Приветик-котлетик! Я мопсик Трюфель! Гав! Мне 2 года, и я не могу прожить без моей любимой косточки-пищалки!
Когда мы ходим гулять, я узнаю столько всего нового! Недавно я прочитал, что девочке Белле породы папийон купили новый голубой-преголубой ошейник! Почему «прочитал»? Все просто: чужие запахи для нас – как слова. Так мы узнаём новости и даже переписываемся друг с другом. Например, когда уезжал мой лучший друг и сосед Коля (мы друг друга зовём Мопсан Трюфельдар и ратлик Коляндрий), он оставил для меня надпись: «Уезжаю на неделю. Жди меня в парке». Я так расстроился, что целых пять минут скучал на диване! Но потом меня выгнали, и мне стало не до скуки.
Моих покровителей зовут Вася и Оля. Они, в целом, очень даже милые и любящие, но не разрешают мне лежать на диванчике – на моём любимом месте! Однажды, они мне покрасили хвост в зелёный. Я сначала не мог понять, что там за огонёк сзади меня, а когда понял, то так разозлился, что нарочно лежал посередине дивана.
А ещё через дом живёт овчарка Мона Лиза.
Хозяйка у неё – ис-кустов-ед! Я уж не знаю, что она в кустах потеряла, в общем, изучает картины. Все собаки говорят, что эта Мона им мозг выносит, а я их не понимаю: ведь она иногда рассказывает такие интересные вещи! Например, что на картине Альфреда Дедрё нарисован очень-очень знатный мопс в кресле! Наверное, какой-нибудь мой прапрадедушка.
Мне очень нравится Мона Лиза: у неё и имя красивое, и характер мягкий. Вы только не думайте, что я в неё влюбился, просто она очень вежливая и всё всегда объясняет. «Я, когда вырасту, тоже буду ис-кустов-едом!» – сказал я ей. А она рассмеялась и сказала, что правильно говорить «ис-кус-ство-вед», и что можно начинать изучать искусство прямо сейчас. С тех пор Мона часто мне что-нибудь рассказывает про художников и искусство, так что уже сейчас я могу сказать, что я почти что этот самый ис-кус-ство-вред!
На прошлой неделе я встретился с мопсом точно такой же окраски, как у меня! Только он был чуть ниже, и у него был ошейник с именем. Он рассказал, что его зовут Рольф и живёт он на соседней улице. А я ответил, что меня зовут Трюфель, я живу в этом доме и мне хозяева не разрешают лежать на диване. И Рольф согласился, что это они зря, видимо хотят навлечь на себя беду.
– А у тебя есть лучший друг? – спросил я Рольфа.
– Пока нет, но я думаю, что им станешь ты!
– Тогда давай я завтра познакомлю тебя со своим другом Колей, он породы ратлик!
– Конечно! Где встретимся?
– В парке можешь?
– Да! Давай в это же время!
– А ты любишь ис-кусь-тво?
– А что это?
– Это когда рисуют. У меня есть одна знакомая, её зовут Мона Лиза, или просто Мона, и у неё хозяйка ис-кусь-твовед! Мона всегда так интересно рассказывает! Например, вчера она говорила, что был такой человек, которого звали Альбрехт, и он очень любил рисовать животных, особенно собак! К нему целая очередь из породистых заказчиков выстраивалась. А ещё у Моны в комнате висит натюрморт с колбасой, и колбаса эта как настоящая – у меня даже слюнки текут.
– Ой как интересно, Трюфель! Познакомь меня с Моной, пожалуйста!
– Пойдём прямо сейчас!
Мы с Рольфом отправились искать Мону. Она присматривала за ребёнком своей хозяйки, пока та была в магазине. Я представил овчарке своего нового друга, и она очень обрадовалась, заметив интерес в глазах Рольфа. И сразу начала рассказывать:
Давным-давно, 600 лет назад, жил был художник. Звали его Леонардо ди сер Пьеро Да Винчи. У него не было фамилии: да Винчи сер Пьеро означает «сын Пьеро, из города Винчи». Он был не только художником: он был, архитектором, скульптором, учёным и изобретателем. Например, он изобрёл летательный аппарат, изучал медицину, знал несколько языков. Самая знаменитая картина да Винчи — «Портрет Госпожи Мона Лизы дель Джокондо», меня назвали в честь этой знатной особы.
– А какие он знал языки? – поинтересовался Рольф.
– Хороший вопрос, – одобрила Мона. Это были: итальянский, латинский, некоторые считают, что армянский, и несколько других.
– Но какие? Что за несколько? – допытывался Рольф.
– Я не знаю, – наконец сдалась овчарка.
– Ну вот, – огорчился мой друг. – Ладно, продолжай, и не расстраивайся, пожалуйста, я вовсе не хотел тебя обидеть, – добавил он, заметив выражение печали на мордочке искусствоведа.
