XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

НЕБО ГЕНРИХА XIII

«Свинья является единственным животным, которое не может поднять голову достаточно, 

чтобы посмотреть в небо. Это связано с анатомическими особенностями строения ее позвоночника». 

Просторы интернета

Чего-то не хватает

В одной ничем не примечательной деревне жил ничем не примечательный поросенок. Разве что на ушке у него было пятнышко. А во всем остальном он был как две капли воды похож на своих двенадцать братьев. Такой же розовый, такой же счастливый, такой же беззаботный.

Но именно в данный момент он лежал и думал, что в жизни ему чего-то не хватает. Нет, вы не подумайте: ему никогда не было скучно. У него было много друзей: лошадь, овцы, старая корова – и даже мама свинка с ним иногда играла. Содержание достойное. Еды всегда хватало: картофельные, огуречные, тыквенные очистки были в изобилии. А по праздникам им давали арбузные корки. Двор у них был чистый и удобный, даже грязевые ванны всегда в доступе. Но всё же поросенку чего-то не хватало…

Он положил голову на лапы и стал прислушиваться к звукам ночного двора. Вот протяжно вздыхает старая корова, стукает копытами лошадь, блеют, переговариваются овцы в овчарне, а в углу шуршат мыши. Постепенно у поросенка закрылись глазки и он уснул.

Следующее утро было похоже на предыдущие. Сначала звучало заливистое «кукареку», потом слышен был скрип дверей, бряканье вёдер, журчание воды и глухой звук сыплющегося зерна и разливаемой по корытам еды. Весь хлев уже был на ногах: поросята повизгивали, мама свинья ругалась, пытаясь привести свою семью к порядку, корова мычала, а лошадь нервно перебирала ногами, шевелила ушами и вытягивала морду. 

И наконец раздавался самый сладостный звук. Задвижка хлева отодвигалась и дверь открывалась. Теперь нужно было проявить гибкость, быстроту и увертливость, чтобы не быть затоптанным своей собственной семьей и занять самое удобное место у корыта. После утренней зарядки и сытного завтрака во дворе устанавливался мир и покой. Корова и овцы уходили в поле, куры мирно вышагивали по двору, а семья поросенка нежилась в грязевой луже. Весь двор был спокоен и счастлив, кроме поросенка. Он лежал в луже и с тоской думал, что ему всё же чего-то не хватает. Чувство было непривычное и, что самое главное, очень неприятное. Неприятное настолько, что у него все время дергалось ушко с пятнышком.

Поросенок сел и огляделся. Вот хлев, вот овчарня, вот хозяйский дом, огород, двор, забор, за забором поле, в поле дорога, за полем лес. И тут поросенок понял, чего ему не хватало. Эта мысль молнией ударила поросенка, так что он даже свалился набок. 

— Я понял, понял! Я не знаю, что там за лесом. Вот что меня мучало!

Что же там за лесом?

Поросенок твердо решил узнать, что же там за лесом, а для этого нужно провести расследование и тщательный опрос. Начал он с путешественника со стажем – лошади Гали. Возбужденный и запыхавшийся, он влетел в хлев, где Галя мирно жевала свое яблоко.

– Что там за лесом? – выпалил поросенок. Лошадь не обратила никакого внимания на поросенка и продолжала жевать. Тогда поросенок несколько раз глубоко вздохнул и сказал уже спокойнее:

– Дорогая Галя, скажи, пожалуйста, что там за лесом?

Лошадь повернулась, посмотрела на него своими большими глазами и сказала:

– Поле.

– А за полем? – не унимался поросенок.

– Опять лес.

– А за тем лесом?

– Река! – раздражаясь, сказала Галя.

– А за рекой?

– Отстань, поросенок. Небо там, небо. Везде небо!

Поросенок был озадачен. Медленно он вышел из хлева и удивленно оглядел весь двор. Он искал небо. Поросенок не знал, что это такое и раздумывал, у кого бы лучше спросить.

– Лучше всего спросить у мамы, – твердо решил он и, дернув ушком, весело побежал к ней.

– Не майся дурью, Генрих XIII-ый, лучше полежи в грязи – и все пройдет, – ответила ему мама.

Не удивляйтесь, поросенка действительно звали Генрих XIII. Точно также звали его папу и 12 братьев. Ведь, как известно, у свиней не очень хорошая фантазия и еще доисторические свиньи решили всех поросят мальчиков называть Генрихами, а всех поросят девочек Елизаветами. Единственное разнообразие, которое позволяли себе свиньи, – это внутри семьи присоединять номера к именам.

Поросенок послушно лег в грязь, но мордочку свою повернул к забору, за которым виднелось поле, а уже за ним лес. Грязь совсем не помогала. Генрих XIIIбеспрерывно вздыхал, а его ушко постоянно дергалось. И вдруг он подскочил как ужаленный:

– Точно! Я спрошу у овец, ведь они пасутся в поле, а за полем лес, а за лесом река, а за рекой – небо!

