1.
Быть в том месте…в своём уютном уголке…ведь это счастье – быть на своем месте? Правда же?
Лицо бережно ласкали порывы морского теплого ветра, словно нежная рука матери гладит отекшую щеку. Я закрываю глаза от удовольствия, отдаваясь долгожданным, не тревожным мыслям и чистым чувствам. Наконец, обозреваю местность: синие низкие тучи пока ещё мирно перетекали за море, на сыром утреннем шоссе оседал лёгкий туман, напротив серой и бурлящей воды, вдоль дороги растянулись темные и мистические силуэты деревьев. Нет, это не жуткие виды, напротив, они хранят грустную тайну, которая открывается далеко не каждому. Я уже бывал здесь однажды. Осматривая сначала свои обнаженные ноги, которые будто светились на фоне блеклой дремлющей природы, затем светлое голубое полотно, что прикрывало тело, я скромно улыбаюсь. Я ничего не понимал, да и не особо стремился что-либо для себя объяснить. Прохожусь по пустеющей дороге на утесе, приближаюсь к краю, чтобы насытиться широтой и волнением необъятной стихии, как вдруг позади чувствую чьё-то присутствие. Я не хочу отвлекаться, не хочу, чтобы кто-то ещё лицезрел красоты моего мира. Мои светлые волосы продолжают развиваться на ветру, воздушные струи, играясь с тканями, поднимают мои ненадёжные одеяния. Прошу, кто бы ты ни был, уйди прочь. Чувствую, как чья-то холодная рука скользит по шее, затем останавливается на плече. Оборачиваюсь. Понятно. Теперь мне понятно. Я аккуратно беру и зажимаю в свои дрожащие руки её кисть. Ещё чуть-чуть…Хотя бы минуту так постоять: с твоей рукой у сердца.
Минуты слишком быстро прошли на отложенном будильнике. Пора. Пора просыпаться и собираться.
2.
Сегодня мне особенно не спалось. Воздух в комнате казался душным и затхлым, даже проветривание не помогло. Так крутилась и ежилась в одеяле, что пришлось окончательно попрощаться со сном.
Выйдя на улицу, первый делом я вдохнула более свежий воздух, который мгновенно взбодрил и оживил. Как приятно дышать. Вокруг воцарилась участливая тишина и неподвижность. Невысокие дома, детские пустые площадки, сонные невинные деревья, безлюдные дороги, желтые фонари – создавали доверительное пространство безмолвия и упокоения, мостик между неусыпной, властной чернотой и неизвестностью под куполом звёздного шара и человеческой несчастной душонки, что чает от расплывчатого горизонта спасения. Прогулявшись по знакомым улочкам, я остановилась в соседнем дворе поглядеть на просторное небо.
– Добрая ночь сегодня, – проговорил незнакомый голос.
– Вы правы, – ответила я немного погодя, слегка напрягшись.
– Отчего же вам не спится? – поинтересовался незнакомец, садясь на лавочку ко мне на расстоянии.
– А вам? – сказала я, не отрываясь от небосвода. Я не хотела видеть его лица.
– Я люблю ночные прогулки, хотя и редко могу их себе позволить.
Я еле заметно кивнула в знак согласия, и мы продолжили сидеть молча ещё немного.
– Знаете, а луну сегодня совсем не видать, – вдруг удрученно заговорил мой незваный друг. – Когда смотрю на неё, вспоминаю свою маленькую сестру, которая обожала это небесное тело. Она жила её появлениями. Она считала, что луна есть одинокий слепок гения, которому наверняка одиноко. Она хотела быть её другом.
– Ваша сестрёнка наверняка хороший человек, – ответила я, опуская голову. Потом немного погодя пробормотала, – Надеюсь, когда вы вернётесь обратно, будете крепко спать ни о чем не жалея, – сказала я на прощание.
Немного отойдя, я услышала, как тихо заплакал незнакомец.
Оставшуюся ночь я провела в прекрасном сновидении.
1.
На работу не опоздал. Что касается встреч, я отличаюсь пунктуальностью, за которую меня ценят в университете. К сведению, я преподаю на филологическом факультете логику. Сегодня на кафедре произошел весьма интересный инцидент, который, в частности, повлиял на мою жизнь.
Во время перемены отошёл в уборную. И тут перед глазами встаёт такая курьезная картина: юноша, стоящий спиной к выходу, заметив моё присутствие, начал быстро копошиться, что-то небрежно засовывать в рюкзак.
