Ночь опускалась медленно и тяжело, словно кто-то натягивал её на землю как огромное покрывало. Тёмный тюль слегка шевелился от потоков ветра, проникавшего в комнату через щели окон. Антон лежал на кровати, укрывшись одеялом по самую макушку, прерывистое дыхание сопровождалось маленькой дрожью в теле, а мышцы лица изредка напрягались от резких перемен во снах, блуждающих в голове мальчика. Мрачные сюжеты возникали в сознании и сменялись один за другим, заставляя кровь циркулировать быстрее с каждым новым тревожным ударом сердца.
Тёмный двор. Пустая деревня, покрытая густым туманом, создаёт ощущение тревоги и нарастающего страха. Деревянные дома, почти сгнившие и зловещие, скрипят от порывов слабого ветра, звук столь неприятный, что хочется закрыть уши, чтобы не слышать его. Калитка во дворе дома, распахнутая настежь, лишь изредка закрывается и открывается, и с каждым новым ударом от неё отваливается маленькая деревянная дощечка. Огород Амалии Викторовны полностью сравнялся с землей и пророс сорняками, местами вырыты ямы, вероятно мышами. Сарай Ильи Потапова, полностью развалившийся и прогнивший, вызывает неприятное покалывание в груди. Антон глотнул ртом немного воздуха и в попытках усмирить своё неровное дыхание сделал шаг вперёд. Потоптав ногами траву, мальчик направился прямиком к калитке. Ноги тяжело ступали по болотистой траве, которая при каждом соприкосновении издавала неприятный звук влажности, похожий на тот, который издают люди, когда едят, не прикрывая рот. Потоки слабого ветра обвивали тело ребенка и пронизывали до костей. Выйдя со двора, Антон направился на поиски кого-нибудь живого. Быстрые шаги мальчика сопровождались прерывистым дыханием, дуновением ветра и скрипом разваливавшихся домов. Густой туман не рассеивался, а только с каждым шагом становился всё тяжелее и непроходимее. Взгляд мальчика метался из стороны в сторону. Паника, охватившая его ещё на крыльце дома, наступала с новыми приступами тревоги и дикого страха, который можно ощутить, потерявшись в неизвестном месте. Но Антон знал эту деревню, знал эти места, знал это всё, но боялся, боялся с такой силой, что ноги подкашивались от любого шороха, доносившегося в этой ужасной одинокой пустоте. Добежав до перекрёстка, он остановился и, обхватив свою грудь руками, в попытках согреться, стал смотреть по сторонам, чтобы решить, куда идти дальше. Сильный порыв ветра зашевелил волосы, локоны упали на глаза. Дрожащей рукой Антон убрал их за уши, что бы они не мешали его взору. Холодная дрожь вновь пробежала по телу, сквозь шум свистящего ветра мальчик услышал тяжелые, влажные шаги за спиной. Не в силах перебороть свой страх и развернутся, чтобы посмотреть на источник звука, Антон побежал по первой попавшейся тропинке. Перепрыгивая через булыжники и обломки домов, он бежал со всех сил, которые оставались у него после пережитого страха, ноги путались, не давая ускориться, сердце бешено колотилось в груди и вот-вот могло бы выпрыгнуть наружу. Дыхание сбивалось, Антон начинал глотать воздух ртом, чтобы хоть как-то насытить организм кислородом и добыть новые силы на бег.
