Холодно. Холодные оттенки неба. Холодная одежда. Холодный металл струн. Холодный воздух. Холодные монеты.
Судя по облачному небу, можно было подумать, что дождь и сегодня порадует Питер своим визитом. Набережная Невы. Шум воды, сигналы машин, разговоры, яркие огни – всё сливается в такой гул, который привычен каждому жителю сколько-нибудь большого города. И сквозь всё это вечно живущее однообразное движение стремились прорваться одинокие гитарные аккорды.
Здесь холодно. Несмотря на то, что сейчас середина августа. И в душе музыканта тоже холодно. Всегда, уже вне зависимости от времени года и погоды.
На его лице сияла улыбка, даже когда ветер проскальзывал сквозь дырочки в красной клетчатой рубашке. Хоть одежда местами и рваная, но чистая и опрятная. Слегка волнистые русые волосы длиной чуть ниже плеч собраны в высокий хвост, лишь некоторые непослушные пряди выбиваются на лоб. Гитара усеяна наклейками, надписями, рисунками корректора и ручки. Тонкие пальцы с многочисленными царапинами перебирают струны, извлекая из них незамысловатый, но живой мотив.
Ещё один рубль упал в наполненный мелочью чехол от инструмента под ногами, парень улыбнулся ещё шире, пританцовывая в такт мелодии и осматривая толпу слушателей.
Серо-голубой взор упал на высокого юношу. Бледная кожа, жемчужные длинные волосы в низком хвосте, одна прядь которых заплетена в косу, руки спрятаны в карманах бежевого пальто. Светлый образ, что выделялся из толпы, словно заблудившийся среди простых смертных ангел. Незнакомец слабо улыбается, а в его зеленоватых глазах мелькает что-то будто знакомое… Несколько секунд, и музыкант отводит взгляд на упавшие десять рублей, доигрывая мелодию.
На последних аккордах в чехол посыпались ещё несколько монет, на фоне которых резко выделялась бумажные пятьсот. Обескураженный парень наклонился и поднял бумажку, в которую оказались завёрнуты ещё несколько более крупных купюр. Музыкант задрожал и сжал деньги в ладони, резко подняв взгляд. Он подскочил вперёд и успел поймать за рукав пальто собиравшегося уходить юношу.
– Простите, мсье, но… Я не могу взять так много, – испуганно пробормотал он и быстро протянул купюры. – Это ведь всего лишь музыка.
– Прекрасная музыка, за неё я вам очень благодарен, – тихо ответил альбинос, медленно проговаривая, словно боясь допустить ошибку. И правда, в речи слышался сильный акцент. – Прошу, оставьте.
Гитарист застыл в непонимании. Люди стали медленно расходится, поняв, что выступление на сегодня закончено.
– Я могу ещё что-то сыграть вам?..
– Ох, если хотите…
– Акцент… французский? – он неуверенно присел на парапет и взял удобнее гитару.
– Да, вы правы, – вздохнул, но тут же спохватился, – мой бог, простите мой русский. Я говорил что-то не так?
– Нет, всё хорошо. И мне нравится, как вы говорите. Но можем перейти на английский, если будет удобнее, – парень уселся поудобнее и после недолгого раздумья заиграл на французский мотив. Одними губами пел слова, перебирая умело аккорды. Хотя рука немного дрожала от усталости, впервые за вечер сосредоточился, чтобы не сбиться и не испортить что-то.
Юноша благодарно кивнул, а взгляд несколько оживился при игре, как и до этого. Слушая песню, он прошёлся, становясь где-то в шаге по левую руку, и тоже облокотился на парапет. Неслышно подпевая, поднял лицо к небу и прикрыл глаза.
Остаются незамеченными первые капельки дождя. Этим двоим сейчас не до погоды. За пару минут они друг в друге нашли больше, чем во всём мире за прошедшие года жизни. Словно корабли среди шторма нашли наконец тихую пристань. Кто бы мог подумать… обоим хотелось улыбнуться искренне.
Музыкант медленно выдохнул, опустив инструмент, закрыл глаза и запрокинул голову навстречу дождю. Несколько упавших на лицо капель освежили разум. Уже не мучил озноб, было как-то тепло. Тепло на душе.
– Спасибо… – альбинос перевёл взгляд на собеседника, говоря уже по-английски. – Рубашка тонкая, вы не замёрзнете?
