XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»
Весна 1991 года.
На тихий Владивосток медленно опускался вечер, заливая небо розовым. Гладь моря покрылась золотисто-розовой рябью, которую медленно разрезали корабли. Солнце посылало последние лучики в сторону города, и они до всюду долетали: до каждого окошка, каждого стекла машины; разливались по дорогам, по паркам, заглядывали в глаза прохожим, что шли домой с работы. Почти весь народ расходился по домам в этот вечерний час, не быв там целый день. И только дети в счастливое время каникул были предоставлены сами себе, беззаботно бегая во дворе и смотря по вечерам любимые мультики.
Однако жизнь не всех из них была столь безмятежна.
Мальчик Стёпа мчался домой со всех ног, совершенно не разбирая дороги. Буквально минуту назад он увлечённо сражался со своими друзьями (великое Палковое Сражение, между прочим!), и главное ведь, что его отряд почти победил, но тут он как посмотрел вверх, как увидел надвигающиеся сумерки…И Стёпу охватил ужас: его ждала бабушка! В тот же миг мальчик отбросил свой «меч» и помчался в сторону дома, даже не попрощавшись ни с кем.
И сейчас Степка несся к подъезду, а за ним – к квартире. «Бабушка ведь сказала, что если я вернусь вовремя, она даст мне конфету! – Мальчик открыл тяжелую дверь подъезда и нырнул в щелочку. – Сейчас ведь не поздно? Не поздно, солнце ещё не село, – взгляд в межэтажное окно, – почти не село. Ну и что? Вот прибегу, ещё и мусор выкину, а бабушка скажет: «Ой, внучек, какой молодец, я тебе за это целых две конфеты дам!»» Замечтавшись, он чуть не пробежал мимо своего этажа, и пришлось возвращаться на лестницу вниз…
Стёпа неподвижно встал у своей двери. Длинный коридор из таких же пронумерованных дверей уходил вдаль, и его конец утопал в темноте перегоревшей лампы. Высокая, покрытая чёрной кожей дверь угрожающе молчала, круглая ручка утыкалась мальчику чуть ли не в плечо; он почти не дышал, а только лишь готовился. «Пусть она будет открыта, пусть будет открыта…» – просил он про себя. Наконец, Степа потянул за ручку, и дверь, к великому счастью, отворилась почти без скрипа. Стали слышны звуки телевизора, появилась надежда. «Может, я сейчас тихо пройду, а бабушка и не заметит, лишь бы Любка не выдала», – порадовался мальчик. Он открыл дверь и аккуратно просунул ногу в щёлку, затем бесшумно прополз внутрь и потянул на себя ручку. Она вдруг громко и протяжно скрипнула, заставив старушку Евгению и старшую сестру Любу мигом обернуться.
– Смотри-ка, пришёл, – проскрипела бабушка не хуже двери. – Заходи уж, думал, не замечу тебя? – она усмехнулась, затем безнадёжно махнула рукой и продолжила смотреть телевизор.
Стёпа медленно снял ботинки и почти что проплыл к кровати, где сидели бабушка и сестра, сел к ним на краешек. Он вкрадчиво начал:
– Я вернулся пораньше, смотри, ещё даже почти светло. Помнишь, ты обещала…
– Нет, – коротко сказала бабушка.
— Почему?! Я же вернулся вовремя! – обиженно заговорил Стёпа.
— А потому, — продолжала бабушка, не отрываясь от телевизора. – Ты мусор вынес?
— Ну, нет, но…
— А с собакой тёти Гали погулял?
— Ну причём тут это?! Я же вернулся вовремя!
— А потому, что лентяям конфеты не полагаются.
— Но!..
— Никаких «но»; сиди тут.
Стёпа, конечно, сильно разозлился, но понял, что спорить дальше бесполезно, и оттого просто состроил гримасу за спиной бабули и обиженно плюхнулся на кровать.