Завернув за угол одного из домов, мальчик сел на корточки, и, оперевшись на забор спиной, начал переводить дыхание. Шагов позади было не слышно, снова настала зловещая тишина, даже ветер остановил свои непрерывные порывы. В деревне стало настолько пусто, словно время остановилось и не собиралось идти дальше. Антон перевёл дыхание и, откашливаясь, приподнялся с земли, чтобы осмотреться. Вокруг ни одной живой души. Медленными шагами мальчик вышел на тропинку, с которой ранее свернул, никого не было, одна пустота и лишь лёгкое колыхание травы. Возвращаться обратно желания не было, единственное решение, которое приходило в голову — идти дальше. Пробираясь сквозь заросли и обломки, Антон вышел к знакомому и привычному месту, «железнодорожная станция», прочитал он на табличке, его охватило облегчение. Осмотревшись, мальчик не увидел никакой опасности, ступив на тропинку, по которой обычно ходят все местные жители, он побрёл вперёд в надежде отыскать хоть кого-то, кто скажет ему, что тут произошло. Долгое время он брёл по тропинке и постоянно возвращался к началу. В какой-то момент Антону пришлось смириться, что это сплошной цикл, из которого ему не выбраться. Выйдя обратно к деревне, мальчик стал обдумывать свои дальнейшие действия, ветер снова усиливался, холодные порывы заставляли тело изредка вздрагивать. Взгляд Антона метнулся в сторону, тёмный расплывчатый силуэт стоял в конце улицы и непрерывно смотрел на него. Страх охватил мальчика новой волной, ноги стали ватными, Антон всеми силами пыталась сдвинутся с места, но он словно прирос к земле. Глаза мальчика смотрели то на ноги, то на тёмную фигуру, которая как ему показалось, с каждым взглядом становилась всё ближе. Антон стал руками тянуть себя за ноги, пытаясь оторвать их от земли, но всё было бессмысленно. Слёзы страха выступали на его глазах, тело вздрагивало от сильного волнения и тревоги. Тёмный силуэт стоял в паре шагах от него, молча, зловеще всматриваясь в каждую деталь лица мальчика, словно пытаясь уловить любой намёк на страх. Невольно Антон поднял глаза, его взгляд упал прямо на неизвестное существо, сердце успела издать один чёткий, сильный удар тревоги. Мимолётное мгновение и мальчик открыл глаза.
Комната выглядела как обычно, только солнце не освещало её, погода была слегка пасмурной, но тусклый дневной свет пробивался сквозь тёмный тюль. Антон потёр руками глаза и быстро вскочил, усевшись на кровати. Осмотревшись вокруг, его настигло облегчение, он тяжело вздохнул и, откинув край одеяла в сторону, неспеша поднялся с постели и медленными шагами добрёл до зеркала, висевшего на противоположной стене. Антоша стал пристально рассматривать своё отображение, несмотря на то, что сегодня он проспал до обеда, под глаза были тёмные круги, словно он вовсе не ложился и его мучила бессонница на протяжении нескольких дней.
Волосы были мокрыми и взъерошенными, мальчик пытался уложить их руками, но непослушные завитки падали обратно на глаза. Антон взял расчёску, но и она была бессильна, тогда он просто решил пойти так, как есть.
Амалия Викторовна как обычно была занята своими хлопотами на кухне, когда сын вошёл, она его по началу не заметила, но скрип отодвигающегося стула привлёк внимание женщины, отрывая её от дневной суеты.
— Ты сегодня долго спал, что поди опять кошмары мучают? – спросила мать, поглядывая на Антона и протирая стол. Мальчик, тихо вздыхая, кивнул. Амалия Викторовна поставила тарелку с едой на стол, после чего продолжила уборку. Антон приступил к еде неохотно, его мучил неизвестный силуэт, вновь появившийся во снах, такое бывало и ранее, но он не мог вспомнить, когда. Погружённый в рефлексию, мальчик не заметил, как просидел за тарелкой с едой целый час. Лениво поднявшись из – за стола, он решил подышать свежим воздухом, чтобы развеять воспоминания и заглушить мысли, тяготившие его разум.
