XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Меня зовут Сашка, мне 16, и я долгое время ненавидел собак.

Каждый раз, когда я слышал их шаги, лай или повизгивание, когда чувствовал, что рядом со мной пес, меня начинало потряхивать, воздух вокруг словно откачивали, и я начинал задыхаться. Мне хотелось в такие моменты убежать прочь, и мне было страшно оттого, что физически я не могу этого сделать. Сколько себя помню, это ощущение было самым худшим из тех, что я когда-либо испытывал. Мне казалось, я никогда не смогу избавиться от этого парализующего страха при встрече с собакой. Но этим летом все изменилось.

***

В мае все экзамены были уже сданы, и передо мной маячила перспектива вновь провести каникулы у родственников в Подмосковье. Мои родители дружно аргументировали свое желание отправить меня на природу, но я твердо решил остаться в городе и найти подработку на пару месяцев. Семья и морально, и финансово всегда поддерживала меня, но мне захотелось приобрести ноутбук и электронную трость Raу на деньги, заработанные самостоятельно.

Несколько дней я провел в поисках подходящей вакансии, но так и не нашел ничего стоящего. Однажды, возвращаясь домой с очередного собеседования, неожиданно я почувствовал, как моего плеча коснулась чья-то рука. Голос человека показался мне знакомым:

– О! Сашка! Это ты? Вот это встреча! Не узнаёшь? Да я это, я, Лёнька Смирнов!

Я понял, что передо мной стоит мой бывший одноклассник, и в моей голове калейдоскопом пронеслись памятные моменты нашей школьной жизни – мы были с ним настоящими друзьями.

– Лёнька! Привет! – поприветствовал его я и протянул вперед руку.

И вдруг в воздухе повисла тишина. Я почувствовал что-то неладное, но не мог понять, что именно.

– Сань, у тебя все нормально? – через пару секунд взволнованно спросил Лёня.

До меня наконец дошло, в чем дело. Что ответить, я не знал. Еще несколько секунд мы стояли молча.

– Санька, не пойму что-то… Ты слепой? – снова почти шепотом спросил Лёнька, а я все не мог найти слов в ответ.

– Теперь понятно, почему ты ушел из школы… и вы переехали, – задумчиво произнёс он.

Я всегда любил в Лёньке эту черту – он говорил то, что думал, но сейчас я совершенно был сбит с толку. Да и он тоже – я чувствовал его смятение.

– Ладно, не будем об этом. Ты как вообще тут? – ничего умнее не придумал я

Лёнька выдохнул – наверное, он был не рад, что поставил меня в такое положение, но я его ни в чем не винил. В конце концов, он тут ни при чём.

– Да я вот приехал на выставку робототехники, ты же знаешь, я увлекаюсь. – Лёнька улыбнулся – я не видел, но чувствовал это. Техника всегда его интересовала, и я был уверен – успехов он добьется.

– Ничего себе, ради одной выставки ехать сюда из Воронежа, вот это, я понимаю, интерес! – восхитился я.

– Ну не скажи, я не могу этого пропустить. Ведь среди экспонатов будет и мой! – похвастался Лёнька и тут же смущенно добавил:

– Ты тоже приходи, если хочешь, адрес и время я тебе сообщу.

– Ого! Я горжусь тобой, занятия в кружке не прошли даром, – рассмеялся я, вспомнив нашего школьного учителя, которому мы дружно искали очки, неожиданно пропавшие перед контрольной.

Я был рад за друга. Мы еще немного поболтали о школе и экзаменах, а потом он спросил, какие у меня планы на лето.

– Хочу найти работу. Но пока ничего не получается.

Лёнька задумчиво хмыкнул, а потом воскликнул:

– А знаешь, у меня есть для тебя предложение! У моего папы есть замечательный друг, он может помочь.

Я заинтересовался.

– Серьезно? И чем он занимается?

– Пока не могу сказать. Давай завтра в десять поедем к нему, а там он тебе все объяснит.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Лёнька проводил меня до дома, и мы попрощались. В этот день я лёг спать с мыслью о том, что завтра, наконец-то, получу работу.

***

Утром я проснулся от звонка будильника. Я любил просыпаться рано. Казалось, ничего не может быть лучше утренних часов, когда ты полностью предоставлен себе и ничего не тревожит тебя: весь мир еще спит. Настроение у меня было прекрасное, и я с нетерпением дожидался десяти. И вот, спустя некоторое время, раздался звонок в дверь. Это был, конечно, Лёнька.