Мона Лиза продолжала: «В 1466 году Леонардо да Винчи поступил в мастерскую художника Верроккьо подмастерьем. Подмастерье – это как ученик, помощник мастера. Однажды, у Верроккьо заказали картину. Он поручил Леонардо нарисовать одного из двух ангелов в углу. Верроккьо же должен был нарисовать второго. И ангел ученика получился лучше!»
– А что такое «заказать картину»? – спросил Рольф.
– Это когда художнику платят, чтобы тот нарисовал картину на тему, которую выбирает заказчик. Заказчиком может быть один человек, например, богатый купец или даже король, или же общество, например, церковь или гильдия.
– Слушай, Мона, ты такая умная! Мне так интересно тебя слушать! Но прости, меня зовут хозяева. Давай встретимся завтра, и ты расскажешь про Верроккьо, или про изобретения Леонардо, или ещё про что-нибудь. Пока-пока!
Мы с Моной остались одни. Я попросил её: «Я недавно слышал про какие-то слова часов, или что-то такое, Герцога Беррийского. Пожалуйста, расскажи завтра о нём».
– Наверное, ты имел в виду Великолепный Часослов герцога Беррийского. Хорошо, я расскажу и о нём. До свидания!
– Спасибо огромное! Пока-пока!
Мы расстались. Мона умеет так поведать о чём-то, что хочется забыть все свои дела и думать о творчестве того мастера, о котором она упоминала. Вот, например, Леонардо: просто юноша, но какой у него был талант! И он даже лучше нарисовал ангела, чем учитель! Бывают же такие удивительные люди! Интересно, а собаки могут стать такими?
Ну ладно, мне пора домой. Надо ещё предупредить Коляндрия, что мы будем встречаться с Рольфом. Гав-гав!
В эту ночь я вспомнил, что Мона Лиза и раньше говорила о Леонардо да Винчи, что он проиллюстрировал Витрувианского – то есть идеального – человека. И мне приснился Витрувианский пёс… и он летел в космосе за любимой косточкой-пищалкой… вдруг он повернулся и крикнул: «Трюфель, спаси меня!». Я проснулся. Это были всего-навсего мои покровители, спорившие, какая футбольная команда выиграет. Вот Вася и позвал меня, чтобы я доказал Оле, что победит «Энергетик».
Я демонстративно отвернулся от них, но хозяева знали, что я просто-напросто шучу.
– Хорошо, пойдём погоняем мячик.
– Вась, не рано ли?
– Но не поздно же!
– Гав! Конечно пойдём!
Как хорошо играть в футбол рано утром! Трава мокрая от росы, мячик летит далеко-далеко, а ты летишь за ним! Я даже стишок сочинил:
Мячик летит,
Вася кричит,
Мопсик бежит – это я!
Короче говоря, мы очень хорошо провели время.
Потом мы зашли домой, поели, поспали, и пошли меня выгуливать. Коля и Рольф уже ждали меня со своими хозяевами. Мы поиграли в парке и пошли к Моне. Коляндрий не очень любил её слушать, но на этот раз всем было интересно, что же такое часослов. И тут Рольф остановился.
– Что такое, Рольф? – спросил я.
– «Я заболела, не приду сегодня. Извините», – упавшим голосом прочитал Рольф. – Мона Лиза не придёт.
– Постой, Рольф, тут ещё одно сообщение, тоже от неё: «Спасите “Мадонну Раскина”». – удивился Коля. – Что это?
– Мона рассказывала о ней! Это картина, а написал её Верроккьо, о котором мы вчера говорили! Что бы это могло значить? И почему «спасите»? – ничего не понял я.
– Может, это шутка? – спросил Рольф.
– Но овчарки всегда вежливые и так не шутят! – рассудил Коля.
– Может, это сравнение? Как шифр? Например, Мона так назвала свою хозяйку. – спросил Рольф.
– Но тогда было бы уточнение, например, что эта картина где-то находится. Или адрес её дома. – рассудил я. – Может, это правда настоящая картина, и никакого шифра нет?
– Но картины обычно висят в гав-ле-реях, и их никто не трогает! – сказал Коля.
– Да, в этом и странность! Если Мона не пошутила – а она не пошутила – и это не шифр, то что тогда? Как это, спасти картину? – недоумевал я.
Вдруг мой носик уловил слабый-слабый и очень странный запах.
– Мадонна была написана масляной краской, значит она должна пахнуть лаком и льняным маслом. Давайте принюхаемся, мне кажется, что она была здесь! Вдруг её кто-то похитил?!
Через несколько минут поисков Коля воскликнул:
– Есть запах льна! Идите сюда скорее!