Выйдя во двор, Антон стал расхаживать из стороны в сторону и осматриваться, всё было прежним, никаких развалившихся домов, никакого тумана и болотистых дорог. Небо было заполнено серыми облаками, хоть солнечные лучи не проступали сквозь них, на улице было относительно тепло. Слабый осенний ветер обвивал местность и заставлял траву и листву на деревьях шевелится, создавая приятные успокаивающие мелодии. Антон остановился в левой части двора, его взор упал на огород матери, во сне он выглядел безжизненно… сейчас, как прежде, на нём тянулись к небу стручки томатов и огурцов. Чем больше мальчик всматривался в ростки, тем сильнее на него находили сюжеты, увиденные во сне, которые постепенно стали перерастать в зрительные галлюцинации. Вокруг стал слышатся скрип прогнивших домов, скрежет калитки, вой ветра и хлюпанье шагов. Антон нервно оглядывался по сторонам, ему мерещились переменчивые картины, дыхание учащалось с каждым новым звуком, сердце бешено колотилось от наступающей тревоги. Мальчик погружался в воспоминания из сна, которые в моментах обрывались и возвращали его в реальность. Поняв, что на улице находится не под силу, он решил вернутся в дом. Находясь в неком «бреду», Антон не понял, как очутился в свой комнате, он лёг на кровать и забылся. Тело стало одновременно тяжёлым и таким свободным, что мальчик мгновенно погрузился в глубокий сон. Дыхания становилось равномерным, пульс успокаивался, никакие звуки не пронизывали тишину комнаты, давая Антону полностью провалиться в поток своего сознания.
Последующие дни тянулись в своей обыденной обстановке. Антон забыл про кошмар, заставший его накануне, позабыл и про страх с тревогой, которые испытывал после. Всё становилось как прежде.
В один из тёплых, особенно редких для их региона, осенних дней, мальчик брёл по окрестностям деревни. Несмотря на то, что это не было его первостепенно любимым занятием, ему попросту надоело сидеть во дворе, словно запертый зверь в клетке. Антон шёл, перебирая ногами и опустив голову, рассматривая опавшую листву, которая, будто ковёр, раскинулась по всей земле. В некоторых местах можно разглядеть различные сюжеты, особенно интересны они были там, где листья окрашены могучими руками природы в разные оттенки жёлтого, оранжево — огненного и не всеми любимого коричневого.
Добравшись до пустыря, находившегося в паре километров от железнодорожной станции, Антон остановился у части, которую местные ребята назвали и отметили футбольным полем. Потоптавшись на одном месте и сложив руки в карманы брюк, он не спеша пошёл к полю, на котором уже кто-то был. Остановившись у отмеченной прямой, отделяющей «места» зрителей и игровое поле, Антон стал рассматривать человека, опередившего его приход. С виду мальчик был ровесником Делирийнова, но по его одежде, прическе и некоторым не очевидным признакам, Антон приметил, что тот должно быть не местный, а какой-то городской приезжий. «Вероятно, с Москвы иль Петербурга приехал… а зачем? С родителями? К родственникам? Интересно он общительный… или придерживается людей более высших званий? Офицеры, чиновники, военные…кто там ещё есть…»-, начал размышлять он и, не замечая того сам, стал считать на пальцах людей, которых считал по званию выше деревенских. Пока Антон погрузился в свои размышления, объект его заинтересованности и раздумий стал приближаться к нему.
Тёмные волосы развивались от маленьких потоков ветра, создаваемые самим мальчиком во время бега, спортивное телосложение, которое привычнее всего в этой деревне было видеть на рабочих фермы и железной дороги, вызывало интерес, по всей видимости, юноша увлекался активным образом жизни, либо же это входило в часть его личности, а может, и будущей карьеры. Ярко зелёные глаза переливались от лучей солнца, их блеск создавал некую задоринку и подчёркивали искренность улыбки, растекающейся по лицу мальчика. Он остановился в паре метрах от Антона и, протянув руку, улыбнулся настолько широко, что по началу казалось, он выдавливал своё дружелюбие, хотя делал это искренне.
— Меня Митька зовут! А тебя? — задорно спросил тёмноволосый юноша, смотря на собеседника полными глазами надежды. Белокурый мальчик помялся на месте от неловкости происходящей ситуации и, потерев затылок, отвёл взгляд в сторону, как бы пытаясь совладеть со своей речью, после снова посмотрел на нового «знакомого». Обычно Антон не общался со сверстниками и другими жителями деревни, только за исключением случаев, когда это было крайней необходимостью. Митька, как он представился, по расчётам и догадкам Антона, — приезжий, поэтому он не стал терять шанса на весёлое времяпровождение.
