Альберт Маркос с детства жил на Фолклендах. Хоть официально он и был подданным английской Короны, но корнями был испанцем. Испанцы вообще долго и пристально смотрели на этот кусок земли.
Работы, как таковой, Альберт не имел. То он таскался с гаучо, то ходил за собственным огородом, а сейчас он в своей лодке, ловит рыбу.
Вон на берегу его хижина, вон церковь, а вон и старенький броненосец. Старым он стал совсем недавно, лишь с появлением махины Дредноута. А теперь его затопили на мели, в качестве плав батареи. Этим то и воспользовался Маркос. На своей лодочке он подвозил матросам снаряды, за что те давали щедрые деньги.
А сейчас он сидел на берегу и наблюдал сквозь туман огромную эскадру английских кораблей. Крейсеры и огромные «Бесстрашные» заправлялись у берега. Сюда из метрополии их отправил первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль. Уже завтра эти корабли должны были выйти в море, на поимку немецкой эскадры адмирала Шпее. Огромная война, всех со всеми, бушевала по всему миру уже несколько месяцев.
Вдруг из дымки стали выступать новые и незнакомые силуэты кораблей.
— Что такое!?
Вскоре стали различимы флаги. Немцы.
Из гавани, где стояли линкоры, донесся звук барабанов.
— Нельзя медлить! – Альберт бросился к лодке, прыгнул в неё и поплыл, ломая вёсла, к складу снарядов.
Подплыв поближе, он спрыгнул в воду и вытащил лодку на берег. Не став возится с замком, Маркос выбил окно, схватил снаряды, кинул их в лодку, и ещё, и ещё… Снарядов было явно многовато, и лодка осела.
Тем временем немецкие транспорты вышли из строя кораблей и двинулись к берегу, видимо, желая высадить десант. Наперерез им бросились два британских крейсера, но те явно не успевали, идя прямо на маленькую лодчонку Маркоса.
Альберт обернулся. Он ужаснулся: при столкновении лодки с носом огромного корабля непременно произошёл бы взрыв.
Маркос достал старый кольт и выстрелил в воздух. Потом ещё. На корабле его лодку заметили, и, видимо, поняв качества перевозимого груза, повернули. Корабль прошёл в паре десятков метров от него. Оглянувшись, он увидел: немецкий транспорт Зейдлиц шёл прямо на лодку. В голову Альберту пришел дерзкий план.
Он выпрыгнул в воду, с кольтом в руке и отплыл от лодки.
А немецкий транспорт продолжал плыть на лодку, полную снарядов.
— Ну вот! Отлично! – носилось в мыслях. — Я один, а потоплю целый транспорт!
Когда Зейдлиц подошел к лодке совсем близко, Маркос выстрелил в неё.
Раздался ужасающей силы взрыв. В ушах зазвенело. Но цель была достигнута: Зейдлиц дымился.
А Альберт, барахтаясь в воде, наконец понял: течение несёт его прямиком к винтам Зейдлица.
Тут раздался второй взрыв: видимо, не все снаряды взорвались сразу.
Маркоса отбросило в сторону. Ухватившись за отброшенную взрывом доску, он поплыл. А через пару минут его подобрал корабль Инвинсибл. Боя Альберт не видел: после плавания в холодной воде он лежал еле живой в одной из кают. К вечеру Маркос кое-как проснулся и, к собственному удивлению, обнаружил прилипший к руке листок бумаги. Почти целая страница, отпечатанная на машинке, правда на немецком. Впрочем, на Фолклендах, благодаря соседу немцу, Альберт узнал немецкий весьма неплохо.
За чтением этой бумажки его застал офицер корабля.
— Чего читаешь?
— В море бумажка прилипла. Видимо с какого-то немецкого корабля упал. Это немецкий шифр и…
Услышав слово шифр, офицер аж подпрыгнул.
– Пошли-ка!
Уже через пару минут Маркос стоял перед адмиралом Стэрди.
