леонард касается пальцем поверхности полотна. он нежно ведёт по шершавости масла, коим он работал тогда.
тогда. печально вспомнить. печально каждый раз глядеть на картину, видя частицу своего сердца.
напоминание о родных чертах бьёт по больному. бьёт по ране, что не зажила ещё, да и не заживёт никогда, глубокая слишком. скорбь утихла, но ком в горле остался всё равно, а сам старший потух. потух безвозвратно, как самое яркое солнце вмиг превращается в ничто. ничто, невидимое и неосязаемое.
солнцем его звала милара, никак иначе. как бы банально ни звучали эти несчастные шесть букв. другие шесть букв повергли его в одночасье. шестёрка стала нелюбимым числом, обозначив смерти присутствие.
не угаснут воспоминания.
не забыть ему касаний.
не забыть ему голоса, шепчащего о своей любви, неземной и никому не знакомой, кроме двоих их. лео порой поражался еë воле, выбору и способности, способности любить. тому, как она делала это. каждый раз, где бы ни был, старший уверялся, что милара была одной такой.
не забыть ему глаз, так любяще и по-детски смотрящих.
не забыть ему своей возлюбленной, покинувшей этот мир слишком рано.
милара — совершенный ангел, чью любовь лео не заслуживал и не заслуживает до сих пор. старший старается стать лучше, старается стать достойным еë, как бы поздно ни было.
невозможно было не поверить в то, что в картине душа младшей хранилась. еë лик сиял, а сама она смотрела на проходящих, выискивая в толпе своего, как и бывало. к белëсой макушке пришло спасение, когда к чёрной смерть. день и ночь, границы между потухли и воссияли серым.
серым и однообразным как надежда безумца.