— Я… Антон… просто Антон, — запинаясь, ответил светловолосый мальчик, затем откашлялся, чтобы убрать из горла ком волнения. Митька усмехнулся и кивнул в знак признательности, после чего крепко сжал руку Антона в дружеском рукопожатии.
— Ты местная знаменитость? Да? — с интересом спросил он, начиная обходить вокруг голубоглазого блондина, рассматривая его со всех сторон. Антону стало не по себе от такого заявления, и он слегка поморщился.
— Нет… с чего ты взял? — спросил он, следя глазами за новым знакомым. Митя посмотрел на него и, пожав плечами, отвернулся, направляясь к центру поля.
— Услышал, думал про тебя, похоже нет, извини, ошибся.
— А ты… ты не местный же? — спросил Антон, догоняя его и убирая волнистые волосы с глаз, прикрывая взор рукой от палящего солнца.
— Не-а, я из Москвы приехал, с родителями, мы тут ненадолго, — ответил Митька поднимая мяч с поля и перекидывая его из одной руки в другую. — В футбол умеешь играть?
Антон одобрительно кивнул, после чего оба мальчика направились в разные части поля для начала игры.
Солнце постепенно заходило за горизонт, создавая огненные рассечённые полосы на небе, словно художник провёл кистью с яркой краской по белоснежному холсту. Мальчишки радостно бегали по полю, потеряв счёт времени. Мяч стремительно отбивался то от ноги Антона до Митькиной, то наоборот. Весь пустырь был наполнен смехом и криками юных футболистов, смотря на которых по началу и не скажешь, что они познакомились пару часов назад. Слабый ветер обрывал фразы, доносившиеся от мальчиков, из-за чего им приходились прерывать игру и подходить друг к другу для переговоров. Говорили они о разном, основой служили вопросы о жизни, интересах, изредка проскальзывали шутки и различные идеи для дальнейших совместных прогулок, если таким суждено случиться.
По возвращению Антона и Мити на деревенскую дорогу, которая вела домой, на улице уже смеркалось, со всех сторон звучали серенады сверчков, сидевших на деревьях и кустарниках. Митька пинал мяч вперёд и, идя поднявши голову, рассматривал звёздное небо. Антон шедший рядом, рассказывал о значении созвездий, часто выдуманные, и посвящал в свои истории и увлечения. Зеленоглазый парень изредка посмеивался над нелепыми выдумками, но от этого ему становилось только интереснее находится с деревенским мальчишкой, Антон же вдохновлялся такой реакций, продолжая сочинять.
За короткое время, которое они провели вместе, Делирийнов узнал достаточно про Митьку, фамилия у него была Гиппократов, ей он очень гордился, из-за её схожести со всем известным именем «Гиппократ». По возрасту он немного старше Антона, ему было четырнадцать лет. Семья у Митьки тоже хорошая, по крайней мере так сказал сам мальчик, отец очень ответственный и трудолюбивый, многие называют его «доброй души человеком», мать актриса, как говорил Митя, «очень талантливая! И в добавок красивая-прекрасивая!». Сам Гиппократов любит спорт и играет в сборной команде школы по футболу, чем очень гордится. Но из всего этого, Антона зацепила отзывчивость и искренность нового друга.
Разойдясь по своим домам, Антон решил посвятить родителей о своём прошедшем дне в другой раз. Энергичная беготня по полю сильно утомила его, у мальчика хватало сил только на то, чтобы добрести медленными, ленивыми шагами до своей комнаты и без памяти упасть на кровать. Глаза сомкнулись мгновенно, не давая лишний раз моргнуть, тело ощутило спокойствие и облегчение.
Мрак постепенно поглощал деревню, сверчки переставали напевать свои ночные колыбельные, всё вокруг погружалось в тихий, чарующий сон. Не зря говорят, что ночь останавливает время. Сквозь тишину природы прорывался тихий шёпот травы, которая колыхалась от потоков тёплого ночного ветра. Ставни окон, ведущих в комнату Антона, слегка скрипели, но звук, исходящий от них, не раздражал, как например, скрип ржавой калитки, а наоборот, успокаивал. Тёмная комната. Расплывчатые края предметов, стоящих вокруг, вызывали неприятное чувство головокружения. Тяжёлая, словно камень голова, не позволяла подняться с кровати, руки и ноги, прикованные пеленой сознания не поддавались желанию двигаться. Давящее чувство в груди неприятно сковывало дыхание и биение сердца.
