся силы в один мощный рывок, он почувствовал, как накладка сразу сдалась под его напором, взмывая вместе с его дрожащими руками вверх. Мальчик заскочил внутрь кузова и, после глухого хлопка вновь закрывающейся накладки, упал навзничь. Из глаз брызнули слезы облегчения. «Получилось!» – это была единственная мысль, которая крутилась в его возбужденном сознании. Тут было значительно теплее, чем снаружи, ветер не проникал сквозь плотный брезент. Винсент, немного повозившись, сделал себе небольшое укрытие из ящиков. И вот, умастившись в дальнем углу кузова, за своими небольшими баррикадами, он наконец ощутил давящую на голову усталость. Прижав колени к груди, и обхватив их руками, Винсент устало опустил на них голову и незаметно заснул.
***
Проснулся Винсент уже от ощущения движения. Маршрут грузовиком пролегал через лес, точнее они ехали по дороге, окруженной этим самым лесом, и она была далеко не такая ровная, как хотелось бы. Трясло так, что мальчик временами подпрыгивал, но ему не было до этого дела. Он был искренне счастлив. Счастлив, потому что эта ночь не оказалась сном, что он все-таки покинул ненавистный приют и сейчас движется прямо на передовую, где его мечта отмщения сбудется. Он выбрался из своего укрытия, стараясь не потерять равновесие, прошел к небольшому грязному окошку. Расцарапанное, заляпанное в чем-то, оно открывало вид на зимний хвойный лес, мелькающий за ним с достаточно большой скоростью. Винсент с интересом вглядывался в темно-зеленые. Снега выпало очень много.
Внезапно, к звуку работающего мотора и время от времени ударяющихся друг об друга коробок прибавился глухой и неясный Винсенту гул, исходящий откуда-то сверху. После первого проблеска осознания в «голове» колонны прогремел оглушительный взрыв.
***
Происходящее дальше мальчик помнил крайне смутно. Помнил, как от резкого торможения завалился на спину и больно ударился затылком об край одного из ящиков. Как грузовик, под гнетом бомбардировки рухнул на бок, увлекая Винсента, не успевшего даже подняться, за собой, затем удар, резкая боль и темнота. Винсенту на мгновение показалось, что он умер. Сознание отключилось. Он видел перед собой лишь черную, непроглядную темноту, в которой не разглядишь собственной руки. Голову Винсента посетила мысль об отце. Интересно, его отец сейчас тоже тут? Хотелось позвать его, но темнота как будто поглощала любой звук, что решит разрезать ее. Мальчика окутало чувство уныния. Ему захотелось сдвинуться с места, но темнота не позволила. Она плотно обволакивала его тело, словно тиски, сжимаясь при любой попытке движения. Винсенту оставалось только неподвижно стоять и ждать какого-нибудь события. А может смерть такая и есть? Может ничего и не произойдет больше? Отцу тоже так тоскливо, или он уже привык? Как бы то ни было, если отец свыкся, значит и он привыкнет. Не думал, что умрет так… глупо. И бессмысленно. Смерть, в результате того, что тебя завалило ящиками? Серьезно? Если бы мог, он бы сплюнул от досады. Винсент мысленно поморщился.
Внезапно, живот скрутило от непонятного мальчику чувства. В горле моментально пересохло, кашель так и норовил вырваться из него единым сухим комком и шмякнуться прямо ему под ноги. Пришло чувство температуры, тело окружил душащий жар, а со лба, судя по ощущениям, скатилась капля холодного пота. Затем еще, и еще. В конечном итоге невыносимо стало настолько, что Винсент почувствовал, как его разрывает изнутри. Быть может, тот самый комок рос и сам же страдал от своих все прибывающих размеров. Страдал вместе с тем и сам Винсент. Когда чувства достигли своего апогея, перед глазами разверзлась трещина, из которой сочился противный яркий свет. С каждой секундой она увеличивалась и вдруг…
Винсент сам испугался вышедшего из него удушливого кашля. Тело подалось вперед, но тут же обессилено рухнуло обратно… на кровать? С глаз вместе со слезами сошла мутная пелена, мальчик, совершенно дезориентированный, вертел головой, не понимая, что это за место и где он находится. Неужели все же приснилось? – мелькнула навязчивая идея, но она тут же растворилась в пучинах сознания, когда дверь в комнату распахнулась и внутрь, что-то напевая себе под нос на незнакомом Винсенту языке, вошла молодая девушка, которая, увидев его в добром здравии, от неожиданности ахнула и, вздрогнув, замерла. Винсент сам пребывал в некоем подобии шока, поэтому, последовав ее примеру, лишних телодвижений не производил. Они так бы и смотрели друг на друга, если бы не женщина (которая была точно намного старше ранее упомянутой девушки), почтившая всех своим прибытием и, с усмешкой оценив эту картину, сказавшая на том же самом «тарабарском»:
-Проснулся, значит.
***
-Ну, и что с ним прикажете делать? Он же совсем дохляк, от такого в этой канители толку как от козла молока будет. Еще и неизвестно откуда он там взялся. Может это какой-то ихний разведчик… — хотела, уж было начать свой захватывающий рассказ та самая молодая девушка, но мужчина в форме перебил ее,
-Отставить чепуху молоть. – подняв руку и тем самым призывая медсестру замолчать.
Он без какой-либо радости оглядел Винсента, который, кажется, с его появлением понял, что к чему и под маской удивления скрывал нарастающую внутри ярость.
-Тебе не кажется, Кравцева, что разведчика в кузове бы не повезли? Я сомневаюсь, что в этой колонне хоть кто-то знал о его присутствии. Да и у разведчиков взгляд уж поосмысленней будет, видно же по щенку, что ни слова не понимает. Это было абсолютной правдой. Винсент не знал русского и мог только гадать о чем сейчас идет речь.
-В общем… — мужчина устало провел рукой по лицу и, поразмыслив, продолжил:
-Ирина, оставляю его на тебя, пусть в помощниках у тебя побудет, пока на ноги не встанет, потом покумекаем. Если толку от него не будет – сами знаете что… Я не такой зверь, чтобы сразу в шею его гнать. Ты же вроде знаешь немецкий? – на его вопрос Ирина кивнула.
-Вот и хорошо. Если все же бредни Кравцевой окажутся правдой – пристрелить, чтоб ничего в свет не утекло. Всем все понятно? – он посмотрел сначала на Кравцеву, потом на Ирину, затем на Винсента.
-Ну что, товарищ? Как там по вашенски… Hände hoch? – Винсент округлил глаза. Но Ирина поспешила поправить мужчину:
— es ist klar.
-А… Да-да. Все, дамы, позвольте вас покинуть. – с этими словами он вышел из помещения.
***
-Попал ты, мальчик. – уже на родном языке Винсента заговорила Ирина. Он, выжидая логического продолжения фразы, посмотрел на нее.
-Будешь мне помогать. Надеюсь там, откуда ты прибыл, привили первичные знания медицины?
Ожидающий услышать все что угодно, но не это Винсент лишился дара речи…
Конец фрагмента.
