Слово стоит в строке.
Как бы не писк, а свист,
Как бы не бунт, но гул,
Как бы так слов каскад
В новую рамку ввернуть,
Чтобы перо посла
Заново заскреблось
Эпиграфом на полях,
Черкая: «победа зеркал»,
Чтобы индийский сад
Розовотрубным сном
Раковиной морей
В брызгах разбитых зеркал
К ушам подносил Облака,
Чтобы неясный шум
Отзвуком зашуршал
От ветра ноздрями камней
Ответом на брызги зеркал.
«Песнь хромой вши»
Бочар хромой уже уснул,
И Гамбург тоже спит…
Уже доделали Луну,
Капкан раздвинут был.
Корова не кричит «Му-Му»,
Но сыр утонет в тьме…
А свод готических нервюр,
Не преломляет свет.
К тебе все звёзды искренне желают
Залезть блуждающие очи…
Зарницы совершают круг прощальный,
Пройдя по улице центральной,
Смыкаются, как арки мостовой.
И Гамбург захрапит нам кораблями…
«Лимонная косточка в расщелине гранита»
Мне солнце брызжет в глаз лимонным соком,
А я чуть ссохшейся кожуркой апельсина
Так радостно улыбку натянул, откинув линзы, стёкла,
Что сам маячу рыженьким курсивом
По нелинейной трассе строк
Среди унылого безбуквья.
В природе танца разыгрались ноги,
Под сонным фонарём бегу в конец Ананке,
Попутно собирая синяки о камни эпилога,
Чтоб выпустить рассвет
На обступившей впавшие глазницы эстакаде,
Я отпускаю озеро означенное мной,
Бреду к обочине и берега изломам,
Где море тянется мне вслед жестоким валом,
Где небо в даль плывёт измятыми листами.
Я задуваю крепкий ветер в реки вылитые словом!
Я разрываю лист и прячу ручку в стол…
«Райские птицы поют, не нуждаясь в упругой ветке»
Волшебно ничего не знать
И, сидя в городе цветов окаменелых,
топорными стишками застилать
своё протяжное земное «до» заборное,
а после мерно, опустив забрало,
смочить железо звонкой глотки стон,
да поскакать навстречу мельницам, кинжалам,
вращающих протяжный длинный вал. Постой,
но ты не Дон Кихот,
а вечный Санчо Панса,
который постоянно «в их числе»
и «после» всё ещё твоё в тумане,
тропа лишь поросла лишайником и крыс
орава бегает, заслышав о грядущем,
поспешно начиная грызть дырявый сыр твой —
Память.
«Пепп Пеппович Пепп»
Где ваши гавани, где ваши госпелы,
Воробьиные жерде-писаки?
Бьются о камушки, бьются нам о спины
Аспиды оспенной перхотью складок.
Цепью кисейную, пылью стеклянную
Всё расплывается в жидкости глаза.
Рану во мраке и дольку вишнёвую
Веко оставит под дланью ахейца.
Только во снах вдруг ко мне возвратится
Свет
Отсечённой лампады.