Антон прищурил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то, из всех мутных видений, распространившихся вокруг него. В углу мелькал чёрный силуэт, который ранее потревожил мальчика во сне, стоило только на секунду сомкнуть глаза, он перемещался в другое место комнаты, не давая долго заострять на себе внимание. Антон пытался игнорировать присутствие неизвестного, но его разум не желал отрицать происходящего и норовил мальчика посмотреть на передвижение фигуры. С каждой минутой удары сердца учащались, дыхание становилось более прерывистым и резким, ранее от страха онемевшее тело стало постепенно двигаться. Антон приподнялся с кровати, голова шла кругом, когда он пытался уследить за всеми перемещениями «тёмного гостя». Со всех сторон стали слышны голоса, шёпот, крики. Большой наплыв звуков и ощущений вызывал сильную перегрузку, от которой гудела голова. Мальчик закрыл уши руками, но звуки были в его голове, проникая в самые глубины сознания, не давая заглушить себя. Антон опустился на колени, прижимаясь лицом к деревянному холодному полу, словно маленький зверёк, прячущийся от звуков надвигающейся грозы. Он непроизвольно просил всех неизвестных говорливых существ замолчать. Нервное дыхание прерывалось голосами и мелькающими силуэтами вокруг. Антон выпрямил спину, покачиваясь взад — вперёд, он пытался успокоить прилив паники, внушая себе, что это обычный сон и взаправду такого быть не может.
Мучения длились недолго, но для маленького забитого в шум своего разум ребёнка, они казались вечностью. Голоса постепенно стихали; стол, кровать, шкаф стали приобретать ровные и отчётливые контуры. Чёрный силуэт переставал мелькать перед глазами, лишь изредка останавливался в какой-то части комнаты и оставался там.
Тёплые, родные руки схватили Антона за плечи и уложили обратно в постель. Мокрая ткань, прикоснувшаяся ко лбу, отбивала все мысли и воспоминания. Амалия Викторовна поправила волосы сына и дрожащей рукой погладила его по плечу. Илья Потапов, тяжело вздыхая, посмотрел на жену, та лишь покачала головой и, вытирая слёзы платком, поспешно покинула комнату. Отец Антона с досадой стукнул себя руками по коленям и, встав со стула, вышел вслед за ней. Мальчик не в силах им что-то сказать, лишь посмотрел на их удаляющиеся фигуры и, закрыв глаза, погрузился в дремоту.
На протяжении нескольких дней Антон находился в забвении. Каждый раз, когда ему удавалось открыть глаза или ощутить лёгкое улучшение, его мгновенно окутывали воспоминания, мешавшие прервать поток навязчивых грёз. Всё тело ужасно болело и ныло от каждого, даже осторожного движения, что приносило мальчику ещё больше страданий. Родители сочли это за обычную простуду, которая случается с каждым, кто долгое время проводит на улице. Конечно, в глубине сознания они понимали, что всё гораздо хуже, но оба, в силу своей упертости и стойкости, это отрицали.
Амалия Викторовна круглыми сутками находилась в комнате сына, ни отходя от него ни на шаг. Женщина выглядела измотанно, её и без того дрожащие руки становились более слабыми, тёмные синяки и красные от слёз глаза, заставляли сердце мужа изливаться кровью. Амалия Викторовна даже спала, сидя на деревянном, неудобном стуле, и всё ради того, чтобы оставаться с сыном. Илья Потапов много раз упрашивал жену пойти отдохнуть, но в очередной раз, услышав отказ, мужчина перестал пытаться её уговаривать, как он говорил интересующимся соседям: «Если болен ребёнок, то больна и мать».
