Ты унижаешь его, а он плачет: громко и горько.
Слёзы бегут по щекам, промывая все раны солью.
Но почему-то сейчас у него нет обид нисколько.
Слёзы — концерт. Он является блеклой молью.
×××
Ест всё то, что дают, запрещают и прячут где-то.
Он забылся в себе и забыл, что проходит лето.
И он ждёт в пустоте, и он пишет свои куплеты,
Но его не услышит мир. Его песня не будет спета.
Он мечтал быть собой и раскрасить свой мир ярко.
Он мечтал отмечать Новый и дарить подарки,
А сейчас — ничего. Он грустит, собирая марки.
Ты убил в нём любовь, красоту и поставил рамки.
Серый цвет день за днём разъедает поникший разум.
Он хотел просто жить и в небес синеву влюбляться.
Но сейчас — ничего. Он сидит в тишине, неволе.
Ты его превратил в этот вид апатичной моли.
***
И ему не нужна любовь, твоя шуба, тапки…
Он не ждёт новый год, не нуждается впредь в подарке.
Лишь немного в свободе и в тёплом порыве ветра.
Твоё сердце стучит, а его — замирает где-то.
И ты даришь свободу ему, открываешь окно шире,
А за ним — небеса, облака, будто точка-ти́ре.
Ты смеёшься над жизнью (так было почти всегда).
Ты его отпустил… только там ведь давно зима.
Он взлетел, поднимаясь всё выше, навстречу небу,
И леса вдалеке помнили искрой и светом…
А потом — ничего. Темнота и немой вопрос.
Ты его отпустил, только он в холодах замёрз.
Ты убил в нём всё то, что казалось хоть каплю милым,
Покалечив всего, ты его нарекал «красивым»…
А он тихо кричал, задыхаясь от льдистой боли.
Так закончилась жизнь апатичной невзрачной моли.
