Белоснежная зима. Смеркалось. Крещенские морозы гуляли своими ледяными шагами по узким улочкам города, срывая объявления с тусклых фонарей и унося их в холодную высь темно-мутного небосвода. С неба сыпались большие липкие хлопья снега. Посмотришь на небо и непонятно, откуда они падали. Казалось, что снегопад начинался невысоко над землей и если залезть на этаж так двадцать пятый, то его там и не будет. Но долго смотреть не приходится, на ресницы падает холодный небесный снег, и глаз моментально закрывается, а снежинка растает быстро и покатится по румяной щеке, настолько розовой, что даже свекла не справится с таким заданием.
В такую погоду я люблю гулять по пустынному городу. Порывы ветра тормошат штанины, продувая их сковывающим воздухом, даже дрожь идет по телу. Потоки снежинок превращаются в белую даль, словно утренний туман у озера, и дальше вытянутой руки ничего не видно, кроме фар редких машин, которые со свистом проносятся рядом и расплываются как утренний сон.
Метель зловеще завывает, пытаясь сбить меня с пути, но я сам не знаю, куда иду. Решения в моей голове возникают внезапно и мимолетно, их так много, словно метель бушует внутри меня. Я иду на свет фонарей, один за другим они всплывают в снежном тумане. Когда думаешь обо всем подряд, время пролетает и уносится вдаль вместе с этими хлопьями снега, отдаваясь в нашей памяти лишь холодной каплей на щеке, что называют слезой, но и они бывают разными, как и все люди на земле.
Я совсем забылся, а когда опомнился, то не увидел ни свет фонарей, ни искристой дороги у себя под ногами. В такие минуты главное не робеть, не то остаться в этом снежном вихре можно навечно, блуждая в полной неизвестности.
Если идти всегда прямо, обязательно куда-то выйдешь, рано или поздно, но все, кто шли твердо и смело, находили то, что искали. В этом зимнем вихре, наконец, показался свет, он был ярким и теплым, как будто все фонари, которые я миновал, собрались в одном месте и сопротивляются назло суровой стихии.
Эта мощная волна света лилась из ротонды. Самая обычная ротонда – деревянные колонны, деревянный, как небо, выгнутый потолок, деревянные ступеньки, деревянный пол и все так просто, без всякой лепнины и рисунков. Она была белоснежная, под стать метели и дороги, только от нее веяло теплом. Хотя я и отряхнулся, постучал ногами по серебристому снегу, но мокрые следы тянутся за мной. Человек всегда оставляет свой особенный отпечаток, где бы он ни был, чем бы он ни занимался. Это место, где все мысли растворяются, как сахар в горячей воде, принося душевную сладость и гармонию, которую хочется перенести в ноты.
В центре этого хранившего молчание сооружения неприметно стояло фортепьяно. Руки сами подняли тяжелую крышку старого музыкального инструмента. Задубевшие пальцы с трудом нажимали черно-белые клавиши. Сначала редкие ноты эхом раздавались среди колонн, музыка становилась все быстрее и быстрее, но оставалась тихой, не тревожащей сердце, которое билось в такт парящим звукам. Казалось, что фортепьяно стало частью этой скромной ротонды. Ноты набирали все большую скорость. Взмывали под купол этого единого механизма, а я был тем самым его недостающим звеном. Музыка струилась потоком горной реки и пронзала деревянные опоры и крышу, уносясь с метелью теплым ветром через низкие тяжелые облака к далеким неизвестным звездам, туда, где широко раскинулось седьмое небо.