Генрих в нетерпении весь оставшийся день ждал возвращения овец.

И вот, наконец, вечером он услышал беспорядочное блеяние овец. Поросёнок нервно переступал копытцами, стоя посреди двора. Как только первые овцы ступили на двор, Генрих тут же понесся к ним:

– Что такое небо? – закричал он.

Овцы в испуге шарахнулись от него, и по всему стаду разнеслось:

– Небо! Небо! Небо! Кучкуемся! Кучкуемся! Кучкуемся!

Овцы беспорядочно метались, сталкиваясь друг с другом, и истошно блеяли. Поросенок сначала стал опасаться за свою жизнь, боясь остаться растоптанным овцами. А потом уже стал опасаться за психологическое состояние овец, боясь, что они сойдут с ума. Но вдруг стало тихо и всё замерло. Стадо встало ровным кругом. Овцы первого кружка упирались лбами друг в друга, овцы второго кружка упирались лбами в хвостики овец первого кружка. И так кружок за кружком. Всё стадо постояло так несколько минут, и потом волной по нему разнеслось:

– Зачем мы здесь? Зачем? Домой! Домой!

И овцы мирно проследовали в свою овчарню.

ГенрихXIIIстоял посреди двора один и печально смотрел им вслед, понимая, что от овец он никогда ничего не добьется. Поросёнок еще раз взглянул в сторону забора, за которым было поле, а за полем лес, а за лесом река, а за рекой небо, везде небо, вздохнул и поплелся в свой хлев спать.

Тыква в луже

ГенрихXIIIпроснулся посреди ночи, потому что его ушко с пятнышком никак не давало ему спать. Оно безостановочно шевелилось и очень-очень мешало. Поросенок сел, прислушался: корова Люся что-то тихонечко напевала. Поросенок осторожно выбрался из загончика и тихо подошел к ней сзади:

– Люся, Люся, ты не спишь?

– Что здесь? Кто здесь? – всполошилась корова.

– Тише! Это я, Генрих XIII, – сказал поросенок.

– А, это ты, малыш, – ласково сказала Люся. – Почему не спишь? Мама тебя накажет.

– Люся! Ты знаешь, что такое небо? – с надеждой спросил поросенок.

– Конечно! – засмеялась Люся и тут же запела:

Очень лошади прожить без неба трудно.

И разве стаи лошадиных лебедей

Грустят, как стаи лебединых лошадей?

Поросенок с большим уважением и с таким же нетерпением выслушал пение Люси и, как только она закончила, затараторил:

– Расскажи, расскажи, пожалуйста, милая Люся, что такое небо?

– С удовольствием, малыш, устраивайся поудобней, – похихикивая сказала корова.

Корова Люся была старая, добрая и веселая. Она знала много песен, но молока давала мало, и хозяин иногда ее за это ругал. Тогда Люся тихонечко плакала в своем стойле, но недолго, потом она вспоминала какую-нибудь песенку и начинала ее весело напевать. Ее любил весь двор от лошади Гали до малюсенького цыпленка, и частенько все собирались вместе послушать Люсино пение.

– Представь себе большую-большую лужу. Голубую-голубую! – начала Люся.

Поросенок закрыл глаза и представил. Его ушко задергалось от такой красоты.

– И вдруг! – вскрикнула Люся.

Поросенок подпрыгнул прямо с закрытыми глазами.

– На лужу набежало стадо белых барашков и стало топтаться в луже. Представил? – спросила корова.

– Угу! – пробормотал Генрих XIII, с трудом представляя себе такое зрелище.

– Ну, так вот, – продолжала Люся, – потоптались они, потоптались. А потом пришло стадо черных, грязных баранов, они выгнали тех, белых, и заняли всю лужу. И так они стали бить своими копытами, что по луже пошли искры. Не просто искры, а целые змеи из искр.

Поросенок стоял как вкопанный, выпучив глаза. Он хорошо помнил, как испугался сегодня за свою жизнь, когда вокруг него носилось стадо глупых овец. А тут стадо черных грязных баранов… Ужас!

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя,

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя…

Александр Сергеевич Пушкин, – продекламировала Люся и задумалась.

            – Так, о чем это я? – встрепенулась корова. – Ах да, лужа! Голубая-голубая лужа, а посреди нее огромная желтая тыква. И такая она теплая, ласковая, что все ее любят. Но смотреть на неё не советую. Глаза заболят. Я однажды смотрела на нее, смотрела и почти ослепла. Потом совсем ничего не видела, чуть все деревья и забор рогами не поломала. 

ГенрихXIIIзажмурился на всякий случай, а потом целую неделю, когда прокрадывался на огород, зажмуривался, чтобы на тыквы не смотреть.

– А! Вспомнила, вот еще! – опять вскрикнула Люся.

Поросенок попятился и подумал: «Зря я, наверное, с этим небом все затеял».