– Пока что мне не холодно. Но вы ведь тоже можете замёрзнуть, – парень быстренько спрыгнул с парапета и начал собирать мелочь в карманы. – И всё же, это слишком большая плата… Как вас зовут?
– Боже, я даже не представился, – поспешно и немного виновато произнёс француз, тут же продолжив. – Можете звать меня Поль. А к вам как обращаться?
– Джастин. У вас прекрасное имя, Мсье Поль, – он спрятал гитару в футляр и выпрямился.
– Взаимно, Джастин, – юноша мягко улыбнулся, а на щеках его проявился слабый румянец. – Тут рядом есть небольшое кафе. Как вам идея переждать дождь там?
– Я не могу быть против такого предложения, – незаметно сглотнул собеседник и кивнул. – Время у меня ещё есть.
– Прекрасно, – в следующую секунду бежевый плащ, под которым оказался тёмно-серый свитер, был накинут поверх красной клетчатой рубашки. – Тогда идёмте. И не возражайте.
Парень ненадолго застыл, пробормотав совсем тихо слова благодарности, быстренько спохватился и пошёл за ним:
– Не будет ли грубо задавать вам вопросы, мсье Поль?
– Конечно нет, спрашивайте. Постараюсь на всё ответить.
– Кхм, хорошо. Ваша фамилия?
– Готье. Кстати, а ваша, Джастин?
– Мюллер, – придерживая на плечах пальто, он закинул гитару за спину. – Мсье Поль Готье, что ищете в России?
– Просто Поль, пожалуйста, – юноша чуть повёл плечами и посмотрел под ноги. – Сам не знаю. Вероятно, новую жизнь. Это уже не первая страна, в которую я приехал.
– Питер – хорошее место для новой жизни. Но не думаю, что вы надолго остановитесь здесь. Разве что, найдете человека, который не даст уехать. Я постараюсь говорить «Поль».
Готье просто кивнул в ответ и опустил потускневший взгляд, убрав со лба мокрую прядь волос за ухо. Джастин ненадолго задумался, поднял чехол с гитарой над головой и накрыл им обоих, словно зонтом, от усиливающегося дождя. Поль посмотрел на футляр, а после – на парня, слегка улыбнувшись:
– Благодарю.
Мюллер улыбнулся в ответ и снова спросил после недолгой паузы:
– Сколько вы здесь?
– Четыре дня.
– Четыре дня уже достаточно много.
– Возможно.
– Вы молодец.
– О чём вы?
– Продержались столько.
– Ах, это… Просто Санкт-Петербург очень похож на Париж. Но я пока не знаю, притягивает меня эта атмосфера или наоборот, пугает. Мы как раз пришли.
Небольшое уютное кафе на углу улицы. Новые знакомые прошли к стойке у панорамного окна и расположились на соседних местах. Мюллер неловко прислонил гитару к стене и присел на край стула.
– Позволите пока что остаться в вашем пальто?
– Конечно, – тот по-доброму усмехнулся. – Пойду закажу нам кофе.
– Я буду рад просто поговорить с вами, мсье Поль Готье. Тем более, мне хватит разве что на самый дешёвый…
– Поль, – поправил француз и продолжил убедительным тоном. – Я угощаю вас, Джастин. И да, если я найду деньги в кармане моего пальто, то всё равно вручу их вам.
Не дожидаясь ответа, он направился делать заказ. Джастин проводил его, взглядом, вздохнул и переложил свёрнутые купюры в карман своих джинс. Поправил воротник чужого пальто, невольно прислушиваясь к аромату. Лаванда, ваниль, фруктовый чай, лёгкие нотки сигарет.
Поль вернулся через пару минут, неся в руках два пластиковых стаканчика, поставил их на стол и сел на своё место.
– Итак, о чём бы вы хотели поговорить?
– Обо всем, что угодно, – Джастин аккуратно взял стакан обеими ладонями. – Можем о вас, об этом городе, о философии…
– Во мне нет ничего особо интересного, – Поль пожал плечами и придвинул свой стаканчик.
– Я бы не сказал. По глазам видно, – он отпил кофе и добавил тише:
– Вкусно, спасибо большое.
– Не за что… – потерянно пробормотал Готье и осторожно уточнил:
– По глазам?
– Да. Мне жаль.
– Жаль чего?..
– Ваша прошлая жизнь была болезненной. Отчасти. Особенно финал. Ваша смерть. Мне жаль.