Ехали мы недолго – минут десять, не больше. Я был весь в предвкушении удачи. У меня не было ни единого предположения о том, что задумал Лёнька, но я доверял ему.

Мы вышли из машины, и Лёнька, взяв меня под руку, спросил:

– Волнуешься?

– Есть немного, – признался я.

– Не переживай, все будет отлично, – похлопал он меня по плечу.

Я услышал, как открылась дверь, затем еще одна. Мы остановились.

– Все, мы на месте, Сань. Нужно только подождать немного, Валентин Петрович предупредил, что задержится, – сказал Лёнька.

Я кивнул и неожиданно почувствовал, как сердце мое сжалось, готовое выпрыгнуть из груди – я отчетливо услышал звуки, которые вызвали не лучшие воспоминания.

Я не успел еще ничего сказать, но по моему выражению лица Лёнька, наверное, понял, что я не особо рад находиться здесь.

– Саш, что-то не так? Ты чего какой бледный? – обеспокоенно спросил Лёнька, положив мне руки на плечи.

Я молчал, я не чувствовал ничего, кроме какой-то противной слабости, которая не давала мне сдвинуться с места и произнести хоть слово. А хотел я только одного – поскорее уйти отсюда как можно дальше. Ни паники, ни леденящего сердце страха я почему-то не чувствовал – мне просто хотелось исчезнуть.

– Лёнь, уведи меня отсюда, пожалуйста, – наконец выдавил я, чувствуя, что еще немного и я грохнусь прямо здесь.

Лёнька схватил меня за руку и вывел на свежий воздух, не задавая никаких вопросов. Дышать стало легче, но неприятный холодок в груди не проходил.

– Саш, что случилось? Ты себя плохо чувствуешь? Это же современный питомник, там чистый воздух, там отопление, кондиционеры, – взволнованно успокаивал меня Лёнька.

Он искренне переживал за меня, а я не знал, чего хочу больше: поделиться с ним или больше никогда не вспоминать о самом ужасном дне в моей жизни. – Все в порядке, Лёнь. Просто…

– Не хочешь – не говори…Ты не обязан, – тихо сказал Лёнька, но я перебил его:

– Нет, я все тебе расскажу…

***

Эта история произошла 2 года назад. В мае моя старшая сестра Таня получила права, чему была очень рада. Водить машину она мечтала с детства. Летом мы, как обычно, поехали к тёте в коттеджный поселок в двадцати километрах от города.

С Таней мы всегда ладили и доверяли друг другу. Вечером она предложила поехать покататься – рядом с поселком была дорога, где машины практически не появлялись. Это было удобное место, чтобы просто потренироваться в вождении. Даже я мог попробовать водить машину.

Весь вечер мы катались туда и обратно, наслаждаясь прохладой и чудесными видами за окнами машины. Еще один поворот, и мы дома. И вдруг краем глаза я заметил, как пальцы Тани впились в руль. Я повернул голову и увидел, что она очень напугана: ее и без того большие глаза стали еще шире. Я не сразу понял, в чем дело, приподнялся и увидел то, что стало причиной ее страха. На дороге лежала собака. Я даже не успел подумать о том, почему она не двигалась с места, как Таня закричала:

– Держись, Сашка!

Все произошло за считанные секунды – понятно, что времени и места, чтобы затормозить, просто не было. Таня вывернула руль, и мы полетели куда-то влево. Толчок. Крик. Взлет. Переворот. Падение. Что было потом, даже вспоминать не хочу. Тани с нами больше нет… А я…, я живу …в кромешной тьме…

Голос мой задрожал, и я замолчал. Лёнька молчал тоже – я бы на его месте тоже бы не сразу нашелся, что сказать.

– Тебе страшно? – тихо спросил он. Я только кивнул в ответ.

За нашими спинами неожиданно раздался тихий кашель. Мы оба повернулись на эти звуки и одновременно поздоровались с подошедшим к нам человеком.

– Прошу меня извинить, юноши, но я стал невольным свидетелем вашего диалога. Прошу принять мои соболезнования, – начал он разговор.

Голос был незнаком мне.

– Валентин Петрович? – удивился Лёнька.

