Непрекращающийся водоворот задач, бешеный темп и работа без передышки стали привычными спутниками в жизни Леры. С юных лет она была той, которой восхищались все, ставя в пример. Золотая медаль в школе, красный диплом в университете – казалось, будто фортуна ей благоволит, или же она была прирождённым гением. На работе она быстро взлетела по карьерной лестнице в одной из крупных компаний, став одним из ключевых сотрудников и ведущим лицом. Но вот только за этим фасадом успеха скрывалась истощенная и уставшая девушка.
Детство Леры прошло под строгим контролем родителей, где каждое её действие, каждое её слово оценивалось с точки зрения «правильности». Она перестала быть просто ребенком, смеяться от души, мечтать о несбыточном. Работа стала для нее единственной навязанной целью, местом, где она чувствовала хоть какую-то ценность. Но даже там, в мире цифр и отчетов, она не ощущала ни капли счастья. Бесконечные часы, проведенные в офисе, превратили Леру в тень себя прежней. Она забыла о простых повседневных радостях. В её глазах больше не было огня, лишь усталость, безнадежность и тоска. Она словно бежала от себя, от той девочки, которая когда-то грезила о любви, о семье и счастье. Иногда ей казалось, что она проживает чужую жизнь, достигает не своих целей, но изменить это уже не в силах, по крайней мере, она так думала. Часто она спрашивала себя, действительно ли это та жизнь, которую она хотела? Или это всего лишь «красивая обложка», навязанная ей близкими, которые решили её судьбу за неё, а она позволила . И в такие моменты в глубине её измученной души пробуждалась тихая, ноющая боль. Боль от утраченных надежд, от несбывшихся грез и одиночества, которое, казалось, преследовало её повсюду: дома, в пустой квартире, в машине… везде.
Поворотным моментом стала рекламная листовка, найденная в её почтовом ящике. Возвращаясь домой после очередного утомительного рабочего дня, девушка с досадой обнаружила, что лифт не работает. Поднимаясь пешком по лестнице, она вспомнила, что давно не проверяла почту. Неудивительно, ведь она, несмотря на усталость и недомогание, всегда спешила на работу, не видя другого смысла в своем существовании. Открыв старый, потертый металлический ящик, она достала несколько рекламных листовок, среди которых заметила объявление о продаже двухэтажного дома, вызвавшее у неё интерес. Смешанные чувства переполняли её, пока она поднималась по лестнице в свою квартиру. Дома, при мягком свете настольной лампы, она еще раз взглянула на эту листовку, ведь когда-то это была её мечта. На удивление самой себе, Валерия быстро приняла решение, набрав указанный номер телефона. Раньше подобные решения давались ей с трудом, но теперь она была уверена, что это её последний шанс на исполнение мечты.
Стук каблуков громким эхом разносился в полупустом офисе. Валерия шла быстро, словно опаздывала на последний автобус. Подойдя к большой деревянной двери, она постучала, чем привлекла внимание человека, сидящего за противоположной стороной двери. «Войдите,» – раздался одобряющий мужской голос, нарушая тишину. Войдя в кабинет начальника, Валерия положила на стол бумаги. Но пришла она не только для обсуждения рабочих вопросов и сдачи отчетности. После долгих лет непрерывной работы она наконец-то решилась взять отпуск на несколько месяцев и перейти на дистанционку, что, к её огромному удивлению, сразу же было одобрено её начальником. Спускаясь по лестнице и громко цокая каблуками, девушка не могла сдержать улыбки – настоящей, искренней, радостной, а не фальшивой маски, которую она носила на протяжении многих лет. Сейчас она была по-настоящему счастлива: её мечты начинают сбываться – отпуск и только что приобретенный загородный дом.
Выпорхнув из офиса, она поспешила домой, собирая вещи и отправляясь в путь. Дорога была длинной и извилистой, но для Леры она пролетела незаметно. Свою машину она остановила у ворот дома. Ранее она уже осматривала его, и он покорил её сердце. И вот она стоит перед калиткой, держа в руках данный бывшим владельцем ключ. Всего лишь два поворота замка, и она переступает порог СВОИХ новых владений. Первым её взору предстал ровный зелёный газон, в середине которого была аккуратно выложенная дорожка, ведущая к порогу дома. Дверь открылась с характерным скрипом, но ничуть не смутила новую хозяйку, что лишь пометила про себя о необходимости смазать или заменить дверные петли. Переступив порог внутрь просторного двухэтажного дома, ее взгляд сразу же устремился вверх, к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Там, как она знала, располагалась спальня. Поднявшись по широким деревянным ступеням, она ощутила приятную прохладу от слегка сырого воздуха.
