Открываю альбом, старый.
Он глядит из потухших глазниц.
Чёрно-белые снимки, помятые,
Лучше выглядят жёлтых страниц.
На вокзале в глазах цвета сепии
За решёткой сидит пустота,
Поглощая тоску томно-серых,
Мелководных, капризных глаз.
«Серый» просто потух от холода;
Но душой невозвратно погиб,
Напитавшись радостью солнца,
Загорев, тут же выгорев вмиг,
Пепел «охры» (воздушный, но пыльный),
Вампирический цвет бельма,
Что как будто бы счастливо вечно
От запрета людского тепла.
Равнодушием, раноудушьем
Пышет блёклый огонь листов;
Ничего уж от жизни не нужно,
Ничего мы уже и не ждём.
Вскроешь вены мне, горе, — утонешь
От досады в своих же слезах,
Отразившихся мутно на стёклах
Скучно-медных венных зеркал,
Сплошь покрытых разводами бронзы,
Но лишённых промывки давно.
А альбому название — «осень»
(И нутру моему заодно…).