XII Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Говорят, где-то далеко, на бескрайнем Севере, есть загадочная страна, где исполняются желания. Только самые добрые и светлые. Как попасть туда, не знает никто. А вот нашему главному герою эта страна все же открыла свою потаенную дверь.

Знакомьтесь: Эдуард. Настоящий баловень судьбы, представитель золотой молодежи и сын московского олигарха. В свои неполные шестнадцать на частном самолете отца Эдик уже посетил все элитные курорты мира.

Парнишка не имеет никаких жизненных целей, ни к чему не стремится, никого не уважает. Единственный интерес у него вызывают деньги: в месяц Эдик тратит баснословные суммы на развлечения и брендовую одежду.

Родители смотрят на сына сквозь слезы, но поделать ничего не могут. Папа и мама давно потеряли всякий авторитет в глазах сынишки. Никакие разговоры, ссоры и крики на Эдика не действуют.

— Я лечу в Канаду! — объявил отпрыск родителям и направился к частному самолету отца.

Войдя в салон и небрежно швырнув свой брендовый чемодан, Эдик удобно раскинулся на комфортабельной кровати. Парень решил провести перелет во сне. По его расчетам, спустя семь-восемь часов он должен прибыть в пункт назначения.

Вот только судьба внесла свои изменения в планы нашего безмятежно спящего Эдика. Радары внезапно забарахлили, самолет сбился с курса. Пилот предпринимал все возможное для устранения неполадок. В конце концов самолет потерпел крушение.

— Мядонда! Ты меня слышишь? Как самочувствие, тебе лучше?

Эдик открыл глаза и увидел наклонившегося над ним ровесника — парня с узкими глазами, красными щеками, в нелепой меховой шапке и зеленом платье. Осмотревшись по сторонам, Эдик пришел в ужас.

— Что это за палатка?! Где я?!

— Это чум. Меня зовут Хадко. Ты можешь встать?

Эдик отшвырнул меховую шкуру, которой был укрыт, и вскочил на ноги. От слабости немного закружилась голова. Парнишка посмотрел на свою одежду и ужаснулся. На нем было надето точно такое платье, как и на нелепом собеседнике, только синего цвета.

— Шлак!!! Кто напялил на меня эти тряпки?! Где мои брендовые вещи?! — заистерил Эдик.

— Это национальный ненецкий костюм, по тундре можно перемещаться только в оленьей шкуре.

— По тундре?! — Эдик закрыл лицо руками, все происходящее ему казалось страшным сном. — Где мой телефон? Я звоню папе, он вышлет за мной самолет, мне срочно нужно в Москву!

— Твой самолет и телефон разбились. Я нашел тебя в сотне метров от места крушения. Тебе крупно повезло, ты не получил увечий, зато сильно перемерз. Две недели у тебя была лихорадка. Мои мама и бабушка тебя вылечили. Сегодня ты выглядишь хорошо, я решил разбудить тебя.

— Мне нужно позвонить, дай свой телефон! — командным тоном потребовал Эдик.

— Мядонда, успокойся. В тундре нет связи. Как только закончится зима, я помогу тебе добраться до ближайшего населенного пункта. Там есть телефоны.

— Как только закончится зима? — окончательно растерявшись, переспросил Эдик.

— Да, месяца через три-четыре. Пойдем скорее со мной, тебя нужно окурить. Неокуренному человеку нельзя передвигаться по тундре, она может поглотить.

Мыслительный процесс Эдика остановился. В подобных ситуациях парень никогда не был. Шок поглотил его, и он послушно направился за Хадко.

Выйдя на улицу, Эдик зажмурился: стало очень больно смотреть. Ослепительная белизна заставляла щуриться. Неподалеку прохаживалась кучка оленей, всюду сновали и лаяли собаки. Мелькали краснощекие узкоглазые люди в нелепых шубах.

Хадко поджег маленький веник и начал бегать вокруг Эдика. Каким же глупым все это казалось наследнику миллиардов!