Мы подбежали к другу. И правда: ясно различался запах музея, старинных картин, краски. Мы побежали по следу. Всё дальше и дальше от того места, где нашли признак картины. Вдруг Коля сказал:
– Постойте, ведь мы идём в сторону музея, а там, где я учуял картину, запах не обрывался! Давайте разделимся: я пойду в одну сторону, а вы – в другую. Если упрётесь в музей, идите ко мне.
– Точно, как я сразу не подумал об этом! – воскликнул Рольф.
– Хорошо, давай так и сделаем. – согласился я.
Мы бежали, наверное, уже целый час, и никуда не попали. Ни в музей, ни в разгадку этого непонятного случая.
Интересно, как объясняли наш бег прохожие? Может, они думали, что мы чего-то испугались? А наши хозяева? Наверное, нас уже ищут. И если мы в них врежемся, то как объясним срочность и важность этого дела?
И тут Рольф, который бежал впереди меня, заметил музей! И запах вёл прямо в него! Но не это было странно. Сбоку от музея Коляндрий оставил надпись: «Ха-ха, нас пытались обхитрить. Вы упёрлись в музей, а я пробежал по запаху возле него! Жду вас у фонтана». Мы прибавили скорости. Нас хотели обмануть, да не получилось! И впереди нас ждёт Коляндрий! И жизнь хороша!
Нам надоело молчать, и Рольф спросил:
– Как думаешь, Трюфель, если овчарка выйдет замуж за мопса, то какой породы у них будут щенки?
– Думаю, мопсчарки!
– А если мопс женится на овчарке?
– Овчопсы!
– А тебе нравится Мона Лиза?
– Моза или Лина… – автоматически ответил я.
– Да нет, нравится тебе Мона?
– Ты на что-то намекаешь или просто?
– Просто.
– Тогда нравится. Просто потому, что у неё добрый характер.
– И мне, – вздохнул Рольф.
– Но я на неё не претендую.
– Правда?
И мы продолжили бежать. Добравшись до фонтана, я позвал Коляндрия. А он как прыгнет у меня из-за спины! У него даже в таком важном деле не пропало чувство юмора.
– Что, побежали дальше?
– Побежали! Расправлюсь с тобой, когда домой вернёмся!
– Это мы ещё посмотрим!
Вдруг, нам преградил дорогу очень большой пёс породы шотландский сеттер. Он спросил:
– Зачем вы пришли в мои владения? Это частная территория, охраняемая собакой.
– А где тогда эта собака? Нам надо с ней поговорить. – я решил подурачиться.
– Не с ней, а с ним. Это я!
– Это вы себя собакой называете? – решил подыграть мне Коля.
– Тебя как выгнать – съесть или вышвырнуть?
– Нет, вы посмотрите, он – собака! Ни за что бы не поверил. – сказал Рольф.
– А что? — удивился пёс. Разве я не собака? Чушь! Я – очень редкая собака!
– Тогда, уважаемая миссис Собака, будьте добры, пропустите нас, – попросил я.
– Да я не миссис! – взревел пёс.
– Ах да, совсем забыл, уважаемая сеньорита Собака, пропустите нас! – сказал я.
– Какая я тебе сеньорита?!!!
– Из Испании, – очень вежливо пояснил Коля.
– Последний раз объясняю: я пёс, не собака,
– Так нам нужна именно собака! – прервал его Рольф.
– Извините! – сказал я.
– Тут нет никаких собак! – устало простонал пёс.
– Да? Очень жаль. Тогда нам пора идти. До свидания! – попрощался я.
Так мы обошли частную территорию, охраняемую злой никем, и побежали по следу дальше. Впереди лес. И тут я опешил. Сверху на нас что-то падало. Очень быстро падало. Мы с Рольфом в страхе жались друг к другу, Коля только успел отбежать и крикнуть: «Беги!», как нас накрыла сеть. С дерева спрыгнул человек и ужасно захохотал.
– Прибежали спасти «Мадонну»? Да, она у меня. И овчарка у меня. Кажется, вы с ней дружите. Что же, вы можете не надеяться с ней встретится.
Было очевидно, что человек не знает про Колю. И правда: он куда-то скрылся, ведь он маленького роста и прекрасно прячется. Это хорошо. Но почему Мона написала, что она заболела и сидит дома?
– Ах да, забыл представиться. Я Игорь. А вы?
– Я Пончик! – я решил представиться не своим именем, вдруг этот негодяй понимает собак?
– А ты? – спросил Игорь у Рольфа.
– Шурупчик! – поддержал мою идею тот.
Тут с дерева спрыгнул ещё один мужчина.
– Это Джон. – представил напарника Игорь.
Они отошли посоветоваться. Вскоре Джон и Игорь вернулись и Джон сказал:
– Раз уж вы не хотите называть себя, действуем так: ты (он указал на Рольфа-Шурупчика) будешь у нас Шарлотка, а ты (толстый палец направился на меня) будешь Каштан. Теперь забудьте своих прежних хозяев и имена, вами управляем только мы!
