XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
С детства нас всех учили, что «если ты будешь ставить перед собой цели и будешь стремиться их достичь, то возможно всё у тебя в жизни получится». Однако на деле, когда наступает тот ответственный момент, когда ты понимаешь, что через год тебе придётся улететь в сольное плаванье и быть самостоятельным, ты чувствуешь лишь растерянность. Подготовка, сдача экзамена, университет. Если повезёт – удачная карьера, встреча с «любовью всей твоей жизни», рождение детей, смерть. Идеальная, скучная жизнь. При таком раскладе единственное о чём вы будете жалеть в жизни – это то, что вы не прожили её так, как хотели бы. Мы откладываем мечту о смене работы, места жительства, людей вокруг, просто потому что «на кон слишком много поставлено». Мы откладываем мечты о путешествиях из-за того, что «я ещё не заплатил кредит за машину, вот как только…так сразу». И это «как только, так сразу» откладывается всё дальше и дальше. За работой, за детьми, за семьёй, за друзьями, за ежедневной рутиной все наши детские мечты становятся пыльным воспоминанием. Почему от них остаётся только это? Почему мы не можем бросить всё и начать делать то, что хочется нам? Мы действуем по чёткой инструкции общества. Всегда. От нас всегда чего-то ждут, мы почему-то остаёмся должными. Но мы никому ничего не должны. Мы имеем право быть с теми, кого любим, мы имеем право разрывать все связи с людьми, которые нас не ценят, имеем право даже пойти и ночью позволить себе съесть мороженное.
Огромным страхом подростков в нашем мире является то, что они не смогут «устроиться в жизни». Если неправильно выбрать направление своей жизненной дорожки, то это может привести к тому, что в будущем каждое утро мы будем просыпаться и с неохотой идти на нелюбимую работу. Это и есть «не состояться в жизни». Мы боимся, что, когда мы придём на экзамен, все мысли улетучатся из наших голов, и мы всё провалим или же, придя в институт мечты, мы услышим «профнепригоден». На этот случай мы стараемся иметь «второй вариант», но это не то, чего мы желаем на самом деле. Мы боимся не найти работу, ведь работа — это деньги, которые составляют огромную часть нашей жизни. Она была точно такой же. В детстве её учили быть хорошей, доброй и великодушной, как всех нас. Подростком она была подвергнута переживаниям по поводу экзаменов. У неё были амбиции, цели и страхи. Она сумела поступить в университет, но к концу её обучения там поняла, что ей не интересно это. Сбылся её первый страх, а цели в жизни начали пересматриваться. По истечению пяти месяцев после устройства на работу она начала с неохотой вставать по утрам и придумывать всяческие причины для того, чтобы уйти с работы пораньше. Работа офисного «планктона» начала её раздражать. Как гром среди ясного неба прогремел её второй страх, после пришло осознание того, что не нужно было следовать указаниям окружающих, а идти туда, куда она действительно хотела. Однако в её жизни ничего не изменилось. Из-за её страха быть непонятой.
Тот день казался обычным. Она встала рано-рано утром, сделала все свои дела и пошла на работу. Отработав, она поспешила выйти из офиса и пошла своей обычной дорогой. Там она заскочила в пекарню и, взяв зелёный чай с имбирём и лимоном и пачку кокосовых печений, пошла к своей любимой лавочке, которая стояла прямо у моста. На том самом месте сидел пожилой мужчина в серой одежонке и смотрел на воду. Непрерывно. Она решила присесть рядом с ним и насладиться шумом тёплого ветра. Тяжело вздохнув, она вспомнила про отчёты, бумаги и документы, которые ей нужно будет приготовить к следующему дню, однако отогнав эти мысли, представила себя сценаристом или невероятно востребованным писателем. Её витания в облаках и поглощение кокосовых печений прервал голос того мужчины.
— Ты чем-то озабочена?
— Совсем нет. Я просто устала, — отмахнувшись, сказала она.
— Устала от жизни, её ритма, работы или общения с людьми? Твой вздох кажется таким несчастным, — не отрываясь от разглядывания воды, произнёс он.
Девушка так мечтала кому-нибудь рассказать о бури в её душе. Но никто никогда не хотел её слушать. Её проблемы были слишком «преувеличенными и несерьёзными» для общества. А сейчас, сидя в такой тёплый и уютный вечер на скамейке у моста, когда солнце бросало свои последние лучи миру, слова произвольно лились из неё.
— На самом деле, совсем недавно я поняла, что вся моя жизнь – плод советов окружающих. Я училась и мечтала стать сценаристом, связать свою жизнь с творчеством, однако родители сказали, что это неэффективная профессия. Они всё время говорили мне о том, что хотят для меня лучшего, а лучшее для меня – работа программистом. Они утверждали, что примут любой мой выбор, но, когда я заикалась о моей мечте, они ломали мне крылья. Со временем, я начала вставать на их сторону и бояться, что не сумею состояться как писатель. Друзья выбирали те предметы, которые им нравились и сдавали их, а я была вынуждена зубрить и учить то, что мне не нужно. Понимаете? Я так сильно завидовала им… но струсила. И поступила туда, где у меня что-то получается, а не туда, куда хотела. Ближе к окончанию университета меня посетила мысль: «А не зря ли всё это?». И знаете, когда я пошла работать, я поняла, что зря. Шесть лет моей жизни потеряны. Я попросту не знаю, что мне делать. Переучиваться поздно и напрасно. Я думаю, что моя жизнь не приведёт ни к чему стоящему. Теперь…
Пожилой мужчина слушал её так внимательно, как не слушал её никто, а после её монолога с улыбкой начал свой.
