— Осторожно! Двери закрываются, следующей остановки пока не существует, — двери троллейбуса галантно прикрыли свои створки, и транспорт тронулся.
В троллейбусе уже было многолюдно. Кондуктор, старый, непричёсанный, в грязной одежде, хмуро осматривал вошедших, старательно вглядывался в лица и считал входящих, чтобы знать, с кого взымать плату. Возле сидения кондуктора, на стекле перегородки была приклеена табличка, гласившая, что стоимость проезда — одна монета. Все пассажиры, которые успели об этом прочитать, ответственно готовили монетки для оплаты. Рылись в сумках, обыскивали собственные карманы в поисках копейки, зажимали монетки в ладони.
Кондуктор мрачно глядел на монетки и на лица пассажиров, оплативших проезд. Билетов он не давал, вместо этого смотрел своим мигающим взглядом прямо в глаза пассажиру, заплатившему за проезд, запоминая его. Чесал свою клочковатую серую бороду, кидал в свою поясную сумку монетку, которая звенела, ударившись о другие монеты и затихала, и забирал монеты следующих пассажиров. Среди них оказалась Лиля — молодая девушка, студентка. Она стояла в толкучке у заднего входа, слушала музыку в наушниках и ответственно зажала в кулаке 25 рублей — оплату проезда. Среди людей девушка не видела ни кондуктора, кидающего по одной монетке в сумку на поясе, ни таблички с информацией об оплате, ни тем более то, что происходило за окном. А если бы она туда посмотрела — то поняла бы, что села не туда.
Но Лиля смотрела в пол, уверенная в том, что скоро приедет туда, куда ей надо. Она просто не могла не приехать. На этой остановке останавливался только один маршрут троллейбуса: тот, который Лиле был нужен. Других здесь не было. Поэтому, при входе в троллейбус она даже не подняла взгляд, не обратила внимания на то, что у этого троллейбуса не было номера, был только маршрут: Ниоткуда-Никуда.
— Оплачиваем проезд, — громко объявил кондуктор, подошедший к заднему входу, — Те, кто оплатил — проходите дальше, не толпитесь тут в конце.
Люди начали протягивать ему раскрытые ладони, в которых лежало по одной монете. Лиля тоже протянула свой кулачок с 25-ю рублями, дала их кондуктору.
— Девушка, — гневно бросил кондуктор, и Лиля подняла на него взгляд, поспешно вынимая наушник из правого уха, чтобы всё-всё услышать, — платить можно только за себя. Монета одна.
Девушка обратила внимание не на слова злого кондуктора, а на его внешний вид. Он был неприятным и неопрятным человеком, в грязной, серой одежде, с нечёсаной бородой, нечёсаными волосами, с поясной сумкой, в которой позвякивали монетки. На его кофте было вышито слово “БЕЛОГОР”. Лиля не сразу догадалась, что это имя. Как и не сразу поняла, что от неё требуют.
Кондуктор Белогор нервно выдохнул, стянул с ладони девушки монетку, и брякнул себе под нос, что оплатившие проходят дальше, остальные — платят.
Пассажиры тянулись в середину, Лиля пошла в общей массе и встала в проходе, лицом к сидениям, взялась за поручни, вставила наушники в уши, надеясь, что на сегодня приключения закончились, и совершенно упустив из виду то, что ей не дали билетик. А троллейбус подъезжал к ближайшей остановке.
— Осторожно, двери открываются, — с небольшим запозданием механическим голосом прокрутилась запись, и двери открылись.
А троллейбус-то не остановился… Пассажиры, стоящие возле входа, отпрыгивали в салон, чтобы не выпасть на дорогу. Некоторые, наоборот, выпрыгивали из салона и шли, как ни в чём не бывало, дальше. Туда, куда им надо. А троллейбус мерно двигался дальше.
