Размеренный стук колёс, за окном клубы пара и тёплые лучи солнца, падающие на лицо. Эти лучи, пробивающиеся из далёкого космоса до пшеничных полей, согревали душу. Особенно, когда едешь одна в большом, холодном и совсем не приветливом поезде, далеко от родного дома.
«Станция Пыталово! Станция Пыталово!» — раздался голос проводника.
Оля вздрогнула, её рыжая коса невольно коснулась чашки с чаем, который заботливо наливала пожилая попутчица, ехавшая в Псков к внукам.
«Эх, бант намок», — подумала Оля, наблюдая, как красная ткань банта постепенно темнела до бордовой. Этот бант она не снимала уже два дня, с того самого момента, как не стало мамы. Она не могла решиться — в этом банте хранились последние часы, которые они провели вместе. Ведь именно мамины руки так аккуратно завязали его.
«Проснулась?» — прохрипел тихий голос бабушки.
«Простите?» — Оля очнулась от тяжёлых мыслей.
Она снова закрыла глаза. Возвращаться в реальность не хотелось. Но вдруг в голове зазвучал нежный и одновременно твёрдый голос: «Оля, надо жить».
Девочка повторила эти слова про себя и крепче прижала к груди маленький кожаный чемодан, который она держала в руках. Чемодан опять напомнил ей о маме. Оля стиснула его сильнее, глубоко вздохнула и посмотрела в окно, за которым всё так же тянулись золотистые поля, сменяясь изумрудными лесами. Затем она взглянула на бабушку, чей взгляд был полон сочувствия.
«Девочка, у тебя кто-то умер?» — тихо спросила попутчица.
«Мама», — ответила Оля, пытаясь удержать слёзы.
«Бедная деточка», — сказала бабушка, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть свои собственные слёзы.
«У вас кто-то погиб?» — неожиданно спросила Оля.
«У меня? Нет-нет», — поспешно ответила старушка, но затем добавила шёпотом: «Может, только вера».
«А куда ты едешь?» — быстро сменила тему бабушка.
«К двоюродным сёстрам. Их мама — родная сестра моего отца».
«А почему ты не с батей? Откуда у тебя деньги на поезд?»
«Мой папа ушёл от нас, когда мне было ещё четыре. А деньги старший брат дал, но я не могла у него остаться», — Оля замялась. Ей было стыдно признаться, что её двадцатидвухлетний брат сам не захотел, чтобы она осталась с ним. Он просто купил билет в один конец, не желая возиться с одиннадцатилетней сестрой.
Вдруг в голове Оли снова зазвучал тот же нежный, но с лёгким укором голос: «Оля, врать нехорошо!».
Мама. Это была мама! На миг ей показалось, что можно просто закрыть глаза, и когда она их откроет, мама окажется рядом. Всё, что было до этого, казалось дурным сном.
«Мама!» — закричала Оля.
«Девочка, что случилось?» — взволнованно спросила кондуктор, проходившая мимо.
«Пустите меня! Мне нужно к маме! Я должна сойти с поезда!»