— В 1927 я родился. У меня тоже были несоизмеримые амбиции, мечты и стремления. Правда я не мечтал быть сценаристом, скорее лесником. Тогда это тоже была «не та» профессия. Мне было четырнадцать, когда началась война. Моё сердце сковывали ужас и боль, потому что я невероятно сильно боялся нашего проигрыша. В нас вселяли уверенность в том, что буквально через пару месяцев враг будет разбит, однако прошёл год, два, три, но ничего не происходило. Вокруг царил лишь хаос, страх и безумие. Но я безмерно благодарен судьбе, ибо именно тогда, когда я перестал верить во что бы то ни было, в моей жизни появилась моя любовь. Она была моей первой и последней любовью. Удивительно, как в такое время я успевал думать о том, как бы понравиться ей. Мы познакомились в тот день, когда в следствие бомбардировки я получил ранение, а она вытащила меня из-под огня, агонии и безумства. Я по сей день чувствую её прикосновения. Они были таким нежными, но в то же время сильными. Мы провели в укрытии три дня. Она помогала ухаживать за мной, отдавала мне часть своей еды. Я дивился тому, как её сердце, пройдя через ад войны, осталось нетронутым и девичьим. Она осталась человеком, не поддавшись всему тому, что окружало всех. Мы прожили Блокаду, празднование долгожданного и такого светлого Дня Победы и наступил тот момент, когда мы поняли, что свободны. За нами всегда будут стоять все, кого мы потеряли, а это невообразимое количество людей, и я не хочу пугать тебя, указывая на то, сколько их было. Но почему-то я остался таким же трусом и нерешительным человеком, как и ты сейчас. Вот ты говоришь, что твоя жизнь напрасна, но это не так! Ты имеешь шанс пожить так, как хотелось бы тебе. Моя жена так и не получила такой возможности, ибо я её у неё отнял. Единственное, о чём я сожалею сейчас, когда мне осталось совсем немного – так это то, что я не смог найти в себе силы и стать тем, кем хотел бы стать. Мы с женой так и не обзавелись большой семьёй, ибо я так много работал, что угробил всё здоровье и зрение.
Её чай уже остыл, слёзы катились по лицу, а голова была опущена вниз. Теперь ей стало ясно, почему он глядел в одну точку — он был слеп. Она сопоставила свою жизнь и его жизнь и поняла, что ничего не потеряно. Совсем. А он продолжал:
— Я работал инженером на военном заводе, а она была швеёй. Боже, если бы ты видела её работы! Я, на самом деле, отдал бы всё, что имею сейчас, чтоб увидеть её, увидеть хоть что-нибудь. Полученное ранение во время войны усугубило моё положение, и я стремительно начал терять зрение, но мне не было до этого дела, пока всё не дошло до крайности. А она продолжила ухаживать за мной, и прикасалась так же мягко и сильно, прямо как тогда. Я был готов вернуться назад и посветить всё время ей, а не своей работе. Но через год и четыре месяца после поставленного мне диагноза, умерла она. Когда я услышал грохот в соседней комнате, а был готов отдать свою жизнь, лишь бы это было не то, о чём я думал. Но, к сожалению, я не смог… успеть, — его голос задрожал, и он сам начал сдерживать волну эмоций, накрывших его. – Вместе со своей жизнью, я уничтожил и её жизнь. Мы безмерно любили друг друга. Выше звёзд, космоса и дальше его границ, но этого не хватило, чтобы удержать её рядом.
Тяжело вздохнув, он повернулся к ней и нащупав её руку, коснулся её.
— Милая, прошу тебя, будь смелее и решительнее, ибо это может спасти твою жизнь. Поучись на моих ошибках. Я наделал многого в жизни и могу сказать, что у тебя есть шанс. У всех есть шанс. Даже у человека, решившего отказаться от алкоголя, наркотиков и плохой компанией, есть шанс. Он смог бы изменить себя, если бы захотел. И ты сможешь. Я верю в него, в тебя и во всех людей.
Она не могла представить себе, что такой обычный с виду день сумеет перевернуть её жизнь с ног на голову. Тот пожилой мужчина был словно ангелом, который был послан ей. Тем самым «очнись» от Бога. И она очнулась. Бросила работу, не сказав об этом никому, нашла университет, в котором преподают сценарное искусство и начала учиться. Заново, спотыкаясь и поднимаясь, падая и ломаясь, но вставая. Весь её мир изменился, люди вокруг поменялись, она сама тоже.
Я верю в то, что каждый человек, который желает чего-либо может этого достичь. Несмотря на страхи, общественное мнение и стереотипы. Я верю в людей и мечтаю о том, чтобы каждый имел возможность стать чуть свободнее и смелее, чем он есть сейчас.