По телевизору шли новости. Бабушка всегда их смотрела по вечерам, иногда комментируя слова телеведущего своими вздохами и кивками, будто он – ее соседка. А тот все говорил и говорил, а за ним появлялся другой, который говорил то же самое, только на другом фоне. Экран старенького телевизора мигал в такт блеклой люстре; её пыльный свет падал на пошарпанные ящики кухонки, выцветший ковёр на стене, на забытый богом хрустальный сервиз за мутным стеклом. Стёпа взял с полки деревянную фигурку и лениво с ней поиграл, потом отбросил и упал спиной на кровать. Спать не хочется, а так скучно…
Точно так же в соседних квартирах сидели тёти и дяди, знакомые и незнакомые. Сидели на своих диванах, кроватях, в подраных креслах, и все смотрели одни и те же семь каналов. Их пустые, усталые вечера перед экранами телевизоров ничем не отличались от предыдущих; они бы и не стали отличаться от следующих, если бы не…
Бзик! На городской электростанции замкнулся проводок и перестал подавать ток.
Телевизор в доме у Стёпы с щелчком погас, а за ним свет сбежал и из всей комнаты.
Потухли лампы везде: во всех домах, в больницах, во дворах; на дорогах испуганные водители спешно съехали на обочины; в кинотеатрах хором раздался стон негодования; и только корабли на пристани остались со своими огнями. Волна темноты стремительно промчалась по городским холмам, смывая собой любые источники света и звука и унося их в далёкое море.
Нежданно-негаданно шестьсот тысяч человек осталось без света.
– Это что такое?! – вскрикнула бабушка.
– Ой! – пискнула Люба
– Ух ты! – сказал Стёпа.
Стало о-очень непривычно: обычно, даже когда наступала ночь или в доме отключали электричество, снаружи всё равно оставался свет от городских огней, и сохранялось бледненькое белое «освещение»; сейчас же темнота стала густой, как патока, не видать действительно ничего. Такую увидишь разве что во сне. (Или если тщательно спрятаться в ванной.)
Бабушка, ещё даже не встав с табуретки, крикнула детям:
— Так, не бойтесь! И не балуйтесь, а то перебьете друг друга в темноте. Я сейчас достану свечки, и будем разбираться.
Она (вроде как, во тьме было не разобрать) поднялась и тихонько зашаркала ногами по полу, подкрадываясь к кухонным полкам. Любка окаменела в положении сидя и боялась даже дышать. А Стёпа, уже не пытаясь что-нибудь увидеть, просто сидел рядом. Он поднял руку, чтобы почесаться, как вдруг случайно ударил ей сестру. Сидевшая на нервах девочка отскочила и громко закричала, у Стёпы аж заложило уши.
— Что такое?! Я вам что говорила – не баловаться!!!
Стёпка даже не успел понять, что произошло, а его вдобавок наругали. Возмущаться не было смысла. «А я что? А я-то тут при чём?! Ну и ладно, сидите тут себе в темноте, а я пойду!» — подумал он про себя и решительно встал с кровати.
Уже не так решительно он, продираясь через темноту целых полметра, зашаркал в сторону окна. На ощупь подобравшись к шторе, мальчик зашёл за неё, поднял голову, посмотрел в окно… И больше не смог оторвать взгляда.
На небе мерцали звёзды. Но не просто звёзды, а истинные Звёзды, во всей своей силе и красе: россыпь бриллиантов тянулась на весь небосвод, от края до края, раскинувшись во все стороны. Городские огни не перебивали больше их света, и впервые в жизни Стёпа мог увидеть каждую, даже самую маленькую звёздочку; в тёмной синеве не осталось ни одного пустого места: и у горизонта, и у центра, и везде мерцали огоньки. Стёпа всё глядел на эти огоньки, а они своими сияющими глазками моргали ему в ответ. Это был Млечный путь. Перед Стёпой расстилалась Галактика…
Вместе с ним в этот же момент выглядывали и другие жители: соседи, как птички из гнёзд, высовывались наружу и затаив дыхание задирали головы в небо, гулячие глаза привыкали к темноте и тоже устремляли взоры ввысь; не проронив ни слова, весь город оказался прямо под небом. Весь город, такой маленький и незаметный, смотрел на эти большие, далёкие Звёзды.