Джастин сделал глоток побольше. Поль поспешно опустил взгляд и поджал губы, перебирая пальцами по стаканчику.
– Неужели видно по одним глазам?
– Не только. Ваши слова и подобранная музыка. Извините, не все люди такие, как я. Я зря это сказал, да, – Мюллер говорил спокойно, хотя на самом деле подумал о возможно последующим ударе за эти слова.
– Что вы, не извиняйтесь. Сказали ведь правду… Шерлок, – усмехнулся Поль и всё же поднял взгляд.
– Скорее, Мориарти, – слабо улыбнулся собеседник и наконец расслабился, – На самом деле, очень люблю кофе. Но мало возможности покупать его.
– Вы живёте только тем, что зарабатываете игрой на гитаре?
– Иногда подрабатываю официантом и делаю татуировки. Учёбу бросил, так что есть время ещё брать людей для изучения немецкого. Могут заплатить рублей сто, но пока это редкость, – он положил ногу на ногу и отпил до половины.
Поль удивлённо посмотрел на него. Этому парню ведь… Лет шестнадцать. Да, он сам, в такое случае, старше лишь на три года, но что привело юного музыканта к такой жизни? Это волнение напоминало чем-то родительскую заботу, которой, кстати говоря, оба немного испытали в этой жизни.
– Вопросы о семье задавать не стоит, да? – всё же аккуратно спросил он и попробовал свой кофе.
– Буду благодарен, если не будете, – усмехнулся и придвинулся чуть ближе. – Лучше расскажите ещё о себе, своих увлечениях.
– Увлечениях? – он немного задумался и продолжил:
– Я читать люблю. Кстати, русский язык начал учить когда-то ради творчества Есенина в оригинале. Рисую не очень, хотя обожаю живопись. Только немного играю на фортепиано, и, пожалуй, неплохо танцую.
– Я бы послушал… и посмотрел. Это прекрасно.
– Как по мне, ничего необычного.
– Зачем мне хорошо, не хорошо, обычно, не обычно. Я хочу видеть ваше и вас, – прошептал Джастин и сложил руки на груди.
– Правда хотите видеть?
– Очень…
Оба с удивлением смотрели друг на друга. Вдруг Поль рассмеялся:
– Ну что ж… Тогда я приглашаю вас в моё временное пристанище.
– Но… – парень быстренько посмотрел на часы. – Мне придётся… согласиться.
– Я ведь вас не задерживаю? Время-то позднее.
– Позже мне будет некуда пойти. Я согласен, да. Если не буду вам мешать.
– Что вы, конечно нет, Джастин. Тогда можем идти, – юноша поднялся со стула. – Да и дождь уже закончился.
Джастин кивнул и медленно встал, снял с плеч пальто и протянул его владельцу:
– Благодарю вас, я согрелся.
– Это не так далеко, дорога много времени не займёт.
Оба уже шагали рядом по улице, тротуар которой блестел от прошедшего дождя.
– Джастин, что вы имели в виду, когда сказали: «Мне будет некуда пойти?»
– Ах, это. Я просто ночую в мотеле на протяжении последнего месяца, а он уже закрылся.
Некоторое время Готье обдумывал его слова.
– Решено, сегодня остаётесь у меня. И знаете, я подумал… Вы бы могли и вовсе жить у меня и не тратить денег на мотель.
– Нет, нет, нет, не стоит! – сразу запаниковал Мюллер. – Не стоит так тратиться на меня. Я ведь буду обузой, да и… Вы даже не знаете меня.
– Это можно исправить, – с неловкостью за прошлые слова пробормотал Поль. – Вы бы не были обузой.
– Давайте сегодня я останусь и буду играть вам…
– Хорошо. Но моё предложение всё ещё в силе.
Джастин вздохнул, но не стал спорить и свернул за собеседником на другую улицу, где новые дома сменялись хрущёвками. Он посмотрел на небо и улыбнулся:
– Вот и солнышко.
Из-за низких облаков правда выглядывали робкие лучи. Поль тоже поднял взгляд, а после снова посмотрел на парня:
– А вот ещё одно, – указав на его улыбку, он тихо засмеялся и быстро пошёл к нужному зданию.
Джастин замер и удивлённо посмотрел на него:
– Что это было?..
– Комплимент. У вас прекрасная улыбка, когда она искренняя. А ещё приятный голос, – Поль уже открыл дверь в подъезд и поднимался по ступенькам. – Не отставайте!
