Ей прикажу себя убить и мое тело расчленить.
Пусть плоть моя летит в пространство.
Я ненавижу злую нить,
Что на висках рисует «здравствуй».
Начнём же праздник странствий!
Я прикажу снять мое платье страстно,
Но страсть не столь важна, участник.
Дотронусь до вашей темной пряди,
И страсть, волнующая нас,
В миг превратится в чёрный вальс
Моей души, в приятный глас.
Я прикажу себя любить,
В нелепом заточении молить о помощи.
Она была условием, слишком дорогостоящим.
Своей ценой убив других,
Она пришла ко мне.
И крик в момент застыл
Среди мучения во сне.
Из вне, на дне или во тьме
Я буду с ней наедине.
«Классический сценарий»,- мне скажет вдруг читатель.
Но, друг, ты объясни,
Какой момент исправить?
Возможно, моя плоть без прав на отдых вдоволь
(Ну, знаете, прав даже тело не имеет — сговор)
Коснулась там границ бесконечного слоя.
И этот сбой природы привёл к уведшим строфам.
Без рифмы строить клонов нельзя, ведь это гонор.
Покорный мой поклон пред ней
Растопит ее власть.
Она заплачет как дитя,
Как молния решит проклясть.
И назовёт причину лести:
«Глупышка улетела».
Ей все поверят,
Но лекари промолвят: «заболела».
Я прикажу себя лечить.
В пустом чулане пыль летит ко мне в нутро.
Меня тошнит, что ее баловство
Не оставляет и минуты на покой.
«Покойник- тело, ты мое.
Ну, как живешь?
Там кормят?
Как погода?
Ну, знаешь,
Там любовь до гроба,
А я бьюсь головою громко,
Да так, чтобы безумие своё отбить,
Ну, хорошенько, чтоб веселей было меня губить.
Люблю, целую. Тело, не скучай».
«А ты, девица, продолжай».
«Повешу зеркало перед кроватью,
А ты пустые вёдра принеси.
И соль рассыпь, играешь мастью?»
«Да, в полуночной кладбища тиши».
«Ты крест носи и не снимай! Иначе духи..»
Она мне стала матерью, а я гибну от скуки.
