XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

В одном залитом солнцем городе жил весёлый непоседливый мальчик лет девяти. Он каждый день бегал по улице и здоровался с каждым встречным прохожим. Все дети во дворе знали его и хотели дружить с ним, он никогда не отказывался. Мальчик светился подобно солнцу, привлекая тем самым взгляды всех окружающих людей. Всё в его жизни казалось прекрасным, однако судьба не благоволила ему. Мама мальчика никогда не любила его, а отец вовсе старался его не замечать. Мальчика это обижало, но он старался не унывать. Подумаешь, какие-то взрослые!

Как-то раз мама мальчика чем-то очень сильно расстроилась. В такие моменты она любила пить много «виноградного сока». Но в этот раз она пила его с особым усердием. Папы почему-то не было, хотя он все дни проводил дома. Мальчик немного боялся мамы, когда она пила «сок». После «сока» мама становилась другой. Нельзя сказать, что она была злой, скорее она становилась… настоящей. Когда мама вдоволь упилась «соком», она позвала мальчика:

— Ричард-дорогуша, иди скорее сюда. Мамочка хочет посмотреть, какой у неё… ик.. красивый сынок. Ну же, Ричард!

Мальчик немного напрягся, как кошка перед своим заклятым врагом. Он на цыпочках подошёл к маме, сжавшись от страха. Мама с высоты оглядела его пристальным взглядом. Её лицо исказила кривая улыбка. Она стала трепать его волосы. Мальчик ещё сильнее съёжился.

— Почему ты так боишься? Здесь нечего бояться. Что же такое? Не хочешь… эээ, сока? Он, правда, очень вкусный, — иронично сказала мама, обращаясь к мальчику. Но он в ответ лишь отрицательно замотал головой.

-Ты что, не хочешь что ли? Ах, как жаль…, — вдруг изменилась в голосе мать.

Она обхватила рукой, как бы обнимая, мальчика за шею, опрокинула его голову и начала лить ему в рот «сок» прямо из зелёной стеклянной бутылки. Ричард старался не сделать ни одного глотка, потому что после «сока», по его убеждению, все люди становились другими. Холодные обжигающие струи «сока» начали растекаться по его лицу и затекать в нос. Мальчик стал кашлять и захлёбываться. Он всеми силами пытался выбраться из рук матери, но у него получилось только выскользнуть и отползти буквально меньше чем на метр. Мама молчала, некоторое время не двигаясь и просто смотря куда-то. После она перевела взгляд на сына, а затем на бутылку в её руках. Она высоко подняла ту руку вверх и с потерянным лицом сказала:

— Как же ты мне противен, выродок!

А затем с силой и оглушительным криком разбила бутылку об край стола. Зелёные стекляшки полетели во все стороны, поблёскивая и переливаясь под светом старой тусклой пыльной лампочки, свисавшей с потолка, как своеобразная люстра. Эти осколки полетели и в мальчика. В его широко открытые глаза, в его маленькие тоненькие ручки и ножки впились грубые куски стекла. Ричард почувствовал невыносимую боль. Эта боль была даже сильнее той, которую он ощущал на протяжении всей его непродолжительной жизни. Пелена застелила глаза, а после темнота, густая и беспросветная. Голос матери стал отдаваться гулом в голове. В его затуманенном сознании прокручивался вопрос: почему мама так сделала? Однако долго думать ему не пришлось — он вдруг ощутил сильный удар по голове. После этого мальчик уже ничего не чувствовал и не видел.

Следующие его воспоминания начинаются в больнице. Он всё ещё видел ту темноту, на его глазах была повязка, однако ему больше не было страшно. Его матери рядом не оказалось. Да и она была тем, кого он меньше всего сейчас хотел слышать. Донёсся старческий бархатный мужской голос:

— Здравствуй, я твой доктор. Можешь звать меня Грэгом. У тебя тяжёлые травмы и твои глаза сильно пострадали, поэтому тебе придётся здесь надолго остаться. Да и твоя мама…,- голос вдруг неуверенно приостановился.

— Где моя мама? — безучастно спросил Ричард.

— Она больше не придёт к тебе…,- с осторожностью сказал доктор.

Мальчик больше ни слова не проронил. Врач немного посмотрел на него и вдруг нажал на красную кнопочку на стене возле кровати. В палату, как вихрь, вбежала молоденькая медсестра. Доктор попросил, чтобы мальчику принесли еду. И трапеза тут же примчалась в палату маленького пациента.

— Давай, я тебе помогу?- заботливо произнёс врач.

— Не хочу, — буркнул мальчик в ответ.

— Ой, да он вас боится. Давай лучше я тебя покормлю, — пролепетала задорно медсестра.

— Не хочу, — снова безэмоционально ответил Ричард.

— Но тебе нужно поесть! — уже хором затараторили доктор и медсестра.

— Я же сказал, что не хочу! Оставьте меня в покое…,- со злостью в голосе крикнул мальчик, завернувшись в одеяло.

