XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Обычно перед тем, как начать повествование, автор рассказывает о том, что послужило идеей для его произведения. Но я не такой писатель. Все мои мысли приходят ко мне внезапно, как первые капли дождя в ясный день. Так же, и начал свою историю коллекционера и он, — Кристофер Ричардсон.

Прогуливаясь по Лондону, ещё тринадцатилетним, со своей маленькой сестрой — Элизабет, он оглядывал достопримечательности прекрасного города. Биг-Бен завораживал его своей величественностью, не только из-за его вида, но и любви к часам. Он знал о них всё, до мельчайшей шестерёнки. Кристофер всегда мечтал заглянуть в башню этих огромных часов, чтобы изучить их механизмы. Но будучи ребёнком, он не мог пройти внутрь.

С собой он всегда носил свои карманные часы на цыпочке, ведь всегда нужно знать точное время. Но на этот раз, они пригодились ему для другой цели. Элизабет была не в в восторге от таких прогулок, её клонило в сон, но уснуть без игрушки или прочей безделушки она не могла. Пришлось воспользоваться своими часами.

Намечался дождь, на улице темнело из-за густых тёмных туч. Крис спешил домой, вместе с коляской, в которой заснула его сестра во время прогулки. Небо уже совсем потемнело, машины вместе с людьми неслись как угорелые. Гроза гремела громко, оставляя за собой искрящиеся молнии. Кристофер очень испугался, он начал бежать, но коляска не позволяла разогнаться ему достаточно быстро. Но он преодолел трудности, и увидел маму, которая шла навстречу.

Позади мамы шёл кто-то другой, он был высокий, с большим носом, и глазами, сверкающими, как молнии, рот прикрывала небольшая борода, сквозь которую виднелась противная улыбка. У него в руках был зонт, который, видимо, он держал с трудом из-за сильных порывов ветра. Крис не предал ему внимания, в зоне его видимости была лишь мама, которую он так сильно хотел увидеть. Но человек с зонтом стремительно ускорял шаг. Он был уже ближе мамы, и вот, Кристофер испугался. Наконец, стал заметен ему тот странный мистер. Страх охватил его, он не слышал криков мамы, которая бежала, но это было плохой идеей. Она упала в лужу, и Крис побежал её спасать. Но из-за страха, он не понял, что его мама сказала забрать коляску, но было уже поздно… Мистер с зонтом забрал коляску, и помчался прочь.

В тот день похолодало не только в Британии, но и в сердце мальчика, он чувствовал себя невероятно виноватым перед матерью, но было уже поздно. То, что уже случилось, нельзя исправить…

Часы все-ещё тикали в нём; спустя несколько лет, у Кристофера, — уже богатого, повзрослевшего и влиятельного, собралась обширная коллекция часов почти со всего света. Благодаря своему увлечению собирать вещи (а-то есть, — часы), кроме коллекционера, он стал и путешественником, и, разумеется, — часовщиком. В этом году (1980) ему было сорок три года. Подумать только, вот уже тридцать лет, его сердце окутывали розы, впивающиеся в сердце своими колючками боли…

— «Сара! Прошу вас, не трогайте ничего в моей комнате до моего прихода!» — прозвучал голос Кристофера. Он, как вы поняли, обращался к Саре. Она работала у него служанкой уже три года.

— Да, я помню, мистер Ричардсон! Можете спокойно отправляться в путь.

— Славно. Не забудьте, Сара, сегодня должна прийти к вам на помощь Лилин.

— Да, да. Уверена, мы с ней поладим.

Лилин, о которой они говорили, также была служанкой. Она должна была прийти на свой первый рабочий день.

После этих слов, Кристофер удалился по срочным делам, но у него было невероятное чувство, которое возникает, если забываешь что-то очень важное… Но ему некогда было стоять в тупике, и вспоминать об этом, «чём-то важным».

Я считаю, что вдаваться в подробности надо всем персонажем, независимо от их роли. Главных героев всегда можно отличить, но что на счёт второстепенных? Многие не обращают на них внимания, и делают это зря.

Лилин росла с приёмным отцом, она не знала своих настоящих родителей. О том, что её удочерили, ей было известно ещё с тех пор, как она себя помнит. Отец был не строг к ней, он уделял ей всё возможное время. Хоть он был ей неродным, она любила его, как настоящего папу, а он, её. У них была дружная семья. Но со временем, в каждых часах портятся механизмы. Так случилось и с отцом Лилин. Нет, он не умер, он был стар. Чтобы заботиться о нём, ей пришлось работать.

— «Что-же. Это мой первый рабочий день. За все свои годы стоило хоть раз опробовать хоть какую-то профессию. Теперь же придётся быть уборщицей…» — прозвучали мысли в голове у Лилин.

