XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

1

Одинаковые деревья, постоянно сменяющие друг друга, надоели уже давно. Где-то три года назад, после смерти сына. Примерно в то же время перестало нравиться ездить в громадной фуре по городам и беспрестанно кататься по этим расхлябанным и разбитым дорогам, которые с каждым годом становились всё хуже и хуже.

Сейчас хуже уже некуда. Ни снаружи, ни внутри. Ведь очень трудно жить как прежде, когда всё вокруг потеряло смысл. Становится трудно вставать с постели, завтракать. Вообще ложиться спать. Каждый раз в голову приходит одна и та же мысль, успевшая проесть в мозгах огромную дыру: «Разве всё это настолько важно?». Приходится держать оставшиеся частички разума и тащить своё бренное тело дальше. Тащить и тащить беспрерывно.

Иногда, когда тоска особенно накрывала с головой, хотелось просто всё бросить. Ну а что? Это ведь так просто: крутанул руль и улетел в кювет. Или проглотил за раз все антидепрессанты. И больше никаких страданий. Но нужно держаться. Хотя бы ради Люды и Сони – они этого точно не переживут.

Володя, поёжившись от утренней прохлады, пульнул недокуренную сигарету, и та приземлилась прямиком в урну.

На заправке было всё также безлюдно и поэтому, наверное, спокойно (конечно, кому понадобиться переться куда-то в шесть утра да ещё в воскресенье?). Но это и к лучшему: не нужно разговаривать с другими водителями, которые постоянно пытаются что-то спросить. Будто наглые пиявки, они пытаются высосать всё оставшееся силы. Окончательно забрать желание жить, и так тающее с каждой минутой.

Телефон в кармане неприятно вибрирует. Володя не хочет доставать его, потому что точно знает, что сообщение написала Люда, и напоминает она там про такой важный приём пищи, как завтрак, который никак нельзя пропускать. Знает, ведь каждый раз жена пишет одно и то же, меняя только смайлики в конце. Он всё это знает, но не берёт телефон в руки только потому, что, прочитав, обязательно послушается и пойдёт искать еду. Люда догадливая, поэтому после отправленного сообщения, подождав минуту, звонит. Непонятно, заботится ли она о муже или просто проверяет, жив ли он ещё? Но Володя всё же достаёт телефон и принимает входящий вызов.

Хорошо, что Люда всё понимает. Значит, не нужно притворно смеяться и радостно говорить, что всё хорошо, что всё в порядке.

После недолгого разговора приходится идти на заправку, чтобы купить что-нибудь поесть.

2

Очень странно было видеть там на старом поцарапанном диванчике парня, совсем ещё мальчика, мирно пьющего дешёвый заправочный кофе. Казалось, что он совершенно не мог находиться в подобном месте да ещё в такое время, ведь школьникам нужно делать уроки и готовиться к началу учебной недели, ведь так? Но Володе на самом деле было как-то всё равно. Чтобы больше не заморачиваться, он отвернулся к окну, стараясь скорее прожевать резиновые булки хот-дога и пережаренную в нём сосиску.

Подняв глаза, мужчина увидел перед собой того самого парня. Его костлявые пальцы нервно комкали бумажный стаканчик с ярко-красным логотипом.

– Можете меня подвезти? – испуганные глаза, быстро моргнув несколько раз, опустились вниз, где с интересом начали рассматривать светлые кафельные прямоугольники продолговатой формы.

– И куда тебе? – не очень-то и интересно, но раз человек подошёл, то нужно спросить ради приличия.

– А вам?

– Ну я-то в Ярославль, – хотя не стоило отвечать.

– Мне тоже… туда нужно, – ложь явная. Парнишка глаза под чёлкой прячет; специально подстраивается, лишь бы подвезли.

Володя, дожевав наконец-то хот-дог, тяжело вздохнул. И почему он вообще должен кому-то помогать? Других сердобольных водителей что ли нет? Пусть они и везут. Но хотя с другой стороны…

Прошло минуты две, прежде чем мужчина поднялся из-за стола. Парнишка, испугавшись непонятно чего, дёрнулся и склонил голову ещё ниже так, что даже молочно-голубых радужек не стало видно. И так тонкие губы сжались в полоску, подрагивая. Вот оно что: он просто боится остаться здесь.

– Пошли.

3

На поворотах радио как обычно неприятно зашипело. А ведь это действительно так просто: стоит чуть сильнее крутануть руль вправо. Только вот теперь соседнее сидение не пустует.

– Тебе ведь не нужно в Ярославль, – не вопрос – утверждение. Хотя и без этого всё понятно.

Парнишка тихо кивнул.

– Куда тебе нужно на самом деле?

– Мне? – он немного помолчал, будто обдумывая, что лучше сказать. – Никуда.

Действительно. И что ещё мог ответить этот глупый подросток, севший в первый попавшийся автомобиль к совершенно незнакомому человеку?