В ответ раздался противный хохот Игоря. Мы отвернулись от наших обидчиков, насколько это позволяла сеть. Игорь захохотал ещё пронзительнее. Они с Джоном обошли сеть, снова оказавшись перед нами. И тут… мохнатая голова высунулась из-за головы Игоря, и сильная лапа толкнула его в спину! Ну конечно! Коля позвал Шотландского сеттера, который не давал нам пройти по частной территории! Но ни Джон, ни Игорь не заметили его. Игорь ужасно разозлился, подумав, что его толкнул Джон, и повернулся ругать ничего не подозревавшего напарника. Тот, в свою очередь, стал доказывать, что никого не трогал. А между ними спокойно сидел сеттер.
Тут откуда-то спрыгнул Коляндрий. Он был в полном восторге от происходящего, но быстро спохватился:
– Ой, вы же под сетью! А ну, Яр, помоги-ка!
– Да я с радостью. Кстати, извините, что не хотел вас пропускать, всё-таки меня заставили сторожить дом и я не знал, что вы занимаетесь таким важным расследованием, – шотландский сеттер Ярослав подбежал к нам.
Он разорвал сеть зубами и сказал:
– А теперь, бежим скорее спасать Мону Лизу. Да, мне все объяснил этот замечательный пёсик Коля!
– Где она? – заволновался Рольф.
– В машине этих негодяев.
В этот момент «эти негодяи» заметили всех нас. Джон попытался схватить Коляндрия, но тут же отпрянул из-за того, что его укусил Ярослав. Игорь даже не пытался приблизиться. Мы побежали по следу, на этот раз, Моны. Скоро впереди показалась синяя машина.
Изнутри доносился приглушённый лай, но в машину было не пробраться: все окна и двери были закрыты. Тогда Яр подпрыгнул и ударил лапой по стеклу. Оно не поддалось, но Яр не сдавался и ударил снова. На этот раз стекло задрожало и по нему пошли трещины. Ещё удар – и окно вылетело. Сеттер упал внутрь. Он потянул ручку и дверь открылась. Мы гордо вошли в машину и Рольф сразу бросился к Моне. Но она была очень слаба и не могла подняться. Тогда мопс спросил:
– Что нам делать?
– Я не знаю! – с ужасом сказал я, ведь не забывал про «Мадонну Раскина».
– Я придумал! – с радостью сказал Коляндрий. Давайте позовём людей! Они и Мону вынесут, и картину спасут!
Все согласились, что так и надо сделать.
– Но кто пойдёт? Ведь там всё-таки остались Игорь и Джон! – спросил Ярослав.
– Пусть идет Коля, ведь он может пробраться незамеченным! – предложил я.
Так мы и сделали. Я, Ярослав, Рольф и Мона ждали в машине, пока ратлик бегал за помощью. Я не знаю, как он так быстро привёл своих хозяев, но это было сейчас не самым главным.
– Ребята, знакомьтесь. Это Иван и Маша, мои покровители.
– Ты молодчина, Коля! – похвалил я друга.
– Ну что ты! Ведь кто-то должен был это сделать.
«Мадонну Раскина» отыскали в багажнике. Её очень аккуратно завернули в ткань, чтобы она не деформировалась. Мону взял на руки Иван. Все вместе мы добрались до дома овчарки, и Иван с Машей отнесли её к хозяйке. Потом мы позвонили в институт и отдали картину на экспертизу, чтобы проверить подлинность – «Мадонна» оказалась самой настоящей.
А потом у меня дома был пир! Мы весь вечер обсуждали, как ловко обошли все препятствия и спасли бесценную картину!
Оказалось, Игорь и Джон похитили уже несколько шедевров Верроккьо для одного коллекционера, но полиция никак не могла их отследить. «Мадонна Раскина» была очередным заказом коллекционера. Когда Мона шла со своей хозяйкой на лекцию в музей, она заметила, что Игорь и Джон несут что-то, завёрнутое в ткань. По запаху овчарка сразу догадалась, что это, и погналась за грабителями. Но они поймали ее и усадили в машину, чтобы она не позвала на помощь хозяев или других собак. Мона Лиза не хотела, чтобы мы за нее беспокоились, поэтому и написала, что заболела и не придёт. Она надеялась, что мы сосредоточимся на поисках картины. Так и произошло. Хорошо, что мы так вовремя прочитали послание! Грабители действовали быстро, и бесценная картина вместе с Моной могли пропасть навсегда.
После этого случая я окончательно решил, что стану искусствоведом. Теперь я хожу с Моной и ее хозяйкой на все музейные лекции и внимательно слежу за всем, что происходит в музее.
