XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Стоял осенний день. Сентябрь — самый красивый месяц в году! Деревья золотые, словно украшения природы, которые она надела на праздник. Берёзы в парке под дуновение ветра роняли свои листья. Словно блёстки, они падали на землю. 

Мишка, паренёк лет двенадцати, сидел на скамейке и рассеянно наблюдал за падающими листьями. Настроение было подавленным и тяжёлым. Вместе с семьёй он переживал горькую утрату: несколько дней назад похоронили дедушку. Мишка любил деда, они были большими друзьями, и сейчас ему очень его не хватало, он чувствовал себя одиноким. Хотелось плакать … 
День близился к вечеру, и прохожих встречалось мало. Лишь изредка среди тишины раздавались голоса какой-то весёлой компании. 
Рядом ворковали голуби. Мишка заметил их, залез рукой в карман курточки и достал горстку семечек, которую скоро разбросал голубям. Когда голуби их подъели и разлетелись, он встал, посмотрел по сторонам, тяжело вздохнул и медленно пошёл вперёд. 
Так он оказался у детской площадки, которая уже попрощалась со своими посетителями и была пустой. Мишка подошёл к качелям, сел на них и стал тихонько покачиваться. Качаясь, повернул голову в сторону дорожки и увидел, что по ней идёт старичок: худенький, слегка сгорблен, но с намёком на офицерскую выправку. 
Чуть последив за дедом, Мишка отвернулся и не заметил, как около деда оказались два парня. Скорей всего, из той компании, чьи голоса он недавно слышал. 
С дорожки донеслось: 
— Старик, воевал ли ты в Великой Отечественной? Убивал ли фашистов? 
— Так точно! — чуть повернувшись, чтобы увидеть, кто задаёт вопрос, при этом выпрямившись, ответил старичок. 
До деда с парнями было неблизко, но Мишка старался заострить слух. Он подумал, что они будут разговаривать с дедом о том, как он служил, и о его подвигах. Но оказалось всё по-другому … 
— Ну и зачем? — протяжно, с отвращением, спросил один их парней. Старик молчал некоторое время, наверное, он был шокирован. Молчал он до тех пор, пока парни в плотную не подошли к нему. 
— И для чего ты воевал? — повторно спросил парень. 
Ветеран ещё помолчал, а потом, вздохнув ответил: 
— Чтоб, ребятки, вы жили! — голос его был добрым, располагающим. 
— На что нам такая жизнь? Тьфу! А вот тогда б, в ваше время, захвати нас немцы, то бы и жизнь наша стала другой, всех прелестей не описать, да и мы бы стали частью великой нации и цивилизованной страны! 
Страшно представить, что чувствовал дед. Он, видимо, хотел попытаться их переубедить, уже и воздуха набрал, чтобы что-то сказать, но не успел. Второй парень так пихнул деда, что тот с ног свалился и сел на землю, потом добавил, взяв его за воротник: 
— Сейчас за эту ошибку мы тебя накажем! — и оба размахнулись для удара. Но вдруг услышали резкое и звонкое: «Стойте!». 
Это Мишка сорвался с качелей и побежал к дорожке. Он пока не знал, что будет делать дальше, но и смотреть, как нагло и бессовестно обижают пожилого человека, он тоже не мог. 
— Ты что, карапуз, страх потерял?! — возмущённо крикнул один из парней. 
— Дедушку в покое оставьте! — крикнул Мишка в ответ. 
Парни переглянулись друг на друга, ослабили руки и отпустили деда, выпрямились и с грозным видом пошли ему навстречу. То ли от растерянности, то ли от страха Мишка остался на месте. Он бросил вызов, и теперь это было делом чести — защита слабого. 
Они подошли к нему, встали с двух сторон и, словно деревья, нависли над ним, поскольку были выше ростом. 
— Мелочь, тебе что ли проблемы нужны? 
— Какие же вы всё-таки уроды! — уже понимая ситуацию, Мишка решил высказать всё, что думает, чего бы это ему не стоило, поэтому даже плюнул на ботинок одному из них. 
И тут последовал удар в спину, от которого Мишка пролетел на метр и упал на живот. Было больно, но он решил бороться и начал вставать. Уже когда Мишка встал на четвереньки, ему пнули по ноге, от чего он упал на бок. «Как же больно», — думал он, но не сдавался, и стал вновь вставать. Новый пинок в бок был решающим, после которого он лёг и уже не мог подняться. Один их парней нагнулся и сказал, как процедил: 
— Будешь знать, — после чего оба благополучно потопали в глубь парка и скрылись. 
Мишка протянул руку и, как граблями, подтащил слой листьев под себя. Он лихорадочно думал: что с ним произошло, сможет ли он встать, как отреагирует мама … Подул лёгкий приятный ветер, который как будто за собой унёс все эти мысли, и он теперь просто лежал. Вдруг, он услышал шорох и почувствовал, что кто-то подошёл к нему. Но пока он не мог открыть глаза, чтобы посмотреть. 
— Эй, малец, как ты? — знакомый голос прозвучал совсем рядом. Мишка его узнал, это был голос деда. Он открыл глаза и убедился: да, это был он. 
— Давай встать помогу, — сказал дед и протянул руку. Мишка протянул свою, старик, взяв её крепкой хваткой, поднял его. 
— Спасибо, — сказал Мишка. 
— Это тебе, внучок, спасибо. 
— А мне, деда, за какие заслуги? 