Они вздохнули и вышли из палаты. О чём думал Ричард, знал только он сам. Однако он точно в этот момент принял для себя определённое решение.

Когда к мальчику приходили врачи, он тут же их прогонял, кричал на них, старался убежать. Последнее, конечно, было ещё той затеей, учитывая, что маленький пациент всё ещё ничего не видел кроме, уже наскучившей ему, темноты. Так летели беспросветные дни. Но в один из них, когда Ричард в очередной раз прогнал медсестру и как обычно обиженно юркнул под одеяло с головой, он вдруг услышал смех. То был чистый мальчишеский смех. Из под одеяла высунулся нос.

— Кто здесь? – неуверенно поинтересовался мальчик. Смех поутих, и зазвучал голос:

— Ах-ах… Я твой новый сосед. Меня зовут Мортем. Приятно познакомиться. Скажи, почему ты так сильно их не любишь? Каждый раз прогоняешь бедных врачей.

— А тебе какая разница… Не нравятся они мне. Взрослые всегда обманывают. Не эти так другие солгут, — бурчал себе под нос мальчик.

— Знаешь, Ричард, я тоже не люблю врачей. Они каждый день дают мне горькие лекарства и делают больно. Говорят, что от этого мне станет лучше. И я хочу им верить, даже если они врут, — спокойным голосом пояснил Мортем.

— Как ты узнал моё имя?- вылезая из-под одеяла, поинтересовался мальчик.

— У тебя же табличка на кровати висит! — ответил Мортем.

— Ах, вот как! Мои глаза закрыты повязкой, и я даже об этом не знал. Как же я давно не видел солнечный свет, зелёные листья деревьев, шумящие от дуновения ветра и этих дурацких птиц, щебечущих под окном каждое утро. Когда я в последний раз видел это…

В комнате повисла тишина.

Но вдруг Мортем заговорил:

— Закрой глаза и представляй.

— Я и так ничего не вижу, — съязвил Ричард.

— Ой, ну, в общем… За окном сейчас солнце. Оно такое тёплое и нежное, его лучи бегают по комнате. Ты можешь их ощутить, если постараешься. Почувствуй их. Как они греют кожу. И этот запах солнца: такой приятный, вызывающий море воспоминаний, — описывал Мортем.

— Море? — спросил Ричард.

— А, море! Если прислушаться, можно услышать его шум. Где-то там, вдали. Его волны рассекают просторы. Они свободны и так и привлекают к себе внимание, — не унимался Мортем.

— Уже и не помню, когда в последний раз видел море… А, а цветы? — заинтересовался Ричард.

— Ой, а цветов здесь уйма. И они все разные: жёлтые как то солнце на небе, фиолетовые как спелые ягоды винограда, белые как морская пена…

И Мортем всё продолжал и продолжал, а Ричард тихонько слушал, изредка задавая вопросы. Каждый день теперь Ричард просыпался с утра пораньше и ждал, когда проснётся Мортем, чтобы послушать продолжение его рассказа о птицах, о свежем ветре и о листьях на деревьях, что росли под окном. Для Ричарда уже стало необходимостью прослушивание увлекательных рассказов Мортема. Мальчики болтали и весело смеялись. И Ричарду уже не казалось пребывание в больнице сущим кошмаром. Мортем был для него спасением от беспроглядной тьмы.

Так шли дни, недели и они были самыми счастливыми в жизни мальчика. Но почему-то Мортем всё реже говорил с Ричардом. Каждый день всё меньше и меньше, а потом и вовсе перестал говорить. Ричард стал метаться. Он потерял то драгоценное, что у него было. Его прекраснейший друг, ставший для него глазами, исчез. Ричард сел в кровать и хотел заплакать, но в комнату вошли те самые врач и медсестра. Они радостно что-то говорили, но мальчик не слышал. Мысленно он пытался искать Мортема. Врач начал осторожно снимать повязку с глаз Ричарда. Он открыл глаза, и свет ослепил его. Всё как говорил Мортем. Солнечный свет наполнял комнату. Ричард опомнился. Он схватился за халат доктора и стал вымаливать, где Мортем. Врач удивился, как и его медсестра:

— Какой ещё Мортем? В этой палате был только ты один. И вообще очень странное имя…,- удивился врач.

Ричард остолбенел. Мортема… нет? Ему не хотелось в это верить, ведь он определённо слышал его голос, смех, длинные рассказы о солнце и море. Он неподвижно сидел и не мог вымолвить ни слова.

— Давай приходи в себя. Через некоторое время тебя выпишут. Пойдёмте скорее, медсестра, нужно кое-что обсудить…, — торопливо сказал врач и, поспешно выталкивая медсестру, вышел.

А Ричард продолжал сидеть, смотря на то, как на стене играют солнечные лучи, а вдали шумит море.

P.S. Mortem – (с лат.) смерть.