X Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Огонь. Он повсюду. Такой яркий, ужасный и… манящий…

Я не могла оторвать от него взгляд, пока не почувствовала, что начала задыхаться от дыма. Мой кашель вернул меня в реальность, хоть я пыталась сопротивляться…

Снова комната, пылающая мебель, чьи-то крики за обломками двери… Все выходы завалены, к окну тоже не подобраться. Я не смогу выбраться…

***

— Сильвия! Снова витаешь в облаках?

Я с трудом перевела взгляд с экрана ноутбука на маму. В последнее время такие глюки стали появляться всё чаще. Но я же ни разу не была среди огня… Или не помню этого…

Я часто натыкалась в интернете на статьи, где говорилось, что наша психика пытается нас защитить и стирает особо неприятные воспоминания. Поэтому такие вспышки я начала называть невоспоминания. Вроде этого точно не помню, но это яркое ощущение дыма, который наполняет лёгкие, заставляя задыхаться, и обжигающий огонь… С ним всё ещё интереснее… Огонь и воспоминания — я абсолютно уверена, что они каким-то образом связаны.

Я мало что помню из детства — небольшие отрывки, моменты — но одно правило было всегда: никакого огня. Настоящую причину мне никто не объяснял, все отделывались простым: «Это очень опасно!». Даже теперь, когда мне 17, это правило всё ещё действовало. К друзьям в гости — только если у них электроплита и нет курящих, никакого жареного маршмеллоу — есть микроволновка, о походах не могло быть и речи (там же нужно разводить костёр) и прочие глупые запреты. А в моих невоспоминаниях огонь такой… невероятный и загадочный, он будто пытается мне что-то сказать. Глупо, наверное, звучит, но так и есть.

Однако, моя мама будто чувствует, когда я приближаюсь к огню, или он — ко мне. Только я успеваю краем глаза заметить, что кто-то рядом достаёт зажигалку, чтобы закурить, мама тут же уводит меня оттуда. Одной гулять мне запрещают, а друзья проходят через особый мамин «тест-фильтр». Никто из них не признаётся, что у него спрашивали и что про меня наговорили, но все сразу становятся какими-то излишне осторожными и везде пытаются уберегать меня даже от вида огня, как мама.

Я понимаю, можно бояться пожаров, например, но обычная зажигалка-то что мне сделает?! Но, по великому закону, пришедшему к нам ещё от Адама и Евы, чем сильнее нам что-то запрещают, тем больше нам хочется это сделать. У мамы какой-то бзик на огонь, но я же не должна страдать. Удивительно, что она даже интернет подчинила себе: на все запросы, связанные с огнём, возникала одна и та же фраза: «Страница не найдена». Может моя мама — ведьма? Я не могу это ещё как-то объяснить.

— Вернись уже на Землю грешную! — потормошила меня мама. — О чём ты всё время задумываешься? Буквально выпадаешь из реальности!

— Да так, разные пустяки, — отмахнулась я. — Мам, а в нашем роду были ведьмы?

Ну а что? Ведьмы или потрясающие программисты… К последним она точно не относилась, а с техникой явно разговаривала, особенно, когда опаздывала. В основном разными ругательствами и криками, но разговаривала же.

— Ведьмы? Ну, твоя бабушка занималась чем-то похожим на колдовство, когда была ещё девчонкой. А что? Захотелось приворожить кого-то? — усмехнулась мама.

— Это на будущее, мало ли, — не стала я ни огорчать, ни обнадёживать её. — Я пойду погуляю, окей?

— Одна? — тут же насторожилась агент-мама.

— Я… нет, с Алекс, она зайдёт скоро, — конечно, я лгала, но выкручиваться как-то нужно, чтобы она не пошла со мной.

— Хорошо, когда зайдёт — пожалуйста. Но чтобы через три часа вернулась! Помнится, кто-то обещал тако-о-ое печенье испечь сегодня…

— Да, обязательно, но на невыгуленную голову тако-о-ое печенье не получится точно.

Что со мной происходит? Эти невоспоминания, растущее желание увидеть огонь, ощущение, что все вокруг мне что-то недоговаривают, словно боятся моей реакции…

Как только мама вышла, я схватила телефон и панически быстро набрала подруге:

«Приходи срочно! Прогуляемся».

Алекс никогда не игнорировала людей, поэтому через две минуты я получила спасительное:

«Ок. С условием, что ты объяснишь что за срочность и мы зайдём в ТО кафе)».

Алекс имела ввиду кафе, где работал парень, который ей нравился, и бонусом там часто бывал парень, который симпатичен мне. Неплохое совпадение, да? Сейчас мне не хотелось туда идти, но это было условие свободы. Хотя бы на три часа. Поэтому я спокойно набрала лишь одно слово: «Жду».

***

— Итак? — невысокая для своих семнадцати лет девушка с неизменным русым хвостом до плеч с нетерпением смотрела на меня.

— Да просто… нужно зайти к бабушке. Без мамы.

— Та-а-а-а-ак, — Алекс этого было мало, я знала.

— Ты же потом не расскажешь об этом моей маме? — мои глюки довели до того, что я перестала доверять лучшей подруге…

— Зимина Сильвия Егоровна! Откуда такие мысли?! Я возмущена! Мы же официально лучшие подруги великой семнадцатой школы! Забыла?

— В конкурсе участвовали лишь четыре пары! Там каждый занял призовое место, даже третье поделили.

— И что с того? Мы-то заняли первое! Сильв, ну когда я тебя подводила?

— Ну…

— Опоздания считать не нужно!

— Ладно, убедила. Помнишь, я упоминала свои сны про огонь?

Алекс сжала губы. Не знаю, была ли виной моя фраза или то, что мы подходили к тому самому кафе.

— В общем, это не совсем сны. Это видения или галлюцинации. Они возникают абсолютно случайно, и меня будто отключают от мира, понимаешь? Короткие сны днём. Я называю их невоспоминания. Чаще всего с одним и тем же сюжетом: как я нахожусь среди огня. И это мамино ограждение от огня с самого детства… Это очень странно. Я наконец хочу выяснить, что происходит. Невоспоминания появляются всё чаще…

Я молча ждала реакции со стороны подруги. Казалось, она всегда может поддержать и превратить проблему в шутку так, что ты сам поверишь, что это пустяк.

В тишине мы дошли до кафе и, не сговариваясь, остановились перед дверью. Через стекло я заметила, что парень, который мне немного нравится, Кристиан, как обычно читает книгу с чашкой какао в руке. Матвей же, объект воздыханий Александры, стоял за стойкой бармена, делая кому-то кофе.

Я перевела взгляд на Алекс. Та внимательно смотрела на меня. После минутного молчания она всё же сказала:

— Знаешь, я думаю, смогу тебе помочь. Это действительно запутанная история. И я тебя одну в этот клубок не пущу! Но пока что давай расслабимся. Вижу, все в сборе, — кивнула подруга на парней и резко открыла дверь. — Хей, Мат, сделаешь нам латте?

— Алекс! Рад тебя видеть! Тут скука смертная. Тебе как обычно, с ореховым сиропом и щепоткой корицы?

Видя, что у этой парочки всё прекрасно, я направилась поздороваