XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

1

Мы сидели на главной городской площади под навесом у фонтана и ждали, пока Эстер и Тео – руководители нашего первого практического полета – выйдут из здания Совета, в дверях которого они исчезли около двух часов назад. Все мы знали, что старшие ушли туда решать проблемы, с которыми неизбежно сопряжено наше существование на этой планете, но у сегодняшнего собрания в Совете существовал какой-то особый повод. Это мне вчера по секрету сказала Марта – младшая из старших. Весь вечер прошлого дня и все утро нынешнего ее слова не выходили у меня из головы, однако стоило прийти на площадь, как в голове осталась одна лишь единственная мысль: вернуться быстрее на корабль и запереться в холодильнике.

Дело в том, что в условиях здешнего климата нам, людям, всю жизнь обитавшим в зоне смешанных лесов, приходилось несладко. Землян на этой планете старались селить в северных городах, и даже здесь температура воздуха держалась около 40 градусов по Цельсию, а сейчас, должно быть, были все 45.

Между тем дело шло к полудню. Ромео спал, свернувшись калачиком. Хелен и Отто играли в шахматы. Оливер сидел на бортике фонтана и не спускал с меня задумчивых зеленых глаз.

А я… Сложно передать мое состояние простыми человеческими словами. Сорок пять градусов жары давили на голову ничуть не хуже сорока пяти тонн свинца, из-за ослепительно ярких бликов на воде перед глазами гуляли бурые пятна, ребята молчали, никто не шутил и не смеялся, как у нас бывало раньше. Мимо ходили инопланетяне, к которым я за три недели так и не смогла привыкнуть. Все это выбивало из колеи и осточертело мне настолько, что хотелось уйти, и немедленно. Оливер сказал, чтобы я не смела злоупотреблять данным развлечением, иначе это отрицательно скажется на психике, но, если честно, я не понимаю его предостережений, настолько прочно вошло это состояние в мою жизнь. Хотя, надо признать состояние это не из обычных. Со стороны больше всего похоже на глубокий сон: человек сидит или лежит неподвижно с закрытыми глазами, только, в отличие от сна, его невозможно разбудить, пока сам не проснется. В это же самое время этот же самый человек находится в некоем подобии реальности, творцом которой является он сам. Реальностью может быть что угодно, начиная с чулана в вашем доме и заканчивая необитаемой планетой в неизведанных просторах космоса.

Оливер запрещал мне уходить больше трех часов в сутки, а сам пропадал ночами напролет, пока все спят, и никто не видит. Везет ему, его контролируют не так строго, как меня, вот и уходит, куда и сколько хочет. Несправедливо. Он и старше-то меня всего на три года. И я уже собралась в очередной раз начать возмущаться, как двери Совета распахнулись, и на крыльце появилась Эстер в неизменном белоснежном комбинезоне. Хелен, мгновенно забыв обо всем на свете, порхнула ей навстречу, Отто толкнул Ромашку, чтобы тот проснулся, и пока наша компания приходила в дееспособное состояние, Эстер бодрой уверенной походкой пришла под тент, несколько долгих секунд собиралась с мыслями, а затем, тщательно подбирая слова, сообщила:

— Боюсь, мне придется вас огорчить. Вчера нам стало известно о частичном разрушении Моста, вследствие чего отбытие в обратный путь, запланированное на послезавтра, откладывается на неопределенный срок, — Эстер замолчала, дабы мы обдумали все, что она сказала. А я вдруг вспомнила, как на трехмерной карте Млечного Пути Отто показывал, где находится Земля, и где – Вемора, и между ними – бездонную пропасть длиной в полгалактики, которую без Моста не преодолеть ни за сто, ни за тысячу лет… Эстер продолжала:

— Для вас самое важное сейчас – не забывать, что вы в гостях, и вести себя соответствующим образом. Так что держите себя в руках. А сейчас я вынуждена вас покинуть, меня снова ждут в Совете. Оливер за старшего. Желаю всем хорошего дня!

— Не верится мне что-то в хороший день после таких новостей, — пробормотал Ромео ей вслед.

2

Я лежала на воде и смотрела в небо, чистое, ясное. Откуда-то справа тянулись теплые солнечные лучи, именно теплые, а не обжигающие, как на Веморе. Со звонким шумом в озеро обрушивался водопад, пели птицы.

Уже полтора часа, как я сбежала из той реальности в эту – свою, где ежедневно пролетали мои самые любимые три часа из двадцати четырех. По неписаным правилам этой своеобразной игры, реальностей можно придумывать сколько угодно, хоть каждый день новую. Чаще всего я уходила на архипелаг. Он состоял из 32-х совершенно разных островов, разбросанных в безбрежном океане небесной лазури и соединенных между собой узкими каменными мостиками. Над островами, а иногда и под ними, всегда светили два солнца. Одно, желтое и маленькое, совсем земное, а другое, побольше и оранжевое, излучало густо-золотистый свет.

Гуляя по архипелагу, я часто забираюсь на самый верх – крохотный островок, где нет ничего кроме серого валуна, изрезанного затейливым орнаментом рун, и узловатого деревца с ярко-рыжими и темно-алыми, разлапистыми листьями и биноклем, за ремешок привязанным к ветке. Отсюда весь мой архипелаг виден как на ладони. Видно, как кружатся снежинки над темно-пушистыми лапами елок, как колышется вдалеке ржаное море, как бегут с утеса десятки прозрачно-бирюзовых потоков и падают в то озеро, где я недавно купалась. В некоторых местах вода переливается через берег и, рассыпаясь на миллионы блестящих капель, исчезает далеко внизу, в безоблачном небе…

Когда я стою там, наверху, раскинув руки, словно крылья, смотрю вокруг, будто вижу это место впервые, забывается все простое, все настоящее, и кажется, что истинная реальность здесь, а то мир, из которого я ушла – чья-то не самая удачная выдумка.

Стоять вот так можно часами, если не вечно, но мои три часа закончились. После яркого света мне показалось, что в комнате совсем темно, так что Оливера, облокотившегося на спинку дивана напротив, я заметила не сразу.

— Ну, наконец-то хоть кто-то вернулся! – воскликнул он, — Скучно смотреть на ваши каменные лица.

Отто, Ромео и Хелен сидели в креслах вокруг журнального столика в другой части комнаты в тех положениях, в каких я их видела, когда уходила.

— А почему это они до сих пор там?

— Я бы сам не отказался узнать, — живо откликнулся Оливер, — Им уже давно пора обратно. Эстер обещала заглянуть, проверить, чем мы тут заняты в свободное время. Страшно представить, что начнется, когда она обнаружит это трио в таком состоянии.

— Ничего особенного не начнется, — возразила я, — Она и так знает, что мы уходим.

— Но не пять же часов подряд! – Оливер махнул в сторону ребят.

— Знаешь, от нечего делать можно и пять.

— Эстер это не понравится, — сумрачно-убежденным тоном заметил он.

— И с каких пор это тебя волнует?

— С тех самых, как… — начал было Оливер, но в кресле возле журнального столика очнулся Ромео, который тут же поинтересовался, заходил кто из взрослых или нет.

3

После того, как мы узнали о разрушении Моста, дни потянулись скучные и одинаковые, как будто спираль, по которой все развивается, замкнулась в кольцо, и мы на протяжении двух недель проживаем один и тот же бесконечно повторяющийся день. От скуки меня спасала только возможность уходить. Вскоре этого стало недостаточно, и я выпросила у Эстер разрешение вечерами гулять по городу. Но этот город, несмотря на его чистоту, аккуратность и благообразие, мне не нравился. Скорее всего, потому, что он слишком отличался от современных земных городов: он занимал большую площадь и был застроен низкими домами из разноцветного камня, прямые улицы нередко заканчивались небольшими круглыми площадями, фонтаны попадались на каждом шагу, что, правда, облегчало наше существование.

Мы жили почти в самом центре города. Здесь всегда можно было увидеть толпы местных, идущих по своим делам, умирающих от невыносимой жары землян и жителей еще одной обитаемой планеты, находящейся в соседней солнечной системе. Дня два я гуляла по центральным улицам, а потом стала забираться все дальше и дальше, пока в конце концов не забрела в тихий район на западной окраине города. Возле каждой двери развевался ярко-оранжевый флаг, и я не заметила ни одного зеленого или белого – значит, живут здесь только местные. На улицах было пусто, если не считать нескольких прохожих, которые очень удивились, увидев меня так далеко от центра.

Откуда-то из-за дома доносились приглушенные детские голоса.

В конце улицы прохладно шумел фонтан, на котором уже лежала тень дома, стало быть, скоро мне надо возвращаться к своим. Я решила, что передохну здесь в тенечке и пойду обратно.

Только я села на бортик фонтана и опустила руку в воду, как из арки между домами выбежала девочка. Она увидела меня и остановилась.

Помедлив несколько секунд, девочка, не спеша, но уверенно направилась к фонтану, села неподалеку от меня. Мы смотрели друг на друга и молчали. Кажется, гости с других планет редко заглядывали в эту часть города, поэтому девочка внимательно изучала меня. За это время я тоже успела ее рассмотреть. У девочки, как и многих местных жителей, были огромные красивые глаза – янтарно-оранжевые в рамке пушистых золотых ресниц, рыжие кудрявые волосы до плеч, одета она была в короткое апельсинового цвета платье. За все это я почти сразу окрестила ее Рыжиком.

Пока мы молчали, из арки на площадку вышла женщина и что-то крикнула в нашу сторону. Девочка ответила ей, улыбнувшись, помахала мне рукой на прощание и убежала вслед за женщиной.

Я не стала больше задерживаться и пошла домой. Всю дорогу меня не покидало ощущение, что, если бы за Рыжиком не пришли, мы бы заговорили и наверняка нашли общий язык. Но, если подумать, ничто не мешает мне сюда вернуться. Завтра надо выйти пораньше.

4

Я не заметила, как за окном потихоньку угасло небо, и наступила ночь. К этому времени многие разошлись по спальням, и только мы с Оливером остались в полутемной гостиной. Я, сидя в круге света от настольной лампы, листала учебник по физике, а он спал на недочитанной главе, улыбаясь чему-то во сне открытой беззащитной улыбкой, напомнившей мне о Земле. Как же он изменился, за то время, что мы здесь!

Подумать только, мой жизнерадостный друг Оливер, который, будь мы на Земле, первым восстал бы против лишних, на мой взгляд, ограничений, не далее, как сегодня утром, засадил нас всех за учебники и не пустил меня вечером гулять, потому что, видите ли, слишком жарко. Кажется, на него, как на самого старшего из нашей пятерки, повесили обязанность приглядывать за остальными, особенно за мной. Иначе, как объяснить тот факт, что он буквально ходит за мной по пятам? Ведь, как выяснилось, про мое молчаливое знакомство с Рыжиком он тоже знал. Я почти уверена, что если он сейчас проснется, он в один момент перестанет улыбаться, окинет меня серьезным взглядом и незнакомым голосом отчитает за то, что я еще не сплю. А мне отчаянно не хочется к себе. Когда я лежу и смотрю в потолок, потому что опять не могу уснуть, мне кажется, что еще чуть-чуть, и я убегу куда-нибудь, где меня никто не найдет, где наконец-то можно будет побыть в одиночестве. Но в последние несколько дней я заметила, что все чаще думаю о доме, и никак не могу себя от этих мыслей отвлечь. Иными словами, переживания прошлой ночи были слишком живы в моей памяти, чтобы просто так уйти спать. И тут в моей голове появилась неожиданно самонадеянная мысль. Ведь все уже спят, и я могу выбраться погулять незамеченной.

Если идти быстрым шагом сначала вдоль по главной улице, а потом повернуть направо, в узкий переулок, то меньше чем за час можно прийти в мое любимое место. В один из вечеров я набрела на самое высокое здание в городе – башню, которая осталась здесь от какого-то древнего дворца. Оставив внизу огни окон и фонарей, я забралась на смотровую площадку, села на камни и заметила, что небо сегодня ясное. Хотя назвать здешнее ночное небо небом язык не поворачивался. Это был самый настоящий космос, откуда на меня смотрели мириады звезд, чужих, безразлично холодных, сплетающихся в незнакомые созвездия. Высоко над горизонтом раскинулась туманность, переливавшаяся всеми цветами, какие только способна подарить своему творению природа. На фоне этого пестрого звездного облака, как два кошачьих глаза, светились два спутника Веморы, третий еще не взошел. Этот вид поражал воображение, но все это было мне чуждо и непривычно, ведь так странно – смотреть на небо и не видеть Большую Медведицу или Южный Крест. Одна единственная дорожка Млечного Пути казалась чем-то до боли родным…

А ведь где-то там, так далеко, что мой разум не в состоянии понять, светит в густом космическом мраке маленькое желтое Солнце, возле него кружатся в бесконечном танце знакомые с детства планеты. Что там сейчас происходит? Как там родители? И не только мои, но и остальных тоже. Одной только Хелен повезло, ее мама – Эстер – была с нами. Я сидела и смотрела вверх, как будто там, в ярком небе чужой планеты были ответы на все мои вопросы…

Вдруг звезды начали двигаться и постепенно сложились в те самые знакомые созвездия, и почему-то стало слышно, как невдалеке шумит лес…