Глаза закроешь и перед тобой
– Изрытая осколками поляна,
Блиндаж и близкий и жестокий бой.
И хриплый голос старенькой гармони
Твердит залетной песенки куплет…
И – нет войны. Но память в обороне,
который год на рубеже тех лет.
Ю. Казаков
Возле памятника стоял такой шум, что можно было оглохнуть!
— Отдай! Это мои грабли!
— Я их первый занял!
— Еще чего!
— А есть еще метла? Мне не хватило!
— Держи тряпку! Дай мне ведро!
Так, весной 2023 года, ученики 8 класса вместе с классным руководителем — учителем словесности, собрались возле памятника, установленного недалеко от села Озерное. Школа держала над ним шефство, и все классы по очереди следили за чистотой вокруг. Этой весной уборка досталась моему классу. Мы были настолько воодушевлены солнечным знойным днем, щебетанием птиц и предстоящей работой, что долго не могли успокоиться.
Моя бабушка, Алевтина Анатольевна, которая вызвалась сопровождающей, неодобрительно качала головой, снисходительно приговаривая: «Вот озорники…!» Молодая классная руководительница долго не могла добиться порядка. В отличии от мальчишек девочки отличались спокойствием, лишь изредка тихо хихикая и переговариваясь друг с другом. Я смахнул с надписи, выгравированной на камне, пыль, забившуюся в буквы » Безымянному герою войны»
— Вот какой красивый памятник мы поставили! Как в Москве! — сказала бабушка, улыбнувшись.
— Да у нас лучше! — задорно крикнул кто-то из толпы мальчишек.
«А ведь действительно… лучше…» — улыбнулся я своим мыслям, вспомнив, как 7 лет назад, будучи учеником 1 класса, на чердаке нашего дома я обнаружил старую потертую книжку в железной коробке. Было утро субботы, родители завтракали на кухне, неспешно обсуждая текущие дела на день, бабушка работала в огороде, а я забрался на чердак, несмотря на запрет мамы. Пахло деревом и еще чем-то старым. Утреннее солнце, пробиваясь сквозь щель в выцветших шторах, подсвечивало частички пыли в воздухе. Я принялся рыться в коробках, сундуке и банках, воображая себя искателем сокровищ. Перебирая старые фотокарточки с родственниками, имена которых я не знал, пыльные тетрадки с гербарием, таким старым, что тронь листок и он осыпался в руки мелкими частицами, старую одежду и стопки желтых газет и журналов, я и нашел эту заветную коробочку. Достав небольшую записную книжку, лежавшую там, я с волнением открыл первую страничку.
«Нас с братьями направили в разные детские дома….» Это был дневник моей прабабушки Анны, которая ребенком пережила оккупацию во время войны, самой страшной страницы истории нашей Родины.
Когда я дочитал выцветшие записи дневника, моим глазам стало горячо. Торопливо вытерев их рукавом рубашки, я, ошеломленный своей находкой, принялся вновь бережно перелистывать страницы, всматриваясь в каждую, выведенную аккуратным, детским почерком букву, не желая пропустить что-либо важное. В моем воображении стала рисоваться картина из детства бабушки настолько ярко, будто я сам являлся свидетелем тех событий.
Юная Аня вместе с матерью, старшим братом и двумя младшими ютились в темной тесной землянке. Деревня их была сожжена немцами, а уцелевшие жители спешки укрылись в лесу.
«17 июня 1942 года. Проснулись мы от ужасного грохота. Земля, казалось, задрожала. Малыши заплакали, а я тихонько принялась молиться. Пашка, брат, бросился к выходу и потихоньку, приовку. Как оказалось, в 300 метрах от места, где когда-то была деревня, рухнул на землю подбитый врагами советский самолет. Летчик успел выпрыгнуть с парашютом, но высоты для спасения уже не хватило. Он висел на парашютных стропах, запутавшихся в листве деревьев. Поодаль, над деревьями, густыми клубами поднимался черный дым от горящих обломков самолета. Наш! Живой! Три ночи подряд ухаживали односельчане за раненым. Но чем они могли помочь ему? Бинтов, лекарств не было. Аня вглядывалась в бледное лицо, прислушиваясь к прерывистому дыханию летчика, смачивала тряпочкой пересохшие губы. Три ночи руки его подрагивали, словно хватаясь за жизнь, но на рассвете 4 дня он все же сдался. Похоронили героя неподалеку от землянки, дети дерном обложили небольшой холмик. Каждый думая о своем, со слезами на глазах проводили мы солдата в последний путь…
Тревожащая лесная тишина окутывала окрестности. Никто из нас не знал, что ждет нас впереди.
А впереди нас ожидали еще 2 года тяжелой и страшной войны, бомбежек, голода. Потом болезнь и потеря матери, детский дом.»
Скрип старых половиц нарушил режущую слух тишину, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Родные и заботливые руки бабушки погладили меня по голове.
– Что не весел?
Я лишь протянул записную книжку бабушке, не в силах вымолвить ни слова. Достав из кармана халата очки, она накинула их на нос и принялась читать, бережно переворачивая каждую страничку и вглядываясь пристально в каждое предложение, при этом беззвучно шевеля губами. Через несколько минут она сняла очки
— Ох, мамочка, моя мамочка… Сколько же горя тебе досталось…,- с болью в голосе и повлажневшими от слёз глазами произнесла моя бабуля. Я со всей нежностью, на которую только способно детское сердце, крепко обнял ее седую голову.
— Хочешь, я отведу тебя к той землянке? Моя мама водила меня туда, когда я была маленькой.
— Конечно, хочу, где она?
Запах хвои щекотал нос, а вязкая грязь налипала на резиновые сапоги. Погода была, как назло, пасмурной. Углубившись в лесную чащу и пройдя с полкилометра, мы подошли к заросшей поляне. Бабушка указала пальцем на небольшую горку, покрытую мхом, из — под которой виднелись сгнившие брёвна. Вот здесь они и жили. Взяв направление на высокую сосну, отсчитав 100 шагов, мы приблизились к холмику, выложенному сверху камнями и обломками деревянного креста.
Бабушка заплакала. Мое сердце больно сжалось, глаза защипало, мне хотелось как-то утешить ее.
Чувство несправедливости по отношению к погибшему летчику разрывало мне душу.
На следующий день, придя в школу, я поделился историей с нашим классным руководителем, та — с директором школы.
И вот уже прошло 7 лет, как вместо заросшей поляны, на открытой и очищенной от леса площадке, на мраморном постаменте стоит белый памятник, а золотая звезда на его вершине искрится на солнце. Поддерживать чистоту и порядок стало доброй традицией учеников нашей школы. Вот и сейчас, собрав сухую траву и ветки, протерев мрамор от пыли, мы столпились вокруг и на мгновение замолчали, отдавая дань памяти герою.
И пусть так будет всегда. Потом сюда придут наши дети и внуки, и каждый будет помнить, храня в сердце любовь к нашей Родине и неся чувство благодарности нашим прадедам за подаренный мир, и гордость и славу безымянным героям войны.