Спальня оказалась еще больше, чем она представляла. Высокие потолки, огромные окна и светлые стены создавали ощущение простора. Лиза подошла к окну. Отсюда открывался потрясающий вид на лес, который окружал дом с двух сторон. Она любила природу и тишину, и именно это привлекло ее в этом месте больше всего.
В спальне, помимо кровати и прикроватных тумбочек, имелись еще несколько комнат: гардеробная, ванная и небольшой кабинет. Лиза решила начать с обустройства спальни. Она достала из чемодана любимые фотографии и расставила их на комоде. Затем она разложила книги на полках и повесила на стену картину, которую привезла с собой из квартиры.
Этот дом, стоявший особняком в поселке, казался ей оазисом уединения и спокойствия. Вокруг раскинулся ухоженный зеленый газон, а вдали виднелась уютная беседка, где она планировала проводить вечера, наслаждаясь тишиной и красотой природы. Она предвкушала, как будет пить чай в этой беседке, читая книги и слушая пение птиц. Это место было идеальным для новой главы в ее жизни. Наконец-то долгожданное счастье, думала она.
Девушка, неделю назад обжившаяся в новом доме, всё никак не могла насладиться сладким вкусом свободы и счастливой жизни. За это время она уже успела познакомиться с местными магазинчиками и соседями. Соседка, жившая за невысоким забором, оказалась милой женщиной преклонных лет, а напротив – молодая студентка, лишь изредка наведывавшаяся в свой дом. Остальные же соседи использовали свои владения как летние дачи, и большинство из них сейчас отсутствовали, так что знакомство с ними еще предстояло. Засидевшись допоздна в увитой плющом беседке, она наконец вернулась в дом. Свежий воздух быстро убаюкал ее, и стоило голове коснуться подушки, как она мгновенно погрузилась в глубокий сон. И все бы ничего, если бы не настойчивый стук, пронзивший ночную тишину. Стук повторялся вновь и вновь с нарастающей силой, пока она, раздраженная, не подошла и не распахнула дверь. Но за порогом никого не было. Раздражение возросло в ней – кто посмел прервать ее сладкий сон? Неужели местной ребятне настолько нечего делать?
Но странности не хотели прекращаться, а лишь набирали обороты. Ночной стук в дверь становился навязчивее, повторяясь с пугающей регулярностью, ровно в полночь, раз за разом ни минуты раньше, ни минуты позже. Вещи словно растворялись в воздухе, затем обнаруживались в самых немыслимых уголках дома. Девушка отмахивалась, списывая всё то на шалости окрестных сорванцов, то на собственную рассеянность. Однажды, во время уборки, её любимое кольцо, бережно снятое перед этим, предательски скользнуло за тумбочку. Отодвинув её, девушка замерла, увидев листки бумаги, приклеенные к полу. Крупные буквы складывались в одно зловещее слово: «Беги». За шкафом, стоящим по соседству с тумбочкой, обнаружилась ещё одна записка, как будто бы разорванная на пополам. Развернув её, она прочитала выведенные корявым почерком слова: «Соблюдай правила».
Сердце слегка ускорило свой ритм. Она взяла первый листок от пола. «Правило первое: никогда не открывай дверь после полуночи, иначе они войдут внутрь, запри дверь и закрой окна». Холод сковал её, когда она вспомнила недавний стук. В голове пульсировал один вопрос: кто такие «они»? Второй листок гласил: «Правило номер два: не смотри в зеркало до восхода солнца, иначе «оно» поглотит тебя». «Правило третье: если услышишь шёпот, заткни уши и молись». «Правило четвёртое: если ты нарушила хоть одно правило, они больше никогда не отпустят тебя и не пытайся сбежать, а если попробуешь, то разозлишь их». Ужас затопил её, когда она окинула комнату взглядом. Что творится в этом доме? Кто оставил эти жуткие правила? «Что за идиотский розыгрыш? Совсем не смешно,» – пронеслось у неё в голове.