– Молодой человек, позвольте поинтересоваться, чем вы заняты? – с подозрением спросил я. После моего обращения парень начал дышать более отрывисто. – Я к вам обращаюсь.
Я подошел ближе, студент замер. Вдруг он резко повернул голову ко мне и расплылся в глупой и неловкой улыбке.
– Богдан Федорович! Надо же с вами в такое время в таком месте встретиться!
Я недоуменно смотрел на него. Ростом мы были почти одинаковы, около 180 см. Теперь я понял, кто стоял передо мной. Его звали Александр Мокшин, второкурсник с моего факультета, ничем особенным он не выделялся. Была правда у него маленькая странность, я бы даже сказал, пристрастие, которое мне удалось заметить. Он очаровывался фотографировать едва приметные детали в окружающем его пейзаже.
– Ах это! – студент перевел взволнованный взгляд на рюкзак. Я протянул руку, жестом указывая, что б мне он отдал сумку. В сомнениях парень неохотно показал содержимое.
– Саша! – громко рассмеялся я, – как ты вообще до такого додумался!
Во мне не было ни капли злости, мне было до того смешно с абсурдности ситуации, что я даже не уловил напряжённости, которая впечаталась в лицо парня в ожидании моих последующих действий.
– Я бы хотел услышать объяснения от тебя, – сказал я, добродушно улыбаясь. Наморщенные брови Александра Мокшина тоже разгладились, теперь его лицо было спокойно.
– Дело в том, что не далеко от вуза около продуктового магазинчика я заметил это бедное крошечное создание. Озверевшая продавщица орала противным голосом и топала тяжёлыми ногами, прогоняя безобидного котенка. Понимаете, сердце сжалось от такого вида! Богдан Федорович, я подумал, что смог бы после пар подыскать ему более подходящее пристанище. Такого больше не повториться! – виновато затараторил студент.
Вот из пакета с платком показались серенькие ушки, потом грязная, но милая мордочка. Я невольно улыбнулся от умиления.
– На первый раз простительно, но, чтобы больше такого не повторялось! Ты благородный и милосердный юноша.
Когда уже собирался выйти из уборной, Александр Мокшин окликнул меня:
– Учитель, возьмите котенка.
– Нет.
После занятий я нашел этот же пакет с платками в кабинете на моем рабочем столе. «Ах, негодяй, – пробурчал я».
2.
После ночных похождений я энергично отправилась в свою цветочную лавку. Поутру как обычно клиентов не было. Сегодня на мне ситцевое платьице, которое мне даже очень нравится. Да, в нем я очаровательна. «Ах, будь я цветком… Глупости какие… Ну а если вдруг? Ну а что? Я тихонько, меня ведь никто не слышит… Так вот, будь я цветком, например, Ирисом, именно Ирисом, я была бы фиолетовым кубком благородных королевских семей, из которого они впивали бы питательный сок, природное вино, наполняя свои избалованные желудки дарами благочестия и божественной мудрости.» Днём я, как и прежде собирала букеты, как вдруг в спешке и в поту забежал мужчина в костюме.
– Дорогая моя! Спасайте! На вас вся надежда!
– Успокойтесь, сейчас всё решим, – сказала я мягко. – Что вас привело сюда?
– Мне срочно нужны розы! Много роз! Столько, чтобы они поместились в багажник моей машины.
– Ах! А сколько у нас времени?
– Сутки.
– Сумасшествие какое! А вы смотрели уже в других магазинах?
– Да. Но везде их ничтожно мало. Как только я увидел в витрине ваши пышные и свежие бутоны, не мог пройти мимо. Я подумал: «Вот оно! То, что мне нужно!». Понимаете, у моей супруги будет юбилей – 40 лет. Она безумно красивая и добрая! Ещё полгода назад была высокая вероятность, что она и вовсе не сможет увидеть белый свет. Она безумно любит жить… – с грустью проговорил мужчина, любуясь белым розами в ведре. Я заметила, какой влюбленный и томный взгляд у него был. «Невероятно…», – подумала я.
– Я счастлива, что сейчас она в порядке, и что у неё есть такой заботливый и любящий супруг. На витринах вы можете видеть все цветы, которые есть у меня. Однако я попробую связаться с ближайшими поставщиками и набрать, пусть и не всё количество, но хотя бы половину.