Подходя к особняку, она ужаснулась — огромный, тёмный, без малейшего намёка на что-то светлое, возвышался зловещий дом.

— «Ну, это конец… Наверняка, там живёт какой-то злой аристократ, который не терпит малейшей пылинки.» — Вела монолог всё таже Лилин.

Собравшись духом, она постучала в двери. На её удивление, Сара, открывшая дверь, была очень милой, полной противоположностью её мыслей. Не успела она поприветствоваться, как сразу услышала слова Сары: «Здравствуй! Я — Сара, главная помощница. Проходи в дом. Здесь живёт Кристофер Ричардсон, но сейчас его нет дома. Я устрою тебе небольшую экскурсию. Пройдём со мной.»

Экскурсия хоть и была небольшой, но всё-же, утомительной. Проходя все комнаты и этажи, Лилин с Сарой не зашли только в одну — комнату Кристофера. В неё не ступала ещё нога человечества (кроме ноги нашего часовщика). Даже Саре не разрешено было туда входить. Сколько бы она не возражала, мол: «В этом нет ничего такого, я не сломаю ваших драгоценнейших часов! Вы же сами знаете, мистер Ричардсон!» — всё это было бесполезно. Кристофер всегда закрывал свою комнату, что было там — загадка. Но именно в этот день, в спешке он забыл запереть своё «часовое хранилище».

Конечно, Лилин не могла запомнить расположение всех комнат, поэтому, когда Сарой было поручено привести в порядок гостинную, она вошла в комнату Кристофера. Она сделала это не специально. Кто же захочет своего увольнения в первый рабочий день? Разве что, только какой-нибудь палач…

Войдя в комнату, можно было увидеть красивейший кабинет: длинный деревянный стол, на котором царила полная гармония, большое кожаное кресло; и самое главное: невообразимое количество часов на все вкусы и цвета по всей комнате. «Как же тут красиво» — еле слышно сказала Лилин. Оглядывая часы, она не заметила горошок с великолепными цветами, и вот, спустя секунду, они превратились в кашу, состоящую из лепестков, земли и осколков. Сомневаюсь, что кто-либо захотел бы такую есть.

Поднимая осколки впопыхах, Лилин обратила внимание на что-то сверкающее на полу. Это упала её цыпочка (она носила её везде, независимо от обстоятельств). Вы, наверное, спросите «Почему никто не услышал шум, от разбившейся вазы?», а я скажу, что все встречали Кристофера, который как раз направлялся в свой драгоценный кабинет. Он был в ступоре от увиденного. Нет, на него произвело впечатление не ваза, а подвеска Лилин.

— Где ты взяла эти часы?!

— Они всегда были со мной, их подарил мне мой отец!

— Отец?! ГДЕ ОН, НЕМЕДЛЕННО, ОТВЕДИ МЕНЯ К ЭТОМУ ПАРШИВЦУ!

— Как вы смеете его обзывать?! Это уже слишком, я ухожу!

— Нет, постойте! Прошу, отведите меня к нему, это очень важно для меня!

— Что важно для вас, оскорбить пожилого человека?

— Нет, нет, прошу..!

После этого весьма неожиданно завязавшегося разговора, они вошли в дом Лилин, а если точнее, — дом её приёмного отца.

— ТЫ! — вскричал Кристофер

— Позвольте, о чём это вы? — в недоумении возразил отец Лилин

— О ЧЁМ ЭТО Я?! О, ПОЗВОЛЬТЕ, ВЫ САМИ ВСЁ ЗНАЕТЕ! ТРИДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД ВЫ — НЕГОДЯЙ, ПОСМЕЛИ УКРАСТЬ У МЕНЯ САМОЕ ЦЕННОЕ В МОЕЙ ЖИЗНИ — МОЮ СЕСТРЁНКУ ЭЛИЗАБЕТ!

— Вот как вы! Я никого не крал! Я спас эту маленькую девочку из рук странного типа! Спас, спас, слышите?! Тридцать лет назад! Чуть дальше Биг-Бена!

— С-спали..? Но… Он… Вы… Я же… сам видел… — он не мог связать свои слова, мир стал для него другим, он чуть-ли не упал в обморок. Лилин стояла в недоумении. Кто этот Кристофер для неё ,неужели, — родной брат?

— О, Элизабет! Сестрёнка, моя, родная…

— Но… Откуда вы взяли, что я — ваша сестра?

— Эти часы на подвеске — они мои, я дал их тебе, в тот день, когда тебя украли… Я так рад! Я думал, что потерял тебя навсегда…

— Выходит, всё благодаря часам? Прошло тридцать лет, а они всё ещё у меня. Элизабет, так меня назвали… родители?

Кристофер обнял сестру, и сквозь слёзы еле произнёс слова:

— Да, да. Элизабет — моя печаль маленького сердца…