— Как это за какие? Стар я, уже не могу сильно сопротивляться! Ох, откуда же они такие? Кто их этому учит? 
— Я не знаю, а вы — ветеран войны? – спросил Мишка. 
— Так точно! — Бойко ответил дед, выпрямившись, словно молодой, а потом спросил:
— А тебя-то как звать? 
— Меня Мишкой зовут. раньше с дедом здесь гулять любил, а теперь нет деда … Один я остался. 
— Как так один? Сирота что ли? — резко-вопросительно спросил ветеран. 
— Да нет, мама есть, бабушка, я имел ввиду из мужиков! 
Дед не стал дальше заваливать мальчишку вопросами, ему становилось понятно его положение, и он предложил Мишке: 
— А что ты тут ходишь один, воздух пинаешь? Пойдём-ка ко мне, чаем с баранками угощу. 
Мишка кивнул головой, а дед добавил: 
— Только надо сначала тебя отряхнуть, — и Мишка стал быстро отряхиваться от листьев и земли, а старик помогал. 
— Далеко ли Вы живёте, дедушка? 
— Да нет, за теми деревьями … 
Они пошли в указанную сторону. Мишка и о синяках стал забывать, он был рад, что дед не просто обратил на него внимание, а даже на чай пригласил. По дороге он спрашивал у деда, как и где он воевал, а тот ему охотно отвечал. С рассказами дорога оказалась короткой, и минут через десять они стояли у деревянного дома. 
Когда Мишка попал внутрь, он увидел опрятные комнаты, в одну из которых дед усадил его на диван. Кроме дивана, в этой комнате стоял шкаф, а на стене висели полки, целиком заставленные книгами. Перед книгами стояли чёрно-белые фотографии в рамках. Мишка стал разглядывать каждую. На них ветеран был молодым, даже не узнать. Дед периодически заходил в комнату, ставил стаканы и баранки на журнальный столик, который они придвинули к дивану. 
Чай был разлит … Они сели рядом на диван. Мишка спросил: 
— А как же зовут Вас? 
— Ой, действительно, совсем забыл, я Максим Григорьевич, — они пожали руки друг другу. 
— А где у тебя отец-то? — прожевав баранку, спросил Максим Григорьевич. 
— Мама говорит, что его украли: но я уже не маленький, чтоб этому верить! 
Слышал как-то, бабушка говорила маме, что у него кишка тонка. Я думаю, он испугался и убежал, когда узнал, что скоро я буду рождён, — потом тяжело вздохнул, — но так не хочется в это верить! 
— Храбрость, видать, досталась тебе от мамы, — хлопнув рукой по плечу Мишки и улыбнувшись, сказал дед.
— Мама у меня храбрая! — гордо улыбаясь ответил Мишка.
Разговор шёл так же бойко, как пился чай и кушались баранки. Уже начинало темнеть. Оба чувствовали, что скоро надо будет расставаться, и поэтому дед сказал:
— Встань, закрой глаза и вытяни руку.
Мишка послушался. Максим Григорьевич подошёл к шкафу, открыл его и посмотрел на свой китель, на левой стороне которого висели медали в два ряда, а на правой — ордена. Чуть подумав, снял орден с кителя, подошёл к Мишке и вложил её в ладонь.
— Открывай!
Мишка открыл глаза, на ощупь уже понял, что вручил ему дед. Он раскрыл ладонь и прочитал надпись на ордене: «За личное мужество», после чего удивлённо сказал:
— Это же Ваша медаль, Максим Григорьевич, она Вам дана за подвиг …
-Не медаль, а орден, во-первых, а во-вторых, он мой, а я её хочу отдать тебе: ты храбро поступил, носи его, когда праздник или парад, ты заслужил!
— Спасибо, дедушка! — воскликнул Мишка и бросился обнимать деда. Максим Григорьевич прижал его к себе, а сам прослезился. А Мишка и вовсе ревел от счастья. Когда они отпустили друг друга, утирая слёзы, Мишка увидел ещё одну фотографию. На ней Максим Григорьевич стоял с женщиной, между ними был мальчик.
— А это Ваша семья? — указывая на фотографию спросил Мишка.
— Да, — грустно ответил дед.
— И где же она теперь? 
— Сын мой, Паша, направлен был в Чечню, — вздохнул и продолжил, — где и остался … Долго мы с моей Анастасией Константиновной  горевали, в итоге её сердце не выдержало и  остановилось. Теперь живу один …
Мишка видел, как деду тяжело это говорить, тем более он сам это знает, каково терять любимых близких, и спросил: 
— А можно, я каждый день Вас буду навещать? 
— Буду ждать! А теперь беги домой, мама, наверное, потеряла уже.
— Так точно! — бойко ответил Мишка, отчего дед улыбнулся.
На сегодня они расстались, оба расстались счастливыми: за один вечер нашёлся внук и дед. Мишка бежал по тёмному парку, прижав к груди вручённый орден. Он не боялся, что мама его будет сильно ругать, ему было, что ей рассказать, он знал, что ему есть чем гордиться!
Дед, глядя в окно, провожал Мишку долгим взглядом — приёмного внука. Стоял и думал: «Да, времена жуткие, молодое поколение плохо воспитанно … Ох, как много упустили! Как много потеряли!.. Вон какой малец подрастает. Этот уж точно настоящим мужиком будет. И не один ведь — такой «.
Максим Григорьевич отошёл от окна, за которым сгущались осенние сумерки …