«НАТЮРМОРТ»
Воздух тесен, сердце бьётся
о тонкие стенки груди.
Из тонких прутиков ниточкой вьётся
бесконечное чувство любви!..
Отчего же печаль на лицах влюблённых
пишется сухими мазками?
Отчего же судьба людей окрылённых
не летит в небесах парусами?
Почему же любить — не значит любить,
а невзрачно смотреть исподлобья,
мешкаться как-то и тихо ходить,
боясь отрезвить изголовье?
Воздухом тесным наполнится грудь,
Взлетят корабли в поднебесье,
А влюблённому мыслится: «Как бы заснуть
В печальном любовном безвестии?»
Почему же любовь — не значит любовь,
А цветочный венок из несчастий,
Лицемерный, как сердце, и алый, как кровь
В потоке дьявольских страстей?
Почему же цветы — это символ любви,
выращенный в солнечном поле?
Цветы ведь рвутся, как сердце в груди
при нескончаемой боли…
«ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК»
Ты была восклицательным знаком
Моей необузданной жизни,
Побуждала любовь среди мрака,
Была роскошью средь дешевизны.
Я гляжу на тебя сквозь секунды,
Минуты, часы и года:
Ты была элитной каютой
Нерентабельного корабля,
На котором хочется снова
Совершить последний круиз.
Я смотрю на тебя неровно,
Ожидая весёлый каприз.
И пускай Паганини на скрипке
Не сыграл заключительной ноты,
Ты совсем не была ошибкой
Гулливера среди идиотов.
Я скажу, дорогая, средь мрака,
Почувствовав зрелость ночи:
Ты была восклицательным знаком,
Но стала лишь многоточием…
«ВСПОМНИ, МОЖЕТ, БЫЛО ТО ВРЕМЯ»
Вспомни, может, было то время,
Когда волею сердца ты был растерян,
Запятнан, замаран, истоптан в грязи,
Обезглавлен и ранен в безликой любви.
Может, когда-то отрёкся от сердца,
От законов природы, от Ленца и Герца,
Но, прыгнув однажды в суровое днище,
Ты понял, однако, что чувство — не лишне.
Сейчас ты, надеюсь, взявшись за разум,
Плывёшь, как корабль, и чувствуешь разом
Необъятную ширь и дыханье небес,
Любви и мечтаньям придаёшь вес.
Гляжу на тебя я в сумрачной ночи,
Не чувствую ломок и многоточий,
Теперь, отличая ночь ото дня,
Понимаю, что я — это ты, а ты — это я.