И вдруг на Володю накатила какая-то немыслимая волна злости и гнева: не только на самого парнишку, но и на молодёжь в целом. На их наивность и постоянную легкомысленность, на то, что они никогда не задумываются о последствиях. Было странно испытывать подобное чувство после стольких лет самозабвения, когда странным кажется просто в ответ улыбнуться милой старушке у подъезда, порадоваться незначительной мелочи. Прожить день и наутро проснуться тоже кажется чем-то вычурным, неуместным. Будто подобного вообще не должно было произойти.

– Вот вы молодые все такие: нихрена никому не надо. И в башке неизвестно что, – и зачем мужчина полез с разговорами? У него и своих проблем хватает. – Вот о чём ты сейчас думаешь? – ожидая какой-то банальной реплики по типу «не о чём» или «и сам не знаю», характерной только для нынешнего подрастающего поколения, Володя специально повернул голову так, чтобы и следить за дорогой, и смотреть на собеседника.

Трясущиеся уголки губ вдруг дрогнули и поползли вверх, приобретая форму самодовольной ухмылки; глаза хитро прищурились, придавая бледному лицу зловещий характер. Теперь и сам парень не казался таким напуганным, каким был на заправке. Что он задумал?

– Я думаю, – голос больше не дрожал, а наоборот был по-странному спокойным и решительным. Мальчик полез в миниатюрный кожаный рюкзак. Послышался непонятный металлический звон, – как бы ненароком не вышибить тебе мозги.

Володя, медленно моргнув, посмотрел на попутчика, от чего по спине вдруг пробежал холодок. Костлявые пальцы уверенно достали пистолет и, сняв его с предохранителя, направили на водителя. Зрачки в молочно-голубых радужках сузились до невозможности. Однако ни один мускул не дрогнул на молодом лице. Кроме язвительной ухмылки.

– Не стоило тебе заводить разговор, – парень говорил тихо, но твёрдо, давая понять, что настроен серьёзно. Даже пистолетом рядом с виском тычет, так решительно, будто всю жизнь только этим и занимался. – Поэтому довези меня вон до той остановки.

Володя кивнул, стараясь не делать резких движений. Хотя почему вдруг так разволновался? Разве не смертельной пули он ждал всё это время? Тогда почему сейчас отчаянно пытается жить, как крыса в затопленном корабле?

После нескольких минут молчаливой поездки фура остановилась. Парнишка, хмыкнув, убрал пистолет обратно в рюкзак, достал оттуда чёрную кепку с длинным козырьком и надел её, поправив чуть отросшие волосы.

– Дам тебе совет, дядь: цени, что имеешь. А то пуф, – сложил пальцы в виде пистолета и сделал воображаемый выстрел, – и всё.

Выйдя наконец-то из кабины и остановившись возле белой полосы дорожной разметки, попутчик обернулся и самодовольно ухмыльнулся.

– И запомни – с тобой никого не было, понял? Никого, – отошёл к старой кривой скамейке, усевшись туда, и на прощанье помахал рукой.

4

Совершенно одинаковые деревья заиграли теперь новыми красками. Да и дорога не казалась больше такой скучной и однообразной.

Володя, проехав ещё немного от этой злополучной остановки, зарулил в молодой лесок и вышел из фуры. После этой странной поездки что-то поменялось в нём. Как будто камень с души свалился. И не камень, а самый настоящий булыжник, уже давно поросший лишайником и мхом. Дышать однозначно стало легче. И жить тоже… Наверное, и правда стоит ценить то, что у тебя есть. Ведь этого действительно может и не стать.

Смерть сына, несомненно, выбила из колеи всё семейство. Однако на этом жизнь не должна была заканчиваться. А она почему-то молниеносно превратилась в жалкое существование.

Володя намотал несколько кругов возле фуры, но потом всё-таки залез обратно в кабину. Только дверь закрывать не стал: пусть утренний холод заходит, путь пробирает до костей, так хотя бы спокойнее. А то стало так душно. Наверное, от только что пережитого напряжения.

Телефон в кармане опять завибрировал. Но и этот звук больше не раздражал. Даже наоборот: хотелось скорее посмотреть, что же пришло. Это, конечно же, была жена, писавшая в свободную минуту хоть что-то, лишь бы пообщаться с Володей. И ему в первый раз захотелось с ней поговорить: услышать её нежный голос, сказать что-то самому.

В мгновенье шершавые пальцы нашли в контактах нужно имя и нажали на значок вызова. Послышалась череда прерывистых гудков. Женщина, взяв трубку, не торопилась говорить. Скорее всего, она сама не ожидала подобного. Или вообще не могла представить. Поэтому слышались одни только взволнованные вздохи.

– Знаешь, Люд, – повисла выжидающая пауза, – я как с рейса приеду, может, сходим куда-нибудь всё семьёй? В кино, там. Или в парк развлечений.

В Володиной памяти навсегда останется шумный женский голос, который плакал от счастья и радовался, что сейчас на самом деле всё стало хорошо.

Положив телефон обратно в карман, Володя услышал, как громко заурчало в животе. И понял, что впервые за долгое время проголодался по-настоящему. Он тихо присвистнул и захлопнул дверь. Нужно ехать дальше и найти скорее заправку или какой-нибудь магазинчик (что первым попадётся), чтобы найти себе перекус. А, может быть, и плотный второй завтрак. Кто знает.