— Ну всё! – говорил адмирал. – Обратно на Фолкленды тебе нельзя. Если немецкие агенты, которые там, конечно, есть, узнают, что нам известны их шифры, то смогут передать информацию в штаб и сменить код.
— А с ним что? —спросил стоявший рядом офицер, указывая на Маркоса.
— Есть два варианта, — отвечал Стэрди, – либо везти его в Лондон и устраивать в морскую разведку, либо расстрелять. Я думаю, выбор очевиден.
— Милленс! Пригляди за ним! – громогласно обратился адмирал к мичману. — А тебе, Маркос, день на то, чтобы продать всё твоё добро на островах.
Ночевал Альберт на корабле. На утро он по дешёвке продал хижину и огород, а уже на следующий день плыл в странную непонятную и неизведанную Британию.
* * *
Маркос спускался с корабля. Милленс за ним. Внизу стояли два офицера. Один из них поймал нас себе взгляд Милленса.
— Этот?
— Он самый.
Офицеры подхватили Маркоса под руки и повели к катеру, стоявшему у берега. Уже на катере добрались до Глазго, а оттуда поездом до Лондона.
* * *
Маркос присел в кресло. В этом темном и пыльном кабинете он работал довольно-таки давно. Ему уже надоел постоянный надзор полиции. Каждая его прогулка превращалась в спектакль, разыгрываемый им на посмешище зрителей, в виде полисменов или агентов британских спец служб. Спал Альберт в этом же кабинете на стоявшей в углу раскладушке. Еду приносили сюда же.
К счастью, сегодня до обеда он был свободен.
Маркос вышел из здания, направился к парку. Был уже январь. Вокруг скамеек лежали смёрзшиеся, покрывшиеся инеем листья. Убирать их было некому. Все дворники были на фронте, во Франции.
Альберт присел на скамейку. Потуже запахнул пальто. К нему на скамейку присел прилично одетый человек. Тот оглянулся и как бы невзначай спросил:
— Ну что? Контракт на оружие готов?
— Какое оружие? Вы что? — удивился Маркос.
Его странный сосед привстал, огляделся и увидев на другой скамейке человека побежал к нему, бросив Альберту фунт.
Разговор у этих людей вышел простой. Первый что-то сказал, а второй передал ему пухлую папку и сверток. На этом они разошлись.
Маркос рванул к зданию морской разведки, в котором работал. Забежал на лестницу и остановился. На стене висел портрет. Человек на нём был точь-в-точь похож на его странного собеседника. Под портретом, на позолоченной таблице была подпись: Граф Джон Генри Степкенс.
На лестнице послышались шаги. Альберт обернулся; это был первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль. Маркос даже не успел отдать честь, а Черчилль уже спросил:
— Чего на Степкенса уставился?
— Только что видел его на улице, — почти заикаясь перед лордом Адмиралтейства, проговорил Альберт. — Какой-то человек передал ему ,,контракт на оружие’’ и сверток.
Черчилль явно удивился:
– Чего Степкенс опять выдумал? Он раньше заседал в Палате лордов, а потом, когда принимали Народный бюджет, его оттуда и убрали. Ну понятно: пенсию выдали, орден. Но этого разве умаслишь!
Так что теперь он оппозиция. Сидит в родовом доме, плетёт интриги. Я наведу справки, о нём, а ты тоже поглядывай. Я надзор за тобой уберу.
* * *
Господа офицеры, — обратился полковник к сидевшим в комнате, – вы уже наслышаны об Альберте Маркосе? Он и его дружок Черчилль ставят под угрозу успех нашего дела. И если с Лордом Адмиралтейства мы ничего не сделаем, то вот с Маркосом — можно.
— Расстрелять! А причину придумаем, — торжествующе сказал офицер штаба.
— Рад бы! Но Черчилль вступится. Эх, Стэрди, Стэрди! Что же ты его сразу не…
— А может мы его на фронт отправим? В кавалерию! Там всё равно дольше двух атак не живут. Так окопы немецкие проверим и Маркоса на прочность к пулемётам.
