Наконец я задумался о возможности самому сделать каноэ или пирогу, как это делают здешние туземцы, не имея инструментов, из ствола большого дерева. Я считал это не просто возможным, а даже лёгким и был чрезвычайно воодушевлён идеей создания лодки. Да и возможностей у меня было гораздо больше, чем у любого из негров или индейцев. Но я совсем не принимал во внимание проблему, которой не было у туземцев: отсутствие дополнительных рук, чтобы перенести лодку в воду, когда она будет готова. Трудность, которую мне гораздо сложнее преодолеть, чем туземцам — отсутствие инструментов. Но какое это имело значение? Когда я выбрал самое огромное дерево в лесу и с большим трудом срубил его, когда при помощи своих инструментов обтесал его снаружи, придав форму лодки, выжег или вырезал изнутри, чтобы сделать её полой, и получил лодку — неужели после всего этого я оставлю её на том же самом месте, где нашёл, и не смогу спустить на воду?
Я был так одержим мечтами о предстоящем путешествии, что не обращал на это внимания, хотя было совершенно очевидно, что значительно легче провести лодку сорок пять миль по морю, чем сорок пять ярдов тащить её по земле для спуска на воду.
Я принялся за работу, как величайший из глупцов, и был настолько доволен своей затеей, что даже не пытался думать о том, смогу ли я справиться с ней. На самом же деле вопрос о спуске на воду довольно часто приходил мне в голову, но я каждый раз приглушал голос разума глупейшим аргументом: “Сначала сделаю лодку, а потом уже обязательно что-нибудь придумаю”.
Это было абсурдно, но моя мечта оказалась сильнее разумных доводов, и я приступил к делу.
This at length put me upon thinking whether it was not possible to make myself a canoe, or periagua, such as the natives of those climates make, even without tools, or, as I might say, without hands, of the trunk of a great tree. This I not only thought possible, but easy, and pleased myself extremely with the thoughts of making it, and with my having much more convenience for it than any of the negroes or Indians; but not at all considering the particular inconveniences which I lay under more than the Indians did—viz. want of hands to move it, when it was made, into the water—a difficulty much harder for me to surmount than all the consequences of want of tools could be to them; for what was it to me, if when I had chosen a vast tree in the woods, and with much trouble cut it down, if I had been able with my tools to hew and dub the outside into the proper shape of a boat, and burn or cut out the inside to make it hollow, so as to make a boat of it—if, after all this, I must leave it just there where I found it, and not be able to launch it into the water?
One would have thought I could not have had the least reflection upon my mind of my circumstances while I was making this boat, but I should have immediately thought how I should get it into the sea; but my thoughts were so intent upon my voyage over the sea in it, that I never once considered how I should get it off the land: and it was really, in its own nature, more easy for me to guide it over forty-five miles of sea than about forty-five fathoms of land, where it lay, to set it afloat in the water.
I went to work upon this boat the most like a fool that ever man did who had any of his senses awake. I pleased myself with the design, without determining whether I was ever able to undertake it; not but that the difficulty of launching my boat came often into my head; but I put a stop to my inquiries into it by this foolish answer which I gave myself—“Let me first make it;
I Warrant I will find some way or other to get it along when it is done.”
This was a most preposterous method; but the eagerness of my fancy prevailed, and to work I went.
