XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Его пленили вчера после очередного боя.

Избитый, израненный он сидел на земле в погребе с другими, такими же как и он, пленными белыми офицерами. На верху слышались шаги, много шагов, крики, говор.

Их всех приговорили к расстрелу после отказа переходить на сторону красных. Утром это убийство должно было состояться. Всем, как следствие, не спалось. И подумать только, кто может спать в ночь перед своей казнью?

Молчание… Тишина… Гробовая тишина… Все, каждый о чём-то думал.

— Господа! Но это ведь не дело совсем, — сказал безусый офицер в разорванной шинели, — последние часы нашей жизни, а мы сидим молча. Давайте хоть споём что ли?

— Давайте. Предлагаю романс «Не для меня…», — отозвался офицер, сидящий в рубахе и штанах, без обуви.

— Да, это дело, — раздалось со всех сторон.

Вот они и запели. Их сидело человека четыре, все дворяне, все обер-офицерских чинов. Пели они с чувством, особенно последние строчки:

А для меня кусок свинца.

Он в тело белое вопьётся.

И кровь горячая польётся.

Такая жизнь, брат, ждёт меня.

И слёзы горькие польются.

Такая жизнь, брат, ждёт меня.

— А у кого-нибудь ещё было такое, чтобы сын в красной армии был? — спросил офицер в рубахе.

— Как же так вышло? — спросил офицер в разорванной шинели.

— Да и не спрашивайте. Однажды письмо получаю от него. А он сам и пишет об этом. Я с ним один раз на поле боя встречался, так вот он-то и ранил меня.

— А моего сына красные сволочи убили… Ему было всего 7 лет от роду. Нет же, дворянская кровь! — сказал в чувствах доселе молчавший офицер в мундире с содранными погонами.

— А у меня брата на глазах убили. Его пытали, он и умер из-за этого, — сказал офицер в разорванной шинели.

— Н-да, у всех нас из-за этих иродов семейные трагедии, господа. У меня сестра была. Замуж вышла, ребёнка родила недавно. Племяннику ещё года не было. Проезжали они по одной дороге до Минска от Петрограда. На них налетели и убили, всех убили. Даже малыша не пожалели, — сказал офицер в рубахе и при фуражке.

— Сволочи! Ироды, одним словом! — воскликнул офицер в разорванной шинели.

— Вы кого там сволочами-то называете? Нас что ли? Ну, дождётесь вы у нас завтра, собаки белые! — послышалось сверху.

— Мы вас не боимся! Хоть вы нас завтра и расстреляете, но всех-то не получится расстрелять! — кричал офицер в мундире с содранными погонами.

Они разговаривали всю ночь до самого того часа, когда за ними пришли, а в последний час – молились.

И эти «сволочи», как называли своих палачей офицеры, поставили их на край оврага.

Послышались выстрелы.… Когда красноармейцы ушли, в овраге лежало четыре человека с пробитыми насквозь грудями, из которых текла кровь…