Но страшные записки оказались лишь предвестниками чего-то большего. Остаток дня для Леры протек в привычной рутине, хотя мысли о таинственном авторе записок и его мотивах всё же интересовали её. Попытка связаться с прежним владельцем дома успехом не увенчалась – в трубке молчали гудки. Впрочем, Лера не придала этому особого значения. Скептик до мозга костей, она никогда не верила в мистику и считала все эти рассказы о сверхъестественном не более чем глупой страшилкой для детей. Все происходящее казалось ей нелепым совпадением, по крайней мере, пока …
Дальше рассказ продолжится от лица самой Леры:
В очередной прекрасный вечер я, устроившись поудобнее, смеялась над комедией, что шла на экране ноутбука. Что может быть лучше свежей комедии? Но вот фильм закончился, а сон все никак не приходил. Лежа в кровати, я ворочалась, пытаясь поймать ускользающие объятия Морфея. Вдруг до меня донесся шум со стороны окна. Я не удивилась – окна моей спальни выходило прямо в лес, и деревья стояли довольно близко. Списав все на сильный ветер и ветви, бьющиеся о стекло, я опять приняла попытку уснуть, но тщетно.
Что-то, или вернее, как я на тот момент думала, ветки деревьев, продолжали шуршать и тереться о москитную сетку, прикрепленную к одному из окон спальни. С каждой минутой шум усиливался, к нему добавились скрипы. «Вот же»-подумала я, – надо будет вызвать мастера, чтобы обрезал ветки, ибо спать с таким шумом за окном мне абсолютно не нравится.
Сон пропал окончательно. Решив оценить близость деревьев, чтобы утром заказать мастера и избежать еще одной бессонной ночи, я перекатилась на край кровати, включила подсвечник на тумбочке, медленно зевая, подошла к окну. Подняв взгляд, я застыла в диком ужасе.
За окном были совсем не деревья. Меня затрясло. По ту сторону стекла стояло нечто ужасное… нечто… Оно было чёрным, силуэтом отдалённо напоминающим человека, но с удлинёнными, искривленными и ломаными конечностями, которыми оно скребло по стеклу. Лицо представляло собой месиво, среди которого различались лишь клыки, торчащие в разные стороны друг от друга, с которых стекала какая-то вязкая, противная жидкость чёрно-бордового цвета. Глаза же были разбросаны по всему телу, мерзко и хаотично. Это существо вселяло жуткий, звериный, первобытный страх. Вся эта россыпь глаз уставилась на меня, пока с острых, слегка загнутых клыков продолжала капать или даже течь мерзотная слизь, конечности, похожие на грабли или вилы, продолжали скрести по стеклу.
Существо начало шептать что-то невнятное, кожа, вернее ошмётки её, на его лице задергались, издавая непонятный звук, что-то между хрипом и свистом. Я стояла, не в силах пошевелиться, мои глаза метались по его уродливому телу. В доли секунды меня прошиб холодный пот, волосы встали дыбом, и меня затрясло в страхе. Хотелось заорать, заорать во все горло, но из меня вырвался лишь хрип. Окно было открыто на проветривание, к моему счастью, не полностью. Собрав остатки сил, я с закрытыми глазами рванулась к нему, пытаясь захлопнуть створку, а затем убежала и спряталась под кроватью. Там я лежала, дрожа, и не понимала, что именно от меня хочет это мерзкое существо и что оно вообще такое.
Скрип не прекращался. Набравшись смелости, я выглянула в окно. Существо всё так же смотрело на меня, на сей раз раскрыв свою пасть, которая скрывала за ошмётками обнаженные внутренние клыки. К моему счастью, оно не пыталось ворваться внутрь, хотя думаю, одного удара хватило бы, чтобы стекло и стена разлетелись в щепки. Оно просто смотрело, выжидая чего-то, чего именно – мне было непонятно.