На этот раз Лиля попросту не могла не обратить внимания на такой инцидент. “Как же так можно? Открыть двери и не остановиться. Кошмар!” — мысленно сетовала девушка. И вдруг, в последний момент перед тем, как закрылись двери, она отчетливо поняла, что вид, открывшийся из дверного проёма ей совершенно не знаком.
— Осторожно! Двери закрываются, следующей остановки пока не существует, — эта фраза Лилю полностью добила.
Девушка начала было паниковать. Но быстро взяла себя в руки и спросила у женщины средних лет, сидевшей рядом, на каком они едут маршруте.
— Как на каком? Девушка, вы совсем не смотрели, куда садились? — женщина смешно выпучила глаза и неодобрительно смотрела на Лилю.
Девушка замялась, испугалась такого напора, но не отступила:
— Да, как-то не разглядела, — прошелестела Лиля и уже уверенней повторила вопрос, — Так какой это маршрут?
— Никакой, — буркнула пассажирка и отвернулась к окну.
Лиля опешила. Ну уж такого грубого ответа она не ожидала. Конечно, утро добрым не бывает. Но разве невнимательность это так плохо? Тогда девушка разрешила своему утру не быть добрым и недовольно вопросила:
— Вам, дамочка, что, — тут Лиля выдержала небольшую паузу, — трудно нормально ответить?! — вскрикнула она далее, напомнив самой себе преподавательницу по русской литературе. От такого сравнения девушке стало чуть-чуть смешно, но она сдержалась, чтобы не хихикнуть.
— Да как вам ещё ответить?! — тут же подхватила женщина, хватаясь за ручку своей огромной сумки, чтобы занять руки и не махать ими, — Маршрут такой! Никакой. Едет из Ниоткуда в Никуда, — ошарашила Лилю дамочка.
Лиля впервые слышала о чем-то подобном. Да и названия маршрута и конечных остановок были нетипичными. Но больше всего её удивило то, что на остановке, на которую она приходила каждый день, ездит другой троллейбус. Вот такого быть точно не может.
А дамочка меж тем продолжала:
— И, между прочим, вам бы, девушка, поучиться манерам! — женщина вскочила и уже спокойнее, но растеряв любую доброжелательность, сказала, — Выпустите! Выпустите меня. Я на следующей выхожу.
Лиля, конечно же, отошла, наступив кому-то на сапог, забыла извиниться и просто плюхнулась на освободившееся место. Теперь рядом с ней сидел мальчик, лет двенадцати, а на её место стал деловой мужчина в пальто.
На следующей остановке троллейбус не остановился, только открыл двери и протянул:
— Осторожно! Двери открываются.
Дамочка, пробившаяся сквозь толпу к выходу, выпрыгнула из троллейбуса со своей огромной сумкой, на неё и приземлилась, встала, отряхнула куртку и пошла дальше, туда, куда ей надо. Ещё несколько пассажиров совершили то же самое. Приземлялись все по-разному. Кто-то удачно, кто-то — не очень, даже несмотря на небольшую скорость транспорта. Поэтому, посмотрев на всё это безобразие, Лиля твёрдо решила доехать до конечной. Там уже разберётся.
Так произошло уже раз десять-двенадцать. Троллейбус, не останавливаясь, проезжал мимо неизвестных Лиле остановок с открытыми дверями. Некоторые пассажиры выходили на ходу и шли дальше — туда, куда им нужно.
А механический голос делал только два объявления: “Осторожно! Двери открываются” и “Осторожно! Двери закрываются, следующей остановки пока не существует”. И Лиля внимательно вслушивалась в эти слова. Она даже скрутила провод наушников и засунула их в рюкзак.
Последняя фраза казалась бессмысленной, ведь остановки всё-таки были. И появиться за секунду до приезда троллейбуса они не могли. Так что остановки всё-таки существовали. Странным было и то, что троллейбус не останавливался на всех этих остановках, но на Лилиной он точно останавливался. Иначе девушка бы не зашла. И последней странностью было то, что людей в салоне будто стало не много меньше. Наверное, большинство пассажиров решили сегодня всё же не рисковать и доехать до конечной.