— Дело сделано! — доложил довольный собой Хадко. — По нашим ненецким обычаям мы должны угостить Мядонду свежей олениной!

С этими словами Хадко заарканил оленя. Прибежал еще один парень, и они вместе начали душить покорное животное. Происходящее все более и более напоминало страшный сон. Задушенного оленя перевернули на спину и начали снимать с него шкуру. Шок Эдика сменился паникой. Узкоглазые люди искусно орудовали ножами. Потребовалось не более получаса, чтобы расправиться с огромным животным. Хадко железной кружкой зачерпнул кровь оленя и протянул Эдику.

— Пей, Мядонда!

«Если я не выпью, эти аборигены задушат, а потом разделают меня самого, — подумал Эдик, и ком подкатил к горлу. — Чтобы спастись, надо пить».

Никогда еще мальчишка, рожденный в норковых пеленках, так не боялся за свою жизнь. Тело пробивала дрожь. Эдик взял кружку и начал глотать теплую кровь. Происходящее дальше вызвало новую волну паники. Отовсюду сбежались люди, которые начали зверски поедать сырое мясо оленя. Все испачкавшиеся в крови, они ловко орудовали ножами у самых губ. Эдик тоже поедал сырые куски, пребывая в каком-то неистовом беспамятстве, в состоянии глубокого шока.

— Отлично подкрепились! Теперь нужно выпить чаю, пойдем на озеро, принесем воды, — Хадко жестом позвал за собой Эдика и начал удаляться.

Дальнейшие события этого самого страшного дня в жизни Эдика происходили как в тумане. Словно он попал в центрифугу, раскручивающуюся все сильнее и сильнее. От былой спеси не осталось и следа. В память врезался лишь невероятно закопченный чайник, похожий на глыбу угля.

— Мядонда, просыпайся! Уже утро, нужно ехать собирать оленей! — разбудил Эдика уже знакомый голос Хадко.

— Что, опять есть оленя? — взволнованно переспросил Эдик.

— Нет, стадо пасется и разбредается. Я уже запряг оленей в нарты. Сейчас мы соберем стадо и пригоним ближе к чуму.

Эдик ничего не понял, но покорно проследовал за Хадко. Усевшись в сани, ребята помчались по тундре. Удивительные размышления посетили Эдика. Кругом все белое, мороз обжигает ноздри. Время словно замедлилось или вовсе остановилось. Тундра показалась Эдику другим измерением, в котором он и сам увидел себя иначе.

— Почему ты называешь меня Мядондой? Меня зовут Эдик.

— Я привез тебя в чум без сознания. Мядонда в переводе с ненецкого — «гость». Ненцы дают имена, связанные с событием, произошедшим в день рождения человека.

— А что означает твое имя? — поинтересовался Эдик.

— Хадко значит «рожденный в пургу». А ненец переводится как «настоящий человек».

Вернувшись назад, Эдик чувствовал голод, но заговорить о еде не решался.

— Мядонда, мы с мужчинами едем на рыбалку. Ты можешь остаться в чуме, мама накормит тебя. А можешь поехать с нами.

Эдик представил, как мама будет кормить его сырой олениной, и с ужасом ринулся на рыбалку.

Мужчины закинули в прорубь сети и дали в руки Эдику длинную палку.

— Лупи этой палкой по льду, рыба должна испугаться и кинуться в сети, улов будет хороший, — пояснил Хадко.

Эдик колотил палкой по льду изо всех сил, он даже вспотел, несмотря на жуткий мороз.

Вытащив сети, рыбаки отметили, что улов действительно богатый. Мужчины начали чистить рыбу, разделывать ее и тут же поедать. После вчерашней оленины куски сырой рыбы показались Эдику вполне аппетитными. Он с удовольствием съедал все, что ему заботливо подкладывал Хадко.

— А почему вы не варите оленину, почему нужно есть именно сырую? — проникшись доброжелательной обстановкой, спросил Эдик.