А корова продолжала:

– А бывает ещё так. Придёт большой черный баран, ляжет в лужу и закроет ее всю. А в шерсти его светлячки запутались, улететь не могут, вот и светят, бедняжки, без устали. Тыква здесь же, только не желтая, а недоспевшая, белая. И всегда разная: то целая, то без кусочка, то половинка, а то и совсем одна корочка. Но на эту тыкву ты смотреть можешь. Вон наш пёс Ван Гог – и вовсе влюблённый в нее – все смотрит, смотрит, вздыхает да воет.

Поросенок подумал, что уж лучше он ни на какую тыкву смотреть не будет. От одной ослепнуть можно, а от другой и вообще завыть.

– А вообще, малыш, я тебе скажу, что небо – это прекрасно! Да что я тебе рассказываю, загни голову, подними мордочку и увидишь сам небо. Оно прямо над тобой. И всегда, и везде. Ты можешь любоваться им, сколько захочешь.

Поросенок опешил так, что присел на задние лапки, а ушко его задергалось, как крылья стрекозы. Всю ночь он не мог уснуть, а к утру твердо решил, что он обязательно увидит небо.

Небо Генриха XIII

Утром Генрих XIIIвстал очень рано, все его братья еще спали, уткнувшись пятачками в теплый мамин животик. Поросёнок просунул свою мордочку в отверстие в двери, сделанное для кошек.

Кошки у них во дворе были самые уважаемые существа. Хозяин для них во всех дверях сделал специальные отверстия, и они могли ходить, когда хотели и где хотели. Но кошки чаще всего ничего не хотели и целыми днями лежали на крыльце.

Так вот, поросенок высунул мордочку и увидел спящий двор. Спало корыто, спала грязевая лужа, спал забор, за ним поле, за полем спал лес, а за лесом река. Конечно, поле, лес, реку Генрих не увидел, он только представил, что за забором тоже все спит.

– Интересно, а небо спит? – подумал поросенок. – Сегодня я его увижу и все узнаю.

Наконец наступило настоящее утро, весь двор ожил и засуетился. Все было как всегда: звук задвижки, потасовка поросят у корыта, грязевые ванны, и никто не догадывался, какой важный день ждет Генриха XIII. Он сегодня увидит небо! Поросёнок основательно подготовился к этому событию: хорошо позавтракал и размялся, переступая с ножки на ножку, и даже размял ушки.

Он встал посередине двора, вытянулся и …   И всё! После этого «и» ничего не произошло. Генрих не смог поднять мордочку, как ни старался. Но поросенок был очень упорным, и вот уже три часа он стоял посреди двора и пытался поднять мордочку. Ничего не получалось. Приходили его братья и спрашивали, все ли в порядке у него. Прибегали цыплята, справлялись о здоровье. Генрих XIIIслышал, как кудахтали куры, столпившись у навозной кучи:

– Ох ты, батюшка! Как напрягается поросеночек! Синенький уже весь! Ещё помрет, не дай Бог!

Два раза подходила мама свинка, лизала его в пятачок и спрашивала:

– Что с тобой, Генрих XIII?

Но поросенок держался и всем отвечал, что всё хорошо. Ах, если бы они знали, что творилось в душе у Генриха XIII! Смятение и разочарование сменялось обидой и злостью, потом приходили надежда и опять разочарование. Через четыре часа, опустошённый, поросенок понял, что ему надо побыть одному. Такое место было в самом углу двора, где росла большая черемуха, а под ней лежали брёвна. Они лежали так, что Генрих по ним мог забраться высоко, на последнее бревно, и там его никто не видел.

Поросёнок очень редко забирался туда, лишь в самые несчастные моменты своей жизни. Сейчас был именно такой момент.

Поросенок забрался на самое последнее бревно, лег и подумал:

– Может быть, поплакать?

Но плакать не получалось, что-то очень сильно щекотало его ушко с пятнышком. Генрих посмотрел. Это была ветка черемухи, усыпанная чёрными спелыми ягодами. Он встал на ножки и стал задумчиво жевать ягоды прямо с ветки. Ягоды оказались очень вкусными, но быстро кончились. Поросёнок огляделся и увидел, что другие ветки чуть выше. Он приподнялся, оперся передними ножками в ствол дерева, а задними крепко держался на бревне. В таком положении он прекрасно доставал до других веток. И тут Генрих XIIIсквозь ветви черемухи увидел ЭТО!

Это было огромное, бесконечное, ослепительно синее поле, и по нему везде разлилось молоко коровы Люси. По синему полю бежали белые пушистые цыплята, а за ними их мамы куры. А вот и сама Люся, белая, мягкая и немного всклокоченная, идет и песни поет. А там лошадь Галя вытянула свои большие, теплые губы и пытается откусить кусочек от огромного желтого августовского яблока. Генрих XIIIзамер в восторге:

– Вот оно какое – небо! – прошептал он. – Оно совсем не похоже на лужу, и нет никакой тыквы. Оно не похоже на небо Люси и не похоже на небо Гали. Это моё небо! Небо Генриха XIII!