— Согласен. Исполняйте.
* * *
Семь утра. Портсмут. Альберт вместе со своим драгунским полком грузился в порту. На пристани к нему подбежал журналист:
— Сэр офицер! Сэр офицер! Дайте мне интервью для нашей Лондонской газеты!
Голос журналиста показался смутно знакомым.
Маркос глянул на часы – время есть. Они с журналистом отошли в сторону.
Тут журналист сдёрнул шляпу и парик. Это был переодетый Черчилль.
— Ну что, удивлён? Надо кое-чего сказать тебе. По секрету. Твой перевод в кавалерию – это неспроста. Видимо, люди Степкенса о тебе узнали. О! Я смотрю, у тебя орден! У него, правда, одно назначение: с тобой на подушечке в гробу покоиться.
Черчилль протянул Альберту толстую тетрадь:
– Тут шифр. Ты связистом будешь. Доступ к телеграфу у тебя свободный. Пиши мне, если что важное узнаешь.
— Ваше-ство, — наконец, обратился Маркос к Черчиллю. – Я у себя в кабинете оставил…
— Не беспокойся. Я твой кабинет уже обчистил.
Видя вопросительный взгляд Альберта, и, не дожидаясь вопроса, ответил:
— И тайник тоже. Хорошо кстати спрятал. Ну ладно! Давай! Не помри там!
Черчилль натянул парик, одел шляпу и растворился в толпе так же, как появился.
* * *
— Ура короне! – кричал Маркос, строя эскадрон. Командир этого эскадрона погиб при прошлой атаке.
— Ура! Палаши! – залязгал металл смертоносных сабель.
Опять в атаку. Вон холм. За ним наши окопы. Когда загремит барабан, солдаты закроют их досками. За окопами ничейная зона, испещрённая воронками от снарядов, заваленная трупами и переплетённая паутиной колючей проволоки. А за ней самое страшное: немецкие траншеи, ощетинившиеся штыками, пулемётами и винтовками.
— Ура! – быстрым шагом подвели лошадей к холму, из-за которого был виден огромный пласт тумана. Английские солдаты три дня подряд ставили дымовую завесу.
— Ура! – почти наощупь дошли до окопов. По доскам перешли их.
— Руби-и-и! – наконец во всё горло заорал Маркос. Кони во всю прыть бросились на скрывавшиеся за дымом немецкие окопы. Драгуны вслепую дали залп из пистолетов. Немецкий пулемёт опомнился и так же вслепую дал очередь, за ней ещё и ещё.
Вон красные дырочки: сначала на коне, потом и на всаднике. Ещё вчера был корнет, а сегодня о нем говорят, как о давно усопшем.
Взвизгнул маузер. В плечо. Маркос покрепче перехватил палаш правой рукой. Левое плечо по всему телу, словно эхом, отдавалось болью.
До немецких окопов было ещё далеко, а всадники шли, уже не стремя в стремя, как в начале атаки, а разрозненным строем.
— Ура! – прохрипел Альберт. Эскадрон подскакал к окопам неприятеля. Первым отрубили пулемётчика. Маркос наклонился над окопом, выбирая цель. Прямо перед ним, глядя ему в глаза, стоял немецкий капрал.
— Этот мне пулю всадил, — решил Альберт по маузеру в руке бритого капрала.
-Циньк! – звякнул палаш рассекая воздух, как вдруг, казалось, уснувшее немецкое орудие, выстрелило. Лошадь Альберта в момент превратилась в кучи мяса.
* * *
Сначала в глазах потемнело. Потом зазвенело в ушах. Он входил, в обклеенный зелеными обоями, кабинет. В центре стоял стол. Вдруг откуда-то донёсся крик:
— Сашка! — Это был его же голос.
— Ваше благородие! Ваше благородие!
