X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Я прийду к тебе вечером мае,

В последнюю неделю теплой весны,

И тихо скажу, украдкой голос ломая:

«О Боже, будьте со мною честны».

Будьте честны перед нашим пророком,

Перед матерью, братом и жизнью своей.

А ты, лишь взглянув ненароком спросишь:

«Где же шестнадцать твоих октябрей? «

Моя осень давно омертвела,

Тихо и мирно ушла большим камнем под лёд,

Моя осень погибла, истлела,

Я живу без неё уже больше чем год.

Больше года назад моё солнце погасло,

Больше года назад закрылись наши глаза.

И ты улыбаешься? И ты теперь счастлив?

Ты мне толкуешь о жизни, смерть в наш мир принося?

О Боже, будьте со мною теперь уж честны,

Когда бы я была здесь и была бы я рядом,

И если бы отдала вам свой месяц весны,

Стали бы вы моим октябрём, жестоко жизнью распятом?

О нет. Ваши глаза не видели боли,

В вашей душе нет ни капли любви.

И где же сейчас ваша радость?

От чего ж вы весной так грустны?

Неужели вам солнце не светит?

Неужели больше не в радость вам смех?

Ах да. Вам любовь теперь претит,

Для вас добро теперь грех.

Вас покарать смогут только святые,

Вас осудить не способен мой взор,

Так будьте честны со мною впервые.

Вы готовы принять приговор?

Вы станете белой синицей в стае чёрных ворон,

И будут слезы кожу вам обжигать.

Вас поглотит та гордыня, захватит огонь,

И не сможете больше сказать:

«Где же шестнадцать твоих октябрей?»

Лишь в голове, в моих снах и мечтах.

Звенят изнутри, словно сотни цепей,

Горят, как пожар, пылают буд-то лава в глазах.

Этим словам и поступкам нет оправдания,

И не в смерти будет твой приговор.

На ласку с улыбкой теперь не отвечу любовью,

Отныне в моих словах будет только укор.

Хорони своё чёрное сердце и грязную душу,

Пряч в самый тёмный угол жизни своей,

Святые на тебя гнев свой обрушат,

Отныне ты будешь стоять меж двух страшных огней.

Я возьму в руку комок чёрной землицы,

Не проронив ни единой слезы.

Теперь это ваша могила, ваша гробница,

Да простит тебя мир, Господь с тобой упаси.

Тихий шёпот хвои могильной,

Детский лепет кладбищенских птиц.

Вы забрали с собой мои крылья,

Вам отдала всю себя без границ.

Весна и осень ушли от меня без оглядки,

Жаркое лето вступило на пост.

А ваши могилы остались загадкой,

Ваш смех государь, тёплый ветер унёс.

Жарким торнадо прошли месяца,

Осень прикрыла румянец листвой,

И тихо шепчут мне деревца:

«Октябрь вернётся поздней зимой»

Как рана на сердце остался тот месяц,

Как звон колокольни слышется мне в тишине.

Этот шёпот сердца мой друг и ровесник,

Для него специально зима холодней.

Январь для бури, снегов и метели,

Его дыхание обжигает сильнее огня,

С каждым днём ночи сильнее мрачнели,

О Боже, оставь хоть немного любви для меня.

Я молюсь всем святым и тебе, государь,

Отведи меня за собою под землю,

Я молюсь тебе, о Боже, невыносимый январь,

Прошу, моей просьбе ты внемли.

Февраль. Мои руки оттаяли вместе с землей,

На грубые пальцы вдохнул мой февраль,

Красивый и тёплый, белокурый, родной,

Накинул на поникшие плечи тонкую шаль.

Взгляд, что снился вечно ночами,

Озорной и красивый изгиб тонких губ,

Какими же были мы с тобой дураками,

Такими, что не снились ни одному чудаку.

Мелкая дрожь на кончиках пальцев

И вспоминается на корочке книги твой фельетон.

«Я свою жизнь посвятил лишь паре абзацев,

И тебе, о Муза, передаю я поклон».

Муза не слышит, а Бог помнит всё.

И ты словно святой, играешь на струнах души свой ансамбль

По земле словно зверь идешь ты босой.

Я взор поднимаю. Октябрь?

Мой кроткий и тёплый, мой месяц в году.

Я быстро шагаю вперёд по воде, уже безвозвратно.

Аккуратно ступаю по тонкому льду,

И время уходит так беспощадно.

Тихий хруст и в осень ныряю я с головой,

Она заливается мне в приоткрытые губы,

Разрешаю себе насладиться слезой.

А раньше ведь был ты так неприступен.

Тёплые руки скользят по плечам,

В объятиях тонуть как в пучине увязнуть.

И если нас будут искать по следам,

Наше дыхание не захочет угаснуть.