Моя мама была странной, но это не делало её отталкивающей. У неё волосы цвета упавшей звезды, а в глазах спряталось небо с сияющим солнцем. Она вплетала в свои волосы разноцветные бусины и те сверкали ярче драгоценных камней. Куда бы она не пошла за ней всегда тянулся шлейф с запахом ванили и книжных чернил. В карманах вечно валялись леденцы от кашля со вкусом апельсина и вишни. Она любила писать письма. Бережно запечатывать свои мысли и слова в конверт цвета топленого молока и отправлять его без обратного адреса и получателя.
Моя мама была странной, но это не делало её сумасшедшей. У неё не было телефона и компьютера. Она не была зарегистрирована в соц. сетях и никогда ни с кем не общалась. Я была единственной, кому она что-то говорила. У нас не было «говорящей коробки», как мама серьезным тоном называла телевизор. Вместо этого, каждый вечер мы, попеременно, закрыв глаза, наугад выбираем книгу в нашем книжном шкафу. Каждый вечер, забираясь в одно кресло и укутываясь в клетчатый плед, мы читаем одну и туже книгу на двоих. Сначала мама первую главу, потом я, опять мама, и так до последней главы. Последние страницы мы никогда не читаем. Пусть наше воображение дорисовывает последние строки истории. Даже если история грустная и счастливого конца там нет, мы дописываем эту книгу сами.
Мы любили наблюдать за звездами. Теми маленькими огоньками на небе, которые находятся за сотни и тысячи миллиардов световых лет от нас. Я любила наблюдать за мамой, которая вместо холста использовала небо. Она соединяла звезды, превращая их в картины. Это была магия. Мама смеялась над моими слова, но я точно знаю, что это было волшебство. Хотя, мама сама была магией. Волшебством и чудесами.
Моя мама была странной, но это не делало её безумной. Каждое утро, день и вечер, она наливала в чашку молоко, крошила туда испечённое ею самой же печенье вместе с корицей, и, смеясь, говорила, что у неё в руках млечный путь. Она постоянно забывала подводить старые механические часы, которые время от времени застывали, словно чего-то ждали и боялись идти вперёд. Она забывала ключи уходя из дома, и каждый раз сидя на перилах, ждала меня у входной двери. Она забывала о перчатках, шапках и шарфиках, которые сама любила вязать. У неё вечно вяли цветы, которые она сама недавно с любовью садила в горшки, и поэтому у нас постепенно вместо ярких цветов на подоконниках возникали маленькие и круглые кактусы.
Моя мама была странной, но это не делало её озлобленной. Многие наши соседи и знакомые всё время говорили о её странностях. О том, что она в кормушках оставляет песочное печенье с цветной глазурью, о том, что одета не по сезону, о том, что постоянно лицо в красках, о том, что… И всё это они считали недостатком, я же наоборот, восхищалась этой стороной матери.
Каждый второй вторник месяца мы с мамой идём в библиотеку или в книжный магазин. Такие дни я особенно люблю. Я окунаюсь в совершенно другой мир, мир наполненный волшебством магий, и чудесным запахом книжной пыли и чернил. Мы подолгу гуляли по «дорогам» нового и удивительного нам мира.
Ещё, за день до Нового Года мы печем печенье, разукрашиваем их глазурью и, запечатав в банки с разноцветными наклейками, кладём в шкафчики. И в грустные или дождливые дни мы съедаем горсть «новогодней магии», и сразу же настроение поднимается. Мы никогда не печём торты, ибо съесть нам вдвоем их не по силам, зато на любой праздник на столе стоят кексы с разноцветным драже, на мой День Рождения, даже с маленькими свечками.
Моя мама была странной, но это делало её удивительной. Каждая черта, каждый жест, каждая привычка, каждая мысль, всё и вся в ней было удивительно и завораживающее. Она отдавала мне всё: своё тепло, удачу, материнскую любовь и надежду на лучшее, ничего не прося взамен. Она ставила меня выше всего. Она бежала ко мне через весь земной шар, чтобы подбодрить, чтобы вытереть мои слезы и подталкивать меня вперёд. Она поддерживала меня в самых глупых безрассудных и совершенно неудачливых идеях…
Теперь в моих волосах сверкают изумрудные и фиалковые бусины, на концах мелодично звенят колокольчики. Теперь за мной тянется шлейф с запахом книжной пыли, цитрусов и мокрой коры. Теперь на меня показывают пальцам и дают влажные салфетки — лицо как обычно в краске. Теперь я создаю витражи звёздного неба. Теперь, я состою из разноцветных карамелек, ярких красок, книжных полок и волшебства.
Как обычно заварив кружку горячего шоколада, я покрошу туда печенье и, закутавшись в плед, начну читать книгу. Снова и снова подходя к дому, я буду искать взгляд маму, которая как обычно забыла ключи от дома, и которой, как обычно там не окажется. Я буду писать обрывочные воспоминания на бумаге цвета чая с молоком. И, сложив их самолетиками, я отправлю их в свободный полет, надеясь лишь на то, что они долетят до своего получателя…