– Комплимент? Да, бегу! – вскоре парень поравнялся с ним. – А зачем говорят комплименты? А они тоже должны быть искренние? Или можно врать?
Готье обернулся через плечо, немного замешкавшись от таких вопросов:
– Говорят когда… Хотят сделать человеку приятно? Или выразить свои чувства. Если врать или говорить неискренно, то это будет лесть
– Хорошо. Тогда… У вас интересная радужка глаза.
– Это… Самый необычный комплимент, который я когда-либо слышал, – он усмехнулся и остановился на четвёртом этаже, доставая ключи из кармана.
– Это плохо? – парень в неловкости потёр затылок и оболокотился рядом о стену.
– Вовсе нет, – Поль открыл нужную дверь с приглашающим жестом, – Прошу.
– Тогда хорошо, – Джастин неспеша зашёл внутрь, осматриваясь. – Тут так уютно…
Квартира была небольшой, двухкомнатной. Маленькая прихожая выходила сразу на кухню с балкончиком, с одной стороны находились двери в ванную и спальню, с другой – гостиная. В эту последнюю комнату они и прошли. Светлые обои, лепнина на потолке, мебель – всё навевало дух двадцатого столетия, а порядок и аккуратность создавали уют.
– Да, неплохо. Хм, надо подумать, как вас обустроить на ночь…
– Сначала я бы хотел услышать вашу игру, – Джастин прошёлся к стоящему у стены пианино и поднял крышку, смахнув пыль с пожелтевших клавиш. – Пожалуйста!
– Хорошо… – Поль немного взволнованно оправил воротник свитера и подошёл к нему. Неторопливо сел на стул, поставив носки на педали, а ладони положив на клавиши. Джастин тем временем устроился рядом прямо на полу, обхватив коленки руками и затаив дыхание.
Поль не смотрел на своего единственного слушателя. Казалось, что даже в лицее на экзамене он так не волновался, как сейчас, боясь ошибиться и разочаровать в себе. Но вот уже пальцы легко скользят по клавишам, играя первые аккорды. Постепенно неуверенность исчезает, игра становится более свободной, а ноты и вспоминать не требуется – руки сами всё помнят.
Мюллер прикрыл глаза, расплываясь в улыбке. Чуть наклонил голову, прислушиваясь к музыке, слабо промычал в такт и достал гитару. Он быстренько настроил её, нацепил каподастр на втором ладу и тихо начал тихо подыгрывать последними четырьмя струнами. Готье улыбнулся с приятным удивлением и продолжил игру вместе с Джастином. Не оборачиваясь, прошёлся по большой и контроктаве, играя быстрее и громче, ведь близилась кульминация мелодии. Перебирая струны, Мюллер смотрел на чужие руки, изучая их. Пробегался взглядом по одежде, лицу, каждой мелочи. У Поля лёгкие мурашки прошлись по спине от ощущения взгляда на себе. Его переполняли эмоции, впервые за долгое время, он был правда живым в эти мгновения, делясь своей жизнью с музыкой, придавая ей яркие краски. Уголок губ Джастина вздрогнул, когда пришло осознание. Он отвёл взгляд, смотря в пол, сцепив челюсти, играя ещё громче. Это мелодия запомнится надолго.
Эта мелодия запомнится надолго им двоим, уж точно.
Поль поджал губы, резко прервался, но через секунду уже доиграл последние аккорды так же мягко, как и первые. Джастин сразу подвёлся к нему по окончании, аккуратно отбросив гитару:
– Мсье Поль Готье, ваша улыбка способна прикрыть всю ту душевную боль, которую вы чувствовали. Способна. Но не от всех.
Он говорил серьёзно, с приподнятым подбородком и ровной осанкой. С аристократическим видом, уверенным голосом, взглядом, прикованным к зеленоватым глазам.
– Я назову вас богом, но с маленькой буквы, не спорю. Не каждый способен так мягко и искренне улыбаться. Не каждый. Но вы можете. Не смотря ни на что.
Ещё несколько Мюллер секунд смотрел ему в глаза и резко ушёл в сторону ванной.