Правила, словно всплывшие из глубин памяти, мгновенно померкли. Меня словно током пронзило: кухонное окно распахнуто настежь… Выглянув еще раз, я убедилась: тварь по-прежнему застыла, лишь изредка проводя склизкими конечностями по стеклу. Страх придал сил, и, собрав последние остатки мужества, я ринулась на кухню, захлопывая окно. Едва я повернула ручку окна, как звон разбитого стекла пронзил тишину спальни. Меня затрясло, словно в лихорадке. Не в силах пошевелиться, я рванулась в кладовую. Там не было ни зеркал, ни окон. Заперев дверь, я забилась в угол, дрожа от первобытного ужаса. Время потеряло смысл. Казалось, оно вот-вот ворвется и заберет меня. Лишь в середине следующего дня я решилась выйти. Дрожащими ногами вернувшись в спальню, я с робкой надеждой открыла дверь, шепча про себя: «Пусть это лишь кошмар… Пусть это не реальность…» Но разбитое стекло, покрытое мерзкой слизью, развеяло последние иллюзии. Собрав остатки самообладания, я вызвала рабочих. К моей несказанной радости, они не задавали вопросов, лишь молча сделали свою работу и ушли. Но тварь не давала покоя. В поисках хоть какого-то объяснения я решила навестить соседку. Пройдя через открытую калитку, я вежливо постучала в дверь. В ожидании, когда она подойдёт, в голове теснились тревожные мысли. Дверь распахнулась, и я едва успела поздороваться, как она с хлопком захлопнулась прямо перед моим лицом. В мелькнувшем в окне силуэте я отчётливо увидела, как она качает головой в знак отказа. Странно… Обычно эта женщина была такой приветливой. С ней-то что-то случилось? Или она что-то знает?
Вернувшись домой, я ещё раз решила посмотреть злосчастные правила, и тут меня осенило: ведь это лишь часть! Вдруг существует продолжение? Не теряя ни секунды, я бросилась рыскать по дому в надежде отыскать ещё хоть какую-то подсказку. И я нашла её – нарушение одного из правил как раз таки и привело к этому жуткому созданию, что теперь скреблось в мое окно. Правило под номером пять гласило: «Ни за что не впускай свет полной луны». Холод пробежал по моей спине. Это было так просто, так очевидно, но я, ослеплённая любопытством и страхом, не заметила столь явного предупреждения. Сегодня ночью как раз полнолуние. И эта тварь, скребущаяся в окно, – плод моей невнимательности.
В голове закружились обрывки легенд, которые бабушка рассказывала мне в детстве. Истории о существах, пробуждающихся в лунном свете, о духах, обретающих силу в полнолуние. Я всегда считала это сказками, выдумками для устрашения непослушных детей. Но сейчас, глядя на это кошмарное порождение ночи, я понимала, что в каждой сказке есть доля правды.
Остальные пять правил звучали так: шестое правило гласит – после полуночи и до шести утра, дом должен стать твоей неприступной крепостью (если ты не нарушил первое правило). Тут у меня задрожали руки. Седьмое правило предостерегало: если услышишь зов, не оборачивайся, не подавай виду, кто бы ни шептал твоё имя из темноты.
Восьмое правило, самое горькое и циничное: не доверяй никому. Они – единое целое, сплетённое в зловещий узел.
Девятое правило велит, его текст обрушивается на меня громом: нарушение любого из предыдущих – несёт неминуемое. Не пытайся бежать, их ярость не знает границ, и спасения не будет.
Десятое правило отличалось , оно было написано чем-то другим и непонятными иероглифами, расшифровку которых я так и не нашла в интернете.
Я, дрожа от страха, решила подчиниться каждому слову. Но четвёртое правило… оно терзало душу сильнее всего. Неужели здесь мой конец? Неужели надежда на свободу навсегда похоронена под этими стенами? Паника, словно ледяной удав, сдавила горло. Истерика и животный ужас овладели мной. Я рухнула на пол, сотрясаемая беззвучными рыданиями. Страх сковал . Я боялась так сильно, что безумие казалось милосердным избавлением. Но когда я выберусь из этого проклятого места? Выберусь ли я вообще?Это единственное про что я могла думать на тот момент.