– Вы просто ангел! Вот моя визитка, позвоните если что-то узнаете! А пока я забираю все ваши белые розы. Рассчитайте меня пожалуйста.
1.
Вечером того же дня я зашёл в магазин купить молока и кошачьего корма для котенка. Я решил, что недельку он поживёт у меня, а потом отдам в добрые руки. Первым делом, нужно было определиться с именем. Каждому объекту или явлению нужно давать имя. Обычно я серьезно подхожу к вопросу установления порядка в окружении. Таким образом, мне важно выделять и отличать вещи с помощью определенных именований, чтобы не забыть о них. Так мне привычней и спокойней, если мой круг субъектов и объектом мне знаком и понятен. «Поэтому, мой дружочек, – обратился я к котенку, – чтобы стать частью моей среды, тебе необходимо носить имя. Так я тебя не забуду и не потеряю.» Всю дорогу я ломал голову над подходящей кличкой, однако ничего особенного и выделяющего в голову не лезло.
Дома я осмотрел животинку. Оказалось, что это вовсе не котенок, а кошечка. Тем сложнее. А также я нашел на лапке розовенькую ленточку, на которой было написано старательным, но косым почерком: «У тебя тоже есть право жить». Она оказалась жуткой непоседой. То запрыгнет с дивана на шторы, то сшибет хвостом солонку, то зароется в подушках. А когда я пошел заваривать чай, эта вертихвостка поплелась за мной. Вдруг смотрю, а нет её. Поворачиваю голову, а эта мадам облизывает ириски. Тут-то и родилось её имя. Ириска! Она самая!
Смотря на чистое и смелое личико маленькой Ириски, мне вдруг почудились светлые, словно сияющие, нежные руки, которые ласкали серую шёрстку. Я хорошо знал эти руки, но сейчас я не мог их коснуться, мог только наблюдать за этими плавными движениями. Тут кошка резко повернулась назад, будто тоже почувствовала чьё-то присутствие. Я немного поднял взгляд. Она улыбалась. Улыбалась беззаботно, беззастенчиво и воодушевленно, как и тогда. Я любил, когда она могла вот так внезапно появляться в моем сознании. Она что-то нарочно напоминала мне, что-то, наоборот, заставляла забывать, но ничего нового в мою жизнь она не привносила. Меня, наверное, устраивало такое постоянство – постоянство внутренней пустоты, отягощения и дурманящего терпкого сна. Но всё же я не готов расставаться с иллюзиями, которые когда-то, уже на удивление, были реальностью, которые сейчас могут иногда усладить мою больную душу. Ириска любопытно, даже испуганно вылупилась на меня, как будто догадалась о моей прошлой жизни. Потом залезла на живот, легла под сердце и тихо замурчала. Кошки правда способны лечить внутреннюю природу человека?
2.
Весь оставшийся день я обзванивала оптовые цветочные организации, узнавая о наличии и стоимости за то количество, какое обозначил клиент. В принципе найти подходящие розы не было большой проблемой. Стоял вопрос лишь в сроках. Многие чисто физически не могли вовремя доставить цветы. Однако мне всё-таки удалось удачно договориться с одним оптовиком, моим старым приятелем, который честно и грамотно выполнял свою работу, вот только накидывая сверх ещё проценты.
– Добрый вечер, Андрей Святославович! – позвонила я по номеру с визитной карточки, – Мне удалось договориться о половине роз в количестве под ваш багажник! Правда это прекрасная новость?
– О, Святая Женщина! Как же я рад слышать это! Вы спасли и осчастливили меня! Чудесница! – восклицал покупатель.
– Ну что вы, – слегка засмущалась я, – я лишь добросовестно выполнила работу. Так куда вам прислать их?
Клиент ещё пару минут рассыпался в сердечных комплиментах и только потом назвал адрес. Грузовик должен будет подъехать завтра к 6 часам вечера к заднему входу в X государственный гуманитарный университет (XГГУ). Состоится большой банкет в честь юбилея той самой дамы, которая по совместительству долгое время работала педагогом в этом же университете, преподавала французский и английский языки. Затем мужчина ещё около 10 минут распылялся историями о своей ненаглядной женушке. Но вот я уже собиралась вешать трубку, как меня резко перебил покупатель:
– Уважаемая, позвольте попросить вас о последнем одолжении. Не отказывайте мне, – я слышала по голосу, как он расплылся в хитрой и заманчивой улыбке, – Прошу вас присоединиться к нашему веселью и застолью! Только благодаря вам он будет в тех запланированных настроениях и тонкостях, какие и должны быть на достойных и благородных празднествах. Буду ждать вас в 5. – Повесил трубку.