Готье молча и спокойно выдержал слова и взгляд, хоть руки едва заметно подрагивали на коленях. Лишь оставшись один, Поль выдохнул, обернулся на стуле, а после медленно провёл по лицу ладонями. Замер ненадолго, прикусил губы и отнял руки от лица. Прислушиваясь к приглушённому шуму воды, он совсем тихо прошептал:
– Не от всех…
Джастин стоял, оперевшись руками о края раковины, запрокинул голову и уставился в потолок. По мокрым волосам на лицо стекали капли воды. Несколько прерывистых вздохов, вытертых слёз.
– Что ты творишь… Возможно, это единственный раз, когда тебе повезло, – тихо прошипел он, а перед глазами всё расплывалось. Выпитое ранее кофе ещё больше усиливало сердцебиение. Несколько пощёчин остались красными следами на щеках. Глубокий вдох, такой же выдох, ещё и ещё. Он снова открыл глаза, снова умылся, заколол заново хвост. Снова натянул доброжелательность. Убрал водой покраснения. Посмотрел в зеркало. На нём снова трещины. Не на зеркале. На самом лице. Но Мюллер быстро отбрасывает свою панику. На коже пылают несуществующие ранения. Пока что плевать.
Джастин выбежал из ванной и подошёл к юноше. Он встал почти на колени и взял чужие бледные ладони в свои:
– Мсье Поль Готье, извините меня. Это из-за музыки. И вообще, я хотел бы вам помочь. Вы прекрасный человек. Никто кроме меня не увидел. Я знаю. Извините меня, прошу. Можете ударить меня. Я это заслужил. Извините. Прошу. Примите извинения. Я могу уйти. Сейчас же.
Поль внимательно посмотрел на него, не отнимая рук, молча выслушал. Во взгляде быстро мелькнули удивление и непонимание. После он попытался слабо улыбнуться и быстро заговорил:
– Джастин, боже, встаньте, прошу, – не дожидаясь, он сам поднялся на ноги, и, взяв его за руки, поднял за собой. – Не стоит извинений, я благодарен вам и бить тем более не собираюсь, что вы.
Он прервался на середине фразы и вдруг обнял Джастина. Обнял порывисто, но аккуратно и чуть неуверенно, боясь оттолкнуть этим жестом, и добавил тише:
– Прошу вас остаться… Только если вы сами тоже захотите, конечно.
Мюллер хотел противиться, спорить, бежать, но резко застыл. Это… это было приятно. Но что это? Инстинктивно парень обнял его в ответ.
– Я останусь, конечно останусь. И помогу. И… извините, извините, – слёз не было, речь хоть и быстрая, но почти без эмоций. Как будто он и не живой вовсе. Нет всхлипов, прерывистого дыхания, сведённых бровей, ничего. – Спасибо, спасибо, спасибо вам.
Поль мягко обнимает немного крепче:
– Вы уже многое для меня сделали и не обязаны помогать.
– Я хочу помочь…
– Вы, наверное, самый необычный человек, которого я когда-либо встречал, – он кусает губы, а глаза слабо поблёскивают. – И нет, это не плохо.
– Если не плохо… тогда спасибо? Игра была прелестной. Вы играете, словно божество. Чувственно, с эмоциями, по живому, – Джастин закрыл глаза, прижимаясь к тёплому свитеру на груди.
– Эти эмоции во мне пробудили вы.
Мюллер замер, пытаясь понять чувства. И свои, и Поля. Но только вздохнул и прошептал:
– Это так успокаивает…
– Могу обнимать тебя когда захочешь, – он сразу спохватился. – Прошу прощения… можно на «ты»?
– Можно, конечно… Обнимать… Обнимание или объятья?
Ответ успокоил, а такой вопрос невольно вызвал улыбку у Поля:
– Объятия.
– Спасибо, – Джастин потёрся щекой об его плечо. – Я впервые искренне говорю «спасибо»…
Поль уткнулся носом в его плечо, тихо пробормотав:
– Тебе тоже спасибо.
Мюллер замирает. Фантомные раны почти не жгут, а вечно нависающее над сознанием облако расходится, как от солнца.
– Наверное, сегодня я наконец смогу выспаться. Когда-нибудь, вы… Ты станешь для меня Богом, с большой буквы.
Позже Поль скажет о том, что должен был уезжать той ночью из Питера. Но эта случайная встреча изменила планы, да и всю жизнь. Наверное, к лучшему.
Джастин должен был покончить жизнь самоубийством в тот день. Он тоже скажет об этом… Когда-нибудь позже.
А сейчас в объятиях тепло. И на душе тоже тепло.