Собравшись с духом, я решила взять себя в руки и тщательно подготовиться к предстоящей ночи. Схватив полотенца и простыни, я принялась завешивать зеркала, перепроверила, закрыты ли окна, и плотно завесила их, перепроверила окна, плотно задернув шторы. Запирать двери было еще рано, да и нужно было выбраться в магазин за провизией. Не голодать же, а заодно, может быть, хоть отвлекусь, хотя как от такого вообще можно отвлечься? И реально ли это? Задавалась я про себя этим вопросом. Солнце уже начинало близиться к закату, оповещая меня о новой «судной» ночи. Поднимаясь по лестнице, я шла в свою спальню, хотя идти туда после вчерашнего мне очень не хотелось, но и не начинать же мне на полу. Открыв дверь, я издала нечеловеческий вопль, мои глаза расширились от ужаса. Прямо передо мной возвышалось существо, иное, чем прежде – огромное, долговязое, с непропорционально выделяющейся на фоне тела вытянутой физиономией. Два огромных кроваво-красных глаза ярко светились в темноте, словно фары машины, только красным. Рот существа растягивался по мере того, как он смотрел на меня, в жутком оскале, обнажая острые, как лезвия бритвы, клыки.
Я стояла и орала безостановочно, не в силах пошевелиться из-за накатившего на меня волной страха, сделав шаг назад, спотыкаюсь и лечу кубарем вниз по лестнице, потом подскакиваю и несусь не разбирая дороги, в то время как это чудище ринулось за мной, а я даже не осознавала,как оказалась на улице. Прибежала через калитку, бегу по асфальту и спотыкаюсь. Оно выглядывает из-за,калитки — вот и мой конец, стоило подумать мне, как тут слышу голос позади, человеческий голос, знакомый голос. Оборачиваюсь и вижу соседку, махающую мне. Чудища и след простыл. Вся дрожу, кое как поднимаюсь и иду к соседке, здороваюсь. Та приветливо улыбается и приглашает, как ни в чем не бывало, к себе, на что я соглашаюсь – выбора у меня другого нет: дома чудище, а соседка вроде помочь хочет, предлагает царапины обработать, чаем напоить, на что я соглашаюсь и иду к ней.
Сидели мы на кухне, пили чай, вели неспешную беседу обо всем и ни о чем. Она вдруг спросила меня: «Чего ты такая нервная?». Я сразу же захотела рассказать правду, но как поняла, кто же мне поверит, подумает сумасшедшая, ещё и в дурку сдаст. И я солгала, просто отмахнулась: «Проблемы на работе», мол. Пока падала, я разбила локоть, поцарапала колено, на что она любезно дала мне хлоргексидин и пластырь.
За чашкой чая повисла зыбкая, обманчиво приятная тишина. Нарушив ее, она поднялась из-за стола и предложила печенье. Я кивнула. Она направилась к выходу из кухни, но, уже переступая порог , замерла, повернувшись ко мне, но повернулась она лишь одной шеей, тело её оставалось неподвижным. Голова, повёрнутая ко мне, стала подниматься, а шея под ней стала извиваться и удлиняться.
Голова начала медленно поворачиваться ко мне, и ее губы стали расползаться в чудовищной, неестественной, жуткой улыбке, разрывая кожу и обнажая черноту, из которой медленно сочилась слизистая, вязкая кровь. Она стекала, капая на пол, обнажая частокол острых, мелких клыков, усеивающих пасть во множестве рядов. Глаза налились черной жижей, оставив лишь в самой глубине две алые, пульсирующие точки – наверное, зрачки, подумала я. Я сидела, не смея пошевелиться, казалось, даже не дышала. Кожа на ее лице медленно трескалась, обнажая что-то немыслимое. Сердце замерло окончательно, когда эта тварь заговорила:
– А ведь ты только что нарушила два правила, – прохрипела она и начала повторять тише, хрипя и приближаясь с каждой секундой: – Ни-ко-му не до-ве-ряй… Не обо-ра-чи-вай-ся… Я резко подскакиваю с места и начинаю убегать. Эта страшила гонится за мной, от страха я не сразу замечаю, что весь дом начинает оживать. Внезапная, острая боль пронзила все конечности, заставляя меня остановиться и опустить взгляд. Тени из углов дома, словно живые, окутывали мое тело, с треском ломая кости. В панике я пыталась вырваться, но черные щупальца, тянущиеся из каждого угла, окончательно сковали меня, погружая в непроглядную тьму, превращая в очередную жуткую безвольную марионетку этого проклятого места.Теперь я – одна из многих, скрывающихся в тенях, под мраком ночи , навеки прикованная .Ожидаю новую душу, обреченную разделить с нами вечность.