И вот, механический голос выдал что-то новое:
— Остановка — Ниоткуда, при выходе из транспорта не забывайте свои вещи, — троллейбус наконец остановился, открыв двери.
Лиля задумалась на некоторый момент, и спросила вслух:
— Это обратный маршрут?..
— Обратный? Почему? — мальчик, сидевший рядом с Лилей, услышал её и отвлекся от рисования на запотевшем окне.
— Троллейбус ведь идёт из Ниоткуда в Никуда, — снисходительным тоном начала девушка, — А это же остановка Ниоткуда.
— У этого троллейбуса только один маршрут, — шмыгнул пацан носом, — из Ниоткуда в Никуда.
Лиля посмотрела на мальчика, потом выглянула в дверной проём, посмотрела на остановку. На её верхушке крупными буквами было написано: “НИОТКУДА”. И тогда девушка всерьёз задумалась:
— Но почему он тогда приехал в Ниоткуда?!
— А куда он ещё должен приехать? — пожал плечами мальчишка, и помпон на его синей шапке забавно дёрнулся.
— В Никуда, — непонятливо моргнув, выдала Лиля.
Мальчик засмеялся. Смеялся он недолго и красиво, призывно так. И Лиля бы засмеялась вместе с ним, если бы хоть что-то понимала. Например, что же смешного она сказала.
— Ой, умора! Девушка, вы как себе это представляете? — весело начал объяснять мальчик, — Как мы можем приехать в Ни-ку-да, — тут паренёк полностью повернул голову в сторону Лили, — если этого «Никуда» нигде нет? Вот мы и приехали туда, откуда начали.
Лиля кивала головой после каждого слова парнишки, будто действительно понимала, что тут всё верно и никакой ошибки, и вообще так всегда и было.
— Так ты отсюда начал ехать? — задала девушка вопрос больше для того, чтобы понять, откуда же тогда начала ехать она.
— Ага, — мальчик задорно кивнул головой, а помпончик на его шапке кивнул чуть позже, подражая хозяину.
— И куда ты едешь?
— Я? В Никуда, — мальчик счастливо улыбнулся и добавил, — Мне нравится здесь, в троллейбусе, поэтому я не выхожу.
— А я до Никуда доеду, как думаешь — спросила Лиля, тоскливо посмотрев на то, как закрываются двери.
— Конечно! — парнишка в последний раз улыбнулся девушке и отвернулся к окну, чтобы продолжить свои художества.
Лиля не вышла на Ниоткуда. Лиля не вышла на безымянных остановках до Ниоткуда. Лиля не выйдет на безымянных остановках после Ниоткуда.
Как и большинство пассажиров, которых после остановки Ниоткуда стало много.
— Осторожно! Двери закрываются, следующей остановки пока не существует.
Двери закрылись, а Белогор недовольно слез со своего места и пошёл собирать оплату за проезд, чтобы кинуть её в свою сумку.
На этот раз безымянных остановок было от силы три. И на одной из них даже никто не вышел, поэтому людей в троллейбусе оставалось всё так же много. Было душно, и некоторые пассажиры сняли свои куртки и пальто.
Лиля задремала. Механический голос предупреждал об открывании-закрывании дверей, мальчик уже перестал рисовать и уснул, положив голову на окно, а помпон на его шапке ритмично бился о стекло.
Двери троллейбуса снова открылись, в дверном проёме промелькнула безымянная остановка, но троллейбус не остановился, а просто проехал с открытыми дверями, впуская хмурый запах сырого асфальта, и запись чьего-то голоса протянула:
— Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — Никуда, конечная.
И троллейбус помчался… Почти уснувшую Лилю тут же по инерции кинуло вперёд, она ударилась о чей-то локоть, вцепилась обеими руками в поручень перед сидением и начала быстро оглядываться, чтобы понять, что происходит. Город за запотевшими окнами смешивался в одно неясное темное пятно на палитре мира. В какой-то момент Лиля могла различить стремительное движение троллейбуса только по силе, с которой её тянуло вперёд, по шуму мотора. Пейзаж за окнами превратился в цельное серое пятно. Там уже не было ничего. Даже темноты, которая существует в космическом пространстве, где тоже ничего нет, если подумать, в окне уже было не видать. Серость. Ничего.