Я долго думала над предложением, а потом вспомнила: «У меня даже нет подходящего платья!»
1.
Сегодня большинство преподавателей и профессоров были позваны на празднество. Отношения с ректором у меня более чем хорошие, поэтому я не являюсь исключением из приглашенных. Однако сильного стремления и желания туда идти, я не испытывал, особенно при мысли, что нужно будет выслушивать сотню назойливых и банальных историй, сотню смертельно скучных и неискренних поздравлений, сотню нетрезвых тостов. У нас в преподавательском составе найдется тип человека на любой вкус, выбирай не хочу. Индивидуальность — это прекрасно, но уживаться с таким ассортиментом в темпераментах весьма сложно. И всё же из уважения к Андрею Станиславовичу я, конечно же, приду. Этот специфичный и на первый вид пижонский человек, однажды очень выручил меня.
После всех пар вышел из класса и, уже спускаясь с лестницы, возле кофемашины я заметил Александра Мокшина. Он наливал два стаканчика лате и как-то глуповато улыбался. Я стал наблюдать. Вот к нему подбегает красивая студентка в коротенькой юбчонке, демонстративно обнимает, однако очень отдаленно, почти не прикасаясь к нему, кокетливо моргает, очень утонченным и отработанным движением забирает папку, протянутую ей парнем, и кофе и уходит кошачьей походкой. Наивный Александр постоял немного после такого яркого пришествия, отпил напиток, наслаждаясь каждой капелькой, и только потом мечтательным шагом направился к лестнице, ко мне. Заметив приближение, я всколыхнулся. Студент тоже напрягся. Затем он быстро и стыдливо пробежал мимо меня.
Дома у меня висело 7 разных костюмов, на каждый день. Прекрасно и точно сшиты под заказ. Стоял тяжелый выбор, я достаточно щепетильно отношусь к внешнему виду, касаемо важных мероприятий. А тут как кстати появилась Ириска. Она с явным любопытством разглядывала одежду, обнюхивала края брюк. Но один её особенно заинтересовал. Она завертелась около бежевого костюма в еле заметную полоску. «Отличный выбор, Ириска» – сказал я ей.
В половину четвертого я уже гулял по университетским коридорам, не уставая разглядывать картины русских художников: драматизм, трагизм, комичность. Бродил минут 15, словно я впервые здесь находился. Как будто всё не так, как обычно, что-то явно и беспринципно выделяется из общего колорита необузданной торжественности. Но вот что?..
2.
«Какое чудесное заведение, построенное в стиле классицизма. Здесь ощущается какое-то благородное и утонченное превосходство над всеми остальными, чувства исключительно возвышенные и благонамеренные.» – сказала я вслух с восхищением. Меня должны были встретить у маленького внутреннего фонтана, который размещался на втором этаже, а сам юбилей должен проходить на третьем, в актовом зале. Но так как я пришла немного пораньше, захотела осмотреть учебные хоромы. Сейчас было здесь непривычно тихо и спокойно, только глухие отголоски музыки доносились сверху, ни одной души рядом со мной. Как тут, я приметила молодого преподавателя, который также безнадежно и бессмысленно шатался по округам. Я только наблюдала из конца коридора, как он печально разглядывает картины. Лица его не видно. Он не отрывался от холста, только немного менял позу, переходя с одной ноги на другую. Я стояла в нерешительности слишком долго. Мне надо было лишь пройти мимо и завернуть направо, чтобы подойти к фонтану. Но что-то необъяснимое заставляло не сходить с места, просто ждать. Мне захотелось вдруг его понять. Но тут мужчина, наверное, почувствовал мое присутствие, поэтому недоверчиво повернулся ко мне всем телом. Да, теперь я точно вижу его. Возможно, со стороны казалось очень странным, как двое незнакомцев, не в силах по непонятным причинам вымолвить и слова, смотрят друг на друга многозначительными взглядами: то удивлённо и вопрошающе, то выжидающе, то с примирением, то с ласковой молчаливой томностью. Любовались ли мы? Узнавали ли мы? Понимали ли мы что-то? Точно ощутимая, но невидимая связь образовалась между нами. Мне кажется, почувствовала это не только я. Что-то тянуло к его сердцу. Я не знала, кто он, как зовут, чем занимается, но уверена, он знает меня. Равноценно выжидая вмешательств извне, мы тяжело стояли на разных концах коридора.