Маркос открыл глаза. Перед его лицом унтер-офицер помахивал конвертом.
— Ваше благородие! Вам от сэра Уинстона Черчилля, – и передав конверт, унтер ушёл.
Альберт огляделся. Обычный английский полевой госпиталь. Вскрыл конверт, начал читать.
«Радуйся!
После твоего ранения, я, наконец, выпросил тебе возвращение в Адмиралтейство. Мне известно. Поправляйся и возвращайся в Лондон.
У. Черчилль.»
Как понимал Маркос, ,,мне известно’’ означало, что Черчиллю было что-то известно о Степкенсе. Или что-то более важное.
Альберт заскочил в штаб полка. Там подтвердил своё право на возвращение в Англию, и на единственной на весь полк машине направился в Париж. За два дня от Парижа до Дюнкерка на поезде, а оттуда, на почтовом корабле в Лондон.
Через черный ход Маркос зашёл в здание морской разведки. По знакомой лестнице поднялся наверх, подметив, что портрет Степкенса сняли. Поднявшись ещё на пролёт, подошёл к двери кабинета Черчилля. Постучался.
— Входи.
Альберт зашёл в комнату. Длинное, продолговатое помещение. В конце окно. В центре стоит дубовый стол, заваленный бумагами, а за ним сидит сам Черчилль. Маркос отдал честь и присел на стоявший рядом стул. Повисла тишина.
— Есть новость, — прервал молчание Черчилль. — Мои люди перехватили телеграмму из Дании, графу Степкенсу. Ничего необычного. Простой банковский счёт. Только цифр многовато. Наш офицер решил, что это шифр. Но подошёл лишь один код. Немецкий.
Согласно телеграмме оказывается, что немцы через невинный датский фонд помощи гоняют деньги, листовки, оружие. И всё это в Ирландию. Там готовят сепаратистский бунт. Не ясно лишь одно: один Степкенс не мог бы всё это делать. Да, он главный, но кто стоит за ним?
Самое страшное то, что его люди есть в главном штабе. Именно благодаря этому, они и смогли на столь долгий срок отправить тебя на фронт. И я прекрасно знаю человека, подходящего под это описание. Занимает высокий пост, работает с кораблями (иначе как бы он возил оружие из Дании?) и даже учился со Степкенсом в одной и той же военно-морской школе. Адмирал Стэрди.
Альберта как ножом полоснуло. В голове всплыли события, почти двухлетней давности. А ведь и в правду. Может, после прибытия в порт, Стэрди направился к телеграфу, строчить Степкенсу очередной ,,банковский счёт’’.
— Я тебя назначу на флот. Как-никак в Адмиралтействе работаю. Хотя, и мне тут осталось недолго. Степкенс и до меня добрался. Через два месяца отправляюсь на фронт, фузилерной ротой командовать. Так что давай!
* * *
Корабли уже какую неделю промачивали якоря. Маркос, Стэрди и другие офицеры уже устали рубиться в карты. Табачный дым часами не выветривался из адмиральской каюты.
Время от времени корабли выходили на учения. Стэрди орал с мостика, пушки стреляли, винты вращались в полную мощность, но уже на следующий день все вновь подыхали от скуки и утопали в табачном дыму. Иногда Альберту приходили телеграммы или письма от Черчилля, но положения это не меняло.
— Ваше превосходительство! – в комнату вбежал адъютант. — Немецкая эскадра из семи крупных судов в море у Ютланда.
Стэрди вскочил.
— Играй сбор! – адмирал помчался на берег, к телеграфу, собирать корабли.
Ночью суда вышли из гавани. Маркосу стало немного спокойней, когда он узнал, что Стэрди остался на берегу, а эскадрой руководит Битти. С другой стороны, и Битти мог быть заговорщиком, ведь назначил его Стэрди. Почву нужно было прощупать, и Альберт направился на мостик, к Битти.