– Да, и я не один, – улыбнулся мужчина.

Судя по голосу, я представил себе неожиданного собеседника. По-моему, это был пожилой мужчина, у которого вокруг глаз скопились десятки лучиков – морщинок, и я чувствовал, что он сейчас добродушно улыбается.

– Это тяжело для тебя, Саша, я все понимаю. Хочу, чтобы ты взял себя в руки, успокоился и выслушал меня до конца, – попросил он. Я молча кивнул в ответ.

– В это сложно поверить, но я очень хорошо знаю ту собаку, что оказалась на дороге в тот недобрый час. Я работаю в питомниках более 15 лет. Часто бываю в командировках в других городах по обмену опытом. И в Воронеже я тоже был. Два года назад.

Мое дыхание замерло, сердце наполнилось тревогой, я даже сжал кулаки. Валентин Петрович продолжил:

– Ты, наверное, хочешь знать, почему же она не убежала, почему оставалась на месте? Я отвечу: она физически не могла передвигаться. Я не знаю подробностей, но ветеринары зафиксировали многочисленные травмы на ее теле, нанесенные людьми. И я даже подозреваю, кем именно. Ее, чуть живую, поздним вечером привез в питомник шофер той же неотложки, которая увозила в больницу тебя с сестрой.

Валентин Петрович замолчал, мы с Лёнькой стояли не шелохнувшись и тоже молчали. В горле у меня запершило от волнения, и я присел. Глубоко вздохнув, Валентин Петрович негромко продолжил:

– Нам удалось спасти ей жизнь. До этого момента ты был уверен, что именно Юта (так зовут мою давнюю знакомую) виновата во всех твоих бедах и несчастьях. Теперь, я надеюсь, ты понял, что был не прав. Так позволь ей теперь не только охранять тебя, но и помогать. Она прошла курс лечения и реабилитации, а также обучалась в специальной школе. Теперь она будет твоим компасом, Саша.

Я почувствовал, как по моей щеке катится слеза – и тут же что-то мягкое и шершавое коснулось моего лица. Мне не было страшно. Воздуха словно стало больше, а дышать стало легче. Я улыбнулся. Лёнька похлопал меня по плечу, потом я встал, на мгновение прижался к груди Валентина Петровича и, взяв из его руки поводок, уверенно положил ладони на лобастую голову Юты.

***

Вскоре Лёнька переехал в Москву, и теперь мы часто гуляем по вечерам вместе с Ютой. И с ним, и с ней мы теперь как нитка с иголкой. И Валентина Петровича навещаем время от времени. Работу я все-таки нашёл и накопил денег на ноутбук. А дорогая электронная трость мне уже не нужна: ведь теперь у меня есть моя любимая Юта. И я теперь с уверенностью могу сказать, что моя жизнь заиграла новыми яркими красками, хотя они и остались у меня только в воспоминаниях. Я освободил сердце от злобы, ненависти и страха. Теперь я точно знаю, что не собьюсь с жизненного пути, – в этом мне поможет мой надежный компас, пушистый и с мокрым носом, а еще смешно шевелящий ушами – так говорит Лёнька. Юта не только подскажет, куда идти, но и пройдет весь путь вместе со мной, а время от времени бьющийся о мои ноги хвост и натянутый поводок будут напоминать: мой друг рядом. И, наверное, это самое важное, что мне необходимо знать. Иногда мне становится грустно оттого, что я не могу увидеть глаз Юты. Мне бы очень хотелось заглянуть в них и понять, правда ли, что глаза – это зеркало души. Если это так, то, наверное, взгляд у Юты осмысленный, мягкий, но внимательный. Теперь я часто вспоминаю слова, которые запомнились еще в детстве, когда мама читала мне повесть Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц». «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь», – так считает писатель, человек с горячим и добрым сердцем, и я ему верю. И пусть мои глаза подернуты пеленой и, может быть, кажутся потухшими, равнодушными или совсем пустыми. Сердце мое горячо, оно пылает и трепещет от любви к жизни, отбивая четкий ритм, и я это чувствую. Чувствую я, как вздымается и грудь Юты, пока она, охраняя мой сон, лежит рядом со мной и даже не подозревает, как изменила мою жизнь и меня самого. На душе у меня легко, и я засыпаю с улыбкой на лице под спокойное дыхание Юты.