Лиля захотела протянуть руку, чтобы протереть запотевшее стекло, посмотреть или хотя бы попытаться увидеть, куда едет троллейбус. Ей всё-таки нужно было приехать куда-то… Но она побоялась отпустить поручень, да и свою затею девушка бы не исполнила, ведь для этого нужно бы было перегнуться через соседнее сидение и разбудить мальчика. Как назло, его рисунки уже слились с запотевшим окном. А попросить кого-то сказать, куда же они все теперь едут…
Было шикарной идеей!
— А мы… — начала Лиля тихо, но сразу же собралась и попыталась ещё раз, — А мы куда? — девушка постаралась перекричать шум компрессора и системы отопления, смешавшийся с ревом скорости.
Какое-то время ей никто не отвечал. Может быть, секунды две, но для Лили они показались слишком долгими. Девушка сразу же начала накручивать себя, строго сведя брови: “Какой глупый вопрос!” — начала она корить себя. “Наверное, все здесь знают, куда катится этот троллейбус. И только я одна ничего не знаю!”. И Лиля бы продолжала строить теории о всемирном заговоре троллейбуса Ниоткуда-Никуда, но её поток мыслей прервал голос кондуктора:
— Да на конечную! Объявляли же. Слушайте внимательней!
На конечную… Получается, в Никуда… Девушка задумалась. Вроде ей сказали, что это Никуда — нигде, поэтому туда никто так и не доехал. Или так никто не говорил. Лиля пыталась вспомнить, откуда же она это взяла, кто ей такое сказал, и вспомнила бы, но троллейбус просто с непозволительной для электрического транспорта скоростью, торопится на конечную. В Никуда. А девушка держится за поручень, пытаясь полностью вжаться в сидение.
— Остановка — Никуда, конечная. При выходе из салона… — механический голос потух в шуме голосов пассажиров, все начали собираться.
Люди постепенно покидали салон. Одни спокойно ждали, пока впередистоящие выйдут, другие толкались, подняв сумки и портфели над головами, стремясь на выход. Наверняка вторые опаздывают на невероятно важную встречу, а первые уже всё распланировали и перенесли те встречи, на которые опаздывают. А может, всё проще и первым просто не так принципиально выйти из транспорта. Это не подвиг, за такое медаль не выдадут. Некоторые пассажиры ещё даже не смотрели в сторону выходов. Возможно, они не желали выходить, потому что морально ещё не были готовы к тому, что им приготовил день грядущий. Но и они в итоге выходили из троллейбуса.
Уже нельзя сказать точно, как Лиля выходила из транспорта. В числе первых ли она вышла, в числе тех, кто не хотел выходить или в числе последних. Но вот, что можно сказать точно: она была ужасно рада, что всё же вышла из этого троллейбуса и даже без потерь, и ещё она приехала туда, куда ей предначертано было приехать. Туда, куда ей нужно было приехать. Возможно, она даже успела на лекции. Ведь, наверное, туда ей надо было приехать.
Все пассажиры вышли. Нас в салоне осталось трое. Кондуктор Белогор, в сумке которого звенели монетки разных номиналов, валют, сплавов и металлов. Наконец сел на своё место и твердо решил, не покидать его, во избежание, так сказать.
Халатный водитель, который постоянно открывает двери во время движения, будто ему сложно остановиться там, где вообще-то ему положено останавливать свой безрельсовый трамвай.
И Я. Любитель троллейбусов, наслаждающийся всем абсурдом этого маршрута. Скромный наблюдатель.
— Осторожно! Двери закрываются, следующей остановки пока не существует.
И всё началось так, как должно было. С ничего. Троллейбус отправлялся из Ниоткуда в Никуда.