— В тундре очень мало витаминов и полезных веществ. Термическая обработка оленины лишит мясо всего полезного, так мы можем выродиться. Самое полезное у оленей — это кровь, в ней есть все! — пояснили мужчины.

— Так вы вчера не хотели меня запугать, вы проявляли заботу?

Мужчины громко рассмеялись. Этот смех был пронизан искренностью и настоящей отцовской любовью.

В конце дня, кода все отходили ко сну, мама и бабушка заканчивали шитье и тихонько напевали песню на ненецком языке. Мелодичность их голосов завораживала Эдика и вводила в состояние, походящее на медитацию. Парень лежал, сомкнув веки, и казалось, будто это его родная мама поет колыбельную. Пела ли она действительно маленькому Эдику колыбельные, вспомнить не удавалось. Ощущение защищенности и блаженства проникло в парня.

— Хадко, о чем эта песня? — шепотом спросил Эдик.

— О том, как два брата ходили за семь тундр сватать невест. У ненцев нет письменности, при помощи песен мы проносим нашу культуру через поколения.

Эдика снова накрыла волна размышлений о маме и о том, что он скажет ей, вернувшись домой. Впервые в жизни он ощутил неловкость за себя и все свое поведение.

Следующим утром поднялась сильная вьюга, но, несмотря ни на какие погодные условия, Эдик и Хадко ехали в запряженных нартах по тундре, собирая стадо. Оленям было трудно пробираться по высоким сугробам.

— Слушай, а зачем постоянно собирать это стадо? Ведь можно купить несколько квадрокоптеров и с их помощью гонять животных куда угодно. Не нужно даже будет выходить из чума, сиди себе и управляй, — предложил воодушевленный своей идеей Эдик.

Хадко зашелся истерическим смехом, из глаз даже покатились слезы.

— Нет, это невозможно. Сберечь традиции, уклад — вот главная цель нашей жизни! А у тебя какая главная цель в жизни? — спросил успокоившийся парень.

Эдик хотел ответить, но поймал себя на мысли, что сказать ему нечего. Парень никогда не задумывался о таких глобальных вещах. Впервые он пришел к выводу, что его жизнь совершенно бессмысленна.

Вернувшись назад, Эдик заметил маленькую девочку, лет пяти, не больше. Малышка ловко орудовала топором: подготавливала хворост для печи.

— Давай помогу, — вызвался Эдик.

Девочка только недовольно фыркнула. Словно чужак унизил ее способности.

— Ладно, скажу честно: мне интересно попробовать порубить хворост. Я никогда в жизни не держал в руках топора.

Девочка бросила свой топорик к ногам Эдика и отошла в сторону.

Один удар сменял другой, но никакой пользы это не приносило. Хворост не поддавался, еще и руки свело от жгучего мороза. Девочка запрокинула голову и весело расхохоталась.

«Какой же я никчемный, — подумал Эдик, — я не стою даже мизинца этой девчонки».

Женский голос позвал Эдика обедать. Войдя в чум, парень ощутил аппетитный аромат свежеприготовленной ухи.

— Присаживайся, дорогой Мядонда, приятного аппетита! — с улыбкой произнесла мама Хадко. — Рыба — это основное блюдо ненцев!

— А я думал, оленина, — озадаченно отозвался Эдик.

— Нет, оленина — по особым случаям! Мы не можем позволить себе такую роскошь каждый день. Ведь олени — это вся наша жизнь! Из их шкур мы шьем одежду, а жилы используем вместо ниток. Рога сдаем. Шкурами покрываем чумы, передвигаемся на оленях, получаем питательные вещества из их мяса и крови. А что готовит тебе мама?

— Мама не готовит, у нас есть повара.

— Должно быть, ты очень соскучился по родителям: у тебя такой грустный голос, — заметила женщина.