1.
Теперь я понял, кто создавал такую неизвестную, но манящую ауру. Это была незнакомка с темными длинными волосами на другом краю, одетая в прелестное оливковое платье, хорошо подчёркивающее ее не сильно выраженную фигуру.
Поначалу меня насторожил пристальный взгляд, который я ощущал на своей фигуре. Но обернувшись… решив, что я должен узнать… это не было простым любопытством, скорее наитие. Увидев настолько пугающе поразительное сходство с той, которая когда-то была центром моего существование, в душе что-то больно щелкнуло. Тело отяжелело, я не мог, даже если хотел, пошевелиться. Сердце судорожно забилось, оно ожило! После неприятных покалываний, в груди разлилась приятно пульсирующая горячая кровь. Я был пленен не столько внешними данными, сколько энергией, силой, взглядом, ведь было что-то…что-то, что я хорошо знал в ней, просто не мог вспомнить… Я знаю её, я должен знать её. Я стремительно перебирал в голове сотню имен, которые могли бы отражать её истинную сущность, которые она могла бы носить, словно собственное сердце. Однако оно мне не ведомо, но это на самом деле и не нужно, чтобы знать, что я дома…, что я нашел нечто более важное, чем пустой элемент, носящий код или имя, составляющий часть моего окружения. Границы моего порядка разрушились в одно мгновение. Во мне бурлили тяжёлые воспоминания, меня одолевали мучения и желания: подойти, подбежать, крепко обнять, прижать к сердцу, не отпускать. Я боролся с неразумной потребностью в нахождении рядом с ней. Сейчас нельзя. Было страшно. Но я должен, если не сейчас…А если не сейчас. А вдруг я уже никогда не смогу? Будет поздно?
Со временем наши глаза меняли выражения, меняли историю. Вот вместо испуга и потерянности, они выражали глубокое чувство понимания, сострадания и ласки. Мы тихо и осторожно узнавали друг друга, хотя давно уже всё для себя уяснили…
3.
По истечении 10 минут к двум незнакомцам, до сих пор стоящим порознь, подошёл Андрей Станиславович, ректор университета. Сначала он подошёл к Богдану Федоровичу, сердечно пожал ему руку и поцеловал в щеку. Они спешно и любезно обменялись парой слов, затем заметив присутствие девушки, директор подозвал её к ним и с жаром поцеловал ее руку, усыпая пламенными благодарностями. Лица молодых уже смягчились, да, руки двигались ещё принуждено, но глаза и улыбки были самые что ни на есть искренними и родными. Андрей Станиславович видел эти лёгкие изменения, нотки неимоверного тепла и родства, поэтому решил, что он обязан, посадить вместе за банкетным столом. И только спустя пару минут беседы, их наконец представили друг другу. Её имя ещё долго в течение дня крутилось с божественной радостью в сознании Богдана Фёдоровича. Планета любви.
Они и вправду сидели вместе, точнее напротив друг друга с края от стола. Её серо-голубые глаза встречались с сильно взволнованными глазами мужчины, соединялись в новую пейзажную картину, которая может быть запечатленной лишь в памяти двух сердец. Им сложно было начать разговор, как подступиться к объекту скрытого изучения. Но, словно вспомнив настоящую себя, девушка громко объявила, что хочет сказать тост:
– Валентина Михайловна и Андрей Станиславович, я хочу поднять эти скромные бокалы за вашу удивительную страсть! Берегите друг друга, ВЫ чертовски хорошая пара!
Поднялся шум, все громко застучали по столу. Две родственные души переглянулись и бесшумно удалились с банкета.
* * *
Быть на своем месте…в своём уютном и семейном уголке…ведь это счастье – быть с человеком, предназначенным тебе судьбой, ведь это счастье – найти душу, с которой вы достигли высшей степени понимания, ведь это счастье – целовать и обнимать её каждый день как в первый раз, ведь она спасла тебя, осчастливила, чисто и сердечно полюбила…
