— Скучаешь?
— Чего?
— Ну, скучаешь по тем Временам?
— Сложно скучать по тому, чего не помнишь.
— И то верно.
Сталик крутанулся на пятке и упал на траву рядом с Долем. Над их головами расстилалось бескрайнее небо. Звёзды, похожие на пятнышки от случайного взмаха кисти неумелого художника, робко поблёскивали на тёмном полотне. Кто-то вдалеке играл тоскливую мелодию на флейте. Она казалось смутно знакомой. «Дежавю,» — подумал Доль.
— Знаешь, я тебе даже завидую иногда.
— Почему?
— Ну, ты не чувствуешь всего этого… этой тоски. Ты только не обижайся, дружище! Это не твоя вина, ты-то тут совсем не при…
— Знаю. Но завидовать особо нечему.
Пару минут они молчали. Сталик крутил в руках травинку, завязывал её в узлы. Потом она рвалась, и он брал следующую. В темноте Доль не видел всех этих движений, но слышал их и знал. Сталик всегда так делал, когда нервничал.
Спустя какое-то время ему это надоело. Сталик резко вскочил на ноги, похлопал себя по карманам, проверяя, не выпало ли чего, и произнёс:
— Ну, бывай, дружище! Завтра на том же месте, в то же время. Не засни тут, а то родители волноваться будут и нам названивать, а моя матушка это ой как не любит! Время не детское нынче, а я за тебя головой ручаюсь.
— Ага. До завтра.
Сталик помахал рукой на прощание. Его белая майка ещё долго маячила между деревьев, а потом окончательно скрылась в темноте.
Он не пришёл на следующий день и через два дня тоже не появился. Доль преданно ждал его по три часа, потом уходил. Он мог бы не тратить столько времени, ведь Сталик отличался своей пунктуальностью и всегда приходил вовремя, но Доль ждал. Стоял, прислонившись к дереву, улыбался, про себя считал до трёх тысяч шестисот двадцати четырёх и никогда не доходил до заветной цифры. Сбивался.
Звонить родителям Сталика Доль не хотел, идти к нему домой тоже. Откровенно говоря, он боялся. Быть в относительно счастливом, хоть и весьма беспокойном, неведении ему нравилось гораздо больше.
Жизнь маленького городка шла своим чередом. Ничего не изменилось. Взрослые ходили на работу, дети шатались по улицам, на три месяца освобождённые от школьных обязанностей. Все они скучали по тому, что в народе называлось «те Времена». Тоска отпечаталась на их серых лицах. Она въелась под кожу. Люди почти не улыбались. Улыбка даже считалась чем-то почти неприличным. Ещё люди боялись. Боялись жить сегодняшним днём. Они всё оглядывались назад и страшно-страшно тосковали по тем Временам.
На второй день, когда Доль возвращался домой, он стал невольным свидетелем забастовки. Это не было шумной, крикливой демонстрацией, просто мужчина громко ругался по телефону. Доль остановился и прислушался. Из разговора он узнал, что работники завода уже который день не выходят на работу. Они нашли себе более подходящее занятие – лежать и тосковать дома.
На третий день, когда Доль бесцельно бродил по петляющим улочкам города, вдалеке он заметил до боли знакомую долговязую фигуру. Но Доль не окликнул Сталика. Ему очень хотелось, чтобы друг заметил его сам. Помахал ему, но не на прощание, сказал: «Эй, дружище!» Спросил, не обиделся ли он. Но Сталик не заметил Доля. «Значит, так надо,» — подумал тот.
Брошенные собаки забивались в подворотни, жались к друг к другу, пытаясь согреться. Они тосковали, не зная, что такое «те Времена», зато прекрасно знали, что значит для них Человек.
На четвёртый день появился Сталик. Секунда в секунду. Как и обычно, в назначенном месте. Доль невольно улыбнулся, когда увидел его.
— Ты прости меня, дружище. Я дома сидел, размышлял о то…
— Врёшь.
— Ну, не всегда дома сидел. Знаешь ли, голову проветривать тоже надо, на свежем воздухе думается лучше…
— Ладно, проехали. О чём хоть думал так долго?
— Ну, о том, о сём…
— О многом разном!
— Ладно-ладно! Знаешь, я так давно улыбки на лицах людей не видел… Этакая диковинка! С тех самых Времён только ты и улыбаешься. Я даже тебя, честно говоря, стыдиться начал. Ты только не обижайся, это всё в прошлом! Ну, знаешь…
— Знаю.
Доль и правда знал, хоть и не до конца понимал, что именно. Да на самом деле и не нужно было это понимание. Ему достаточно было самого этого чувства, а то, что он не мог его описать словами, казалось совсем неважным.
Неласковое серое солнце клонилось к горизонту. Оно не хотело задерживаться на небе дольше положенного, изо дня в день всё раньше и раньше уходя на покой. Может быть, солнцу тоже хотелось остаться и тосковать где-то очень далеко, как тем рабочим с завода.
Солнечные блёклые лучи лениво скользили по траве. Сталик и Доль лежали в стоге сена и смотрели на небо. Один из них крутил между пальцами травинку, второй наблюдал, как та завязывается в очередной узел.
— Знаешь, что я придумал, дружище?
— Ммм?
— Нужно менять город. Людей, дома, всё, что мы видим вокруг. Вот завтра пойдём и…
— Начнём с собак.
— С собак?
— Ага.
Они улыбались. Им не хотелось возвращать те Времена, они хотели создать свои.