— Да, мне и правда их не хватает, а еще хочется попросить прощения за очень многие вещи, — неожиданно вырвалось у Эдика.

— Понимаю. Мои папа и мама уже покинули этот мир. Я бы сравнила родителей человека с его скелетом: если хребет травмирован, то и походка не такая уверенная.

Рано утром Эдик проснулся от невероятного крика и неистового собачьего лая. Парень сразу понял, что вокруг воцарилась паника. Выбежав на улицу, Эдик попытался осознать, что происходит.

— Что случилось, Хадко, почему такой переполох?

— Койоты задрали оленей! — с дрожью в голосе пояснил парень.

— Всех?! И что же теперь делать?

— Нет, не всех, но много. Это большая потеря, придется затянуть пояса. Больше налегать на рыбу.

Ближе к полудню паника сменилась всеобщим трауром. Некогда веселая и легкая атмосфера стала тяжелой. Нигде не раздавался смех. Если бы на чумах висели флаги, в этот день они были бы приспущены. Такая обстановка давила на Эдика, ему казалось, будто он узнал о трагической гибели своих друзей.

Укрывшись шкурами, Эдик и Хадко лежали, наблюдая за пламенем в печи. В этот вечер бабушка и мама не пели песни. Огонь тихонько потрескивал и начинал угасать, как угасает человеческая молодость, а потом и жизнь.

— А ты бы хотел покинуть тундру и жить на большой земле? — нарушив тишину, спросил Эдик.

— Ни в коем случае! Я уже жил на большой земле.

— Не может быть! Когда?

— Я жил в ближайшем населенном пункте, в который я отвезу тебя ближе к лету, как только сойдут снега. Я закончил девять классов, получил неполное среднее образование, жил в интернате.

От упоминания о том, что придется покинуть тундру, у Эдика внезапно защемило сердце. Парень успел прикипеть к этим людям, разделить их радости и горести, почувствовать себя частью другого мира.

— Но почему ты вернулся в тундру?

— Я младший сын у родителей, по традиции я должен принять стадо и продолжать наш род. Я счастлив здесь, а там я чужой.

Невзирая на неспешное течение времени в тундре, лето все-таки подходило. Снега постепенно таяли. Дороги становились все лучше.

— Что ж, Мядонда, олени собираются на север. В ближайшие дни мы разберем наши чумы и отправимся вслед за ними. Пришло время расставаться, готов поехать в поселок?

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Безусловно, парень понимал, что придется расстаться, и хотел повидаться с родителями, но все произошло так внезапно, что Эдик даже остолбенел. Парнишке на секунду показалось, что его выгоняют из семьи, с которой он успел породниться. На глаза навернулись слезы.

— Ты знаешь, я готов поехать в поселок, — справившись с эмоциями, вымолвил Эдик. — Но я не готов к расставанию. Потому что здесь, в тундре, я стал ненцем!

— Настоящим человеком? — с улыбкой поинтересовался Хадко.

— Да, именно! И еще ты как-то спрашивал, какая у меня главная цель в жизни. Тогда я не нашел что ответить, потому что еще не осознавал ее. А теперь я знаю ответ на этот вопрос. Мне хочется поспособствовать сбережению традиций ненцев! Моя жизнь в Москве была совершенно бессмысленной, все упиралось в деньги, а в тундре нет денег, зато есть счастье. Я могу жить с вами?

— Мядонда, мы все видим и отмечаем, как сильно ты изменился, живя с нами. Ты стал частью нашей группы, родным человеком. Мы всегда будем рады тебя видеть. А где ты будешь жить, решать только тебе.

Ребята крепко обнялись и отправились на улицу. Каждый ненец подходил попрощаться с гостем, ставшим ему родным. Все говорили теплые напутственные слова. Эдик старался запомнить эти искренние, наполненные любовью узкие глаза.

Ненцы думали, что они прощаются с мальчишкой навсегда, и только Эдик совершенно точно знал, что это временное расставание. Ведь тундра — это его дом.