Только, увидев его, Альберт понял: это совсем другой человек, нежели Стэрди. Трудно было представить себе, как Битти хранит тайну, а не приходит на следующий же день в парламент требовать денег на переворот.
Зато легко было себе представить, как опытный Стэрди или Степкенс используют его, словно инструмент.
На утро пошёл мелкий дождь, а к обеду спустился туман. Уже хотели разворачиваться, как вдруг постовой заметил впереди дымы. Судя по их размеру, судно было маленькое.
— Кто это, чёрт возьми!? – бушевал Битти.
— Либо датские рыболовы, либо немецкий миноносец.
Битти недовольно покрутил носом:
– Идти прямо. И забейте башни снарядами, чтоб, как сельдь в бочке, там лежали!
Подойдя ближе, заметили ещё дымы. Не просто дымы, а огромные черный клубы дыма, давать которые могли лишь немецкие линкоры.
— Ваше превосходительство, — обратился адъютант к Битти, – судя по дымам, немцев около десяти и все линкоры, в то время как мы — линейные крейсера. Они потопят нас, словно скорлупки. Может, лучше сделать манёвр, отступить и соединиться с нашими силами?
— Какой манёвр!? – в ответ закричал Битти. – На флоте есть лишь один маневр! Атака!
Издали, как раскаты грома, стали доносится выстрелы. Видимо, недалеко основные силы Гранд Флита столкнулись с основными силами немцев. Вместо десяти немецких линкоров стало шестнадцать.
Наконец, те открыли огонь по кораблям Битти. Англичане отвечали залпами. Адмирал, как лихой кавалерист, лез в битву.
Маркос спустился с мостика, там было слишком опасно, и засел в одной из башен, передавая снаряды.
Вдруг послышался грохот. Сначала один взрыв. Затем ещё и ещё, пока они не слились в единый ужасный грохот детонации боеприпасов.
Альберт вылез из башни, – не у нас. Перебежками добрался до рубки, в которой сидел Битти. Заскочил.
— Немец? – вопросительно уставился на адмирала.
— Нет. Наш. Флагман адмирала Худа. — Тут глаза Битти налились кровью.
— Да, чёрт возьми! В два раза больше, а бежим, как собаки! Гони машины! – заорал он на адъютанта. – Пусть у них хоть котлы лопнут, а тридцать узлов чтоб были здесь и сейчас!
Вдруг корабль тряхнуло. Битти упал с ног. Поднявшись, выглянул в окошко и обомлел. Немецкий снаряд попал прямо в орудийную башню, полную снарядов.
В голове Альберта всё сложилось. Стэрди послал их сюда на убой. А в Британии? А там Степкенс поднимет восстание в Ирландии. Вот почему Стэрди остался там. Немцы заранее всё знали. А зачем всё? Чтобы удовлетворить властные амбиции Степкенса. Он готов на всё, лишь бы стать во главе.
Из апатии его вывел вошедший в каюту адъютант.
— Пожар в башне потушен! – отрапортовал он. — В радиоэфире мы, наконец, поймали сообщение от адмирала Стэрди. Он направил к нам отряд эсминцев и крейсеров, а учитывая то, как долго мы не могли поймать сообщение, корабли с минуты на минуту прибудут.
* * *
Маркос вновь сидел в кабинете у Черчилля.
— Как видите, ни Стэрди, ни Битти не могут быть сообщниками Степкенса. Им не мог быть и Худ, так как погиб.
— Знаешь, — заявил Черчилль, – через неделю будет парламентское заседание. Давай не будем пока тормошить это дело, ведь тогда сообщники Степкенса смогут уйти. А там накроем сразу всех. У меня готова вся информация, документы. Даже есть фотография, где Степкенс беседует с ирландским сепаратистом. А вот держи. – Черчилль передал Альберту конверт. – Тут приказ об аресте Степкенса. Сейчас это не сработает, а сразу после заседания получится. Как только я скажу, ты выйдешь из зала. Внизу, у здания будет стоять отряд из двадцати жандармов. Отдай им конверт и всё.