С самого рождения мальчика женщина любила и лелеяла, она объясняла Антону все нормы марали и нравственные устои общества, в котором они жили. С ранних лет Амалия Викторовна приучала сына к самостоятельности и умению выражать своё мнения только тогда, когда оно имеет смысл быть. Антон рос и воспитывался как полагается в любой семье, оба родителя уделяли ему достаточное внимание, правда, мать часто переходила грани разумного и слишком заботилась о состоянии, местоположении и интересах сына, что всегда пытался предотвратить Илья Потапов. Отец научил сына нужным и ненужным вещам, конечно, он как настоящий мужчина показал Антону, как лазать по деревьям, строить скворечники и вырезать из дерева пистолеты и рогатки. Правда, к огромному сожалению Ильи Потапова, Амелия Викторовна запретила учить сына стрелять в птиц, Антон и сам был против, ведь они были для него утренними друзьями, с которыми он общался в начале дня. Записки, которые иногда делал Антон на листах бумаги, приучила его делать мать. Так она хотела обучить сына грамоте, но указала, что такие записи стоит делать только в какие-нибудь значительные дни, например, день рождения или Новый год, чтобы у него оставались воспоминания. Амалия Викторовна часто напоминала сыну, что надо ставит дату в конце записанной мысли, но Антоша об это забывал, причём весьма часто.
Придя в полное сознание и рассудок, Антон постепенно стал самостоятельно делать свои обыденные дела. По утрам он стал более бодрым, хоть иногда ему снились кошмары, но не такие тревожные, как ранее, у него значительно улучшился аппетит, в отличие от дней, проведённых в бреду и забвении. Конечно, Амалию Викторовну он не устраивал, ей всегда казалось, что сын ест слишком мало после серьезной болезни, но супруг успокаивал жену, говоря о том, что в скором времени всё будет как раньше. Сам же Илья Потапов стал реже задерживаться на работе, ибо считал важным следить за тем, что происходит в доме и придерживать наплывающие эмоции жены, которая всегда держала всё под излишним контролем.
***
Раздался тихий, неуверенный стук, Амалия Викторовна поспешно вытерла руки о края фартука и маленькими торопливыми шагами направилась к входной двери. Приоткрыв дверь, женщина увидела мальчика, она бы не сказала, что он был взрослый, но и не ребёнок, видела она его первый раз, из – за этого по началу сильно смутилась.
Митька заметил неловкую обстановку и, сделав шаг назад от двери, поправил кофту и откашлялся.
— Я Митя, Митя Гиппократов, вон там живу, — начал он, указывая рукой на барак, находящийся через несколько домов от двора Делирийновых, — мы с родителями приехали сюда на время, а недавно я с Антоном познакомился, и мы стали друзьями. Я хотел бы его позвать прогуляться … Если можно?
— А, приезжий, значит… хорошо, хорошо… Антон, он сейчас да, да, да, — суетливо заговорила Амалия Викторовна и поспешила обратно в дом позвать сына. Спустя пару минут, на пороге перед Митей стояла знакомая фигура светловолосого, голубоглазого мальчика, правда, выглядел он весьма устало и болезненно.
— Ты болен? Я несколько дней искал, где ты живёшь, думал, вдруг ты обиделся на меня за что-нибудь, — прервал тишину Митька, отходя в сторону, давая другу пройти.
— Да, я болел, сейчас уже лучше, — спускаясь с крыльца, ответил Антон и, вдохнув свежий воздух, потоптал ногами траву, после чего двое покинули двор, отправляясь на прогулку.
Погода выдалась хорошей, несмотря на пасмурность, было тепло, даже, можно сказать, душно, но прохладный ветер, возникающий порывами, помогал охладиться. Антон и Митя дошли до речки, находящейся недалеко от деревни, местные жители сделали там пристройку в виде моста для ловли рыбы, но в итоге ей никто не пользовался. Усевшись на краю деревянного, слегка сгнившего моста, Антон стал рассматривать колыхание воды, Гиппократов решил, что сидеть будет слишком скучным занятием и придумал, как себя развлечь, — стал кидать камни в воду, чтобы там образовались круги, по-другому эту игру назвали «делать блинчики».