Стёпа с бабушкой и Любой вышли из подъезда в потоке других жильцов, и их тут же объял лёгкий, свежий ночной воздух. Мальчик огляделся по сторонам – так много людей, которых он ещё никогда не видел. «Хотя, и сейчас не особо видел, в темноте-то», — сказал он про себя. И друзей не найдёшь сейчас.
Народ сбивался в группки, тишина сменилась низким гулом разговоров; спать уже никому не хочется, а дома впотьмах заняться нечем. Стали думать, что бы, собственно, сделать такого. Долго народ просто стоял на улице, и некоторые уже стали расходиться по домам…
Стёпа услышал какие-то щелчки над своим ухом. Он обернулся и увидел недалеко от себя человека с зажигалкой. Мальчик смотрел, как искорки выпрыгивают из-под железного колёсика, а затем вспыхивает маленькое пламя… Идея!
— Дяденька, а Вам зажигалка нужна?
— Уже нет. А что?
— Подождите тогда, потом скажу! – возбуждённо бросил Стёпа.
Он присмотрел группу ребят его роста и подбежал к ним:
— Эй, народ! Несите палки — сейчас костёр устроим!
Орава веселых детей тут же приняла предложение и стала собирать все деревяшки, что увидят, от простого хвороста до огромных брёвен (никому не узнать, где они их нашли); тащили из дома старые газеты, чтобы разжечь огонь; даже взрослые, расслабленные и раскрепощенные свежим воздухом, принялись помогать ребятам.
Вжик-вжик, туда-сюда – и появился первый костёр: высокий, шалашиком, и большой – лучше, чем на Масленицу. Засунули внутрь спичку. Сначала неуверенно, слабо зажглись бумажки и щепки на самом дне, но затем, когда дунул ветерок и хлынул к ним бодрый, насыщенный воздух, они как вспыхнули, как запылали!
Пуф! Костёр высоко выпустил салют из искр, как бы ознаменовав начало гуляния.
За ним в самых разных частях двора стали появляться и другие огоньки: крупные и маленькие, яркие и не очень, они собирали вокруг себя самых разных людей. Вот, у огня сгрудилась молодёжь, парни и девушки весело смеются, влюбленные пары сидят в обнимку и мирно улыбаются; старики бодро кряхтят о чём-то своём, сгорбившись на досках вокруг огня; девчонки бросают в палмя листочки и звонко смеются; даже легенда двора, бродящий Одиночка, вышел из тени дома и, стесняясь, подсел с краю к одному из костров.
— Э-эй, Стёпа! – крикнул кто-то издалека.
Стёпа оглянулся и увидел своих друзей, бегущих ему навстречу; в свете огня их силуэты прыгали из стороны в сторону. Ребята дали Стёпе в руки длинную палку с горящим концом – он так красиво светился, был такой ярко-красный!
Мальчишки побежали по сторонам и стали рисовать своими палками круги в воздухе, и на их глазах стали появляться огненные ленточки… Или световой меч? Или хвост Жар-птицы? Или волшебный жезл? Или вообще – портал в другой мир? Ребята резвились друг с другом, весело кричали, смеялись, бегали со своими «факелами» среди других людей.
Морозный ночной воздух летел в лицо Стёпе, он смешивался с легким запахом костра и жареного хлеба; со сторон были слышны переливы гитары и аккордеона, хор дружеских голосов подпевал не совсем в такт музыке, но в такт своим сердцам.
Представьте, как на каждой улице, во всех дворах, на площадях зажглись тысячи и тысячи маленьких огоньков, так что земля превратилось в ещё одно звездное небо.
И в каждом уголке города можно было услышать веселый лад гитары…
…И заиграли краски:
Огонь – как звёзды в сказке,
Взлетают к верху искры,
Сплетаются в узор;
Идут друг к другу люди,
Зовут друг друга люди,
Им согревает души
Ночной весны костёр.