— А вы не думали, что Степкенс попытается использовать силу?
— Пусть попробует! У меня под Лондоном стоят две дивизии! Можно их и развернуть! Ты тоже на заседание приходи. С оружием.
* * *
Парламентский зал шумел. Черчилль спустился с трибуны. Его речь, с фотографиями, документами и свидетелями, произвела огромное впечатление. Маркос подвинулся, уступая место Черчиллю, и уставился на трибуну. К ней подходил Степкенс. Он влез на неё, оглядел депутатов. Те смолкли, в ожидании оправдательной речи. Черчилль пихнул Альберта: сейчас. Маркос тихонько пробежал между рядами, благо сидели рядом с выходом, и прикрыл за собой дверь. По бокам от неё стояли шестеро гвардейцев. Он пробежал по коридору, свернул в бок, но любопытство взяло верх. Речь Степкенса тоже было интересно послушать, и Альберт припал ухом к стене.
— Да! Да! Это я готовил восстание! Но вы и представить не можете, что будет для Британии революция! Ей это будет во благо!
Маркос мог только представлять лицо, сидевшего сейчас на балкончике Короля Георга.
— Время свободы от королевской тирании пришло! Прямо под этим залом идут пути метро! В нем отцеплен вагон, в котором лежат сотни баллонов с ипритом! И через пару минут он по вентиляционным шахтам попадёт сюда!
Не сожалейте! Все мы умрём за Британию! Но лишь я один умру по своему желанию!
Затем из зала послышался звук выстрела.
– Самоубился? Самоубился! – пошёл шепоток по залу. Потом какой-то неразборчивый шум.
— Чего они там медлят? Если иприт, так надо убегать сломя ноги. – Маркос побежал к дверям зала, посмотреть, что там. Вылетев из-за угла, он чуть не напоролся на выставленные вперед штыки. Двое гвардейцев, выставив штыки вперед, стояли в коридоре. А остальные навешивали на дверь замок.
Один из гвардейцев наклонился к другому:
– Сразу пристрелим?
— Ага. Шум ещё поднимать.
Альберт сразу все понял. Чтобы депутаты не вылезли из зала, Степкенс подкупил гвардейцев. Спуститься за стоящими внизу жандармами Маркос не успевал. В зале все уже были бы мертвы.
И тут ему в голову пришёл гениальный план. Гвардейцы были обвешаны связками с патронами, а за поясом у каждого было по несколько гранат.
Маленький кольт лежал у Альберта в кармане. Быстрым движением он выхватил его, выстрелил в первого. Тот упал. Второй опомнился быстрее, но не успел передвинуть ружьё. Выстрелил, но промазал. Маркос ухватился за него руками и сдернул с пояса гранату, отпихнул гвардейца ногой. Гвардеец упал и уже собирался подняться, как увидел гранату в руках Альберта. Он и его товарищи притихли.
— Вы все! – проорал Маркос, сам не осознавая, что говорит. – Отпирайте дверь!
Гвардейцы переглянулись. Один бросил ружье и стал убегать к ближайшему повороту. Его примеру последовали и остальные. Альберт не стрелял. Скорей, взорвать замок! Он снял с убитого гранату, навесил её на замок, потом второю. Отошёл подальше, прицелился и выстрелил. Дубовые створки с треском и грохотом разлетелись в щепки. Из проёма хлынула целая куча людей, во главе с Черчиллем.
* * *
Маркос сидел в своём старом кабинете. В дверь постучали.
— Входите.
Вошёл Черчилль.
— Здравствуй. Решил сам к тебе зайти. Поздравляю. Тебе дали ещё один орден.
Маркос кивнул, и, достав из-за стола бумажку, передал её Черчиллю:
– Мы перехватили немецкую телеграмму.
— Спасибо, конечно. Но телеграмму дали и мне. Тебя приказом главного штаба направляют к посольству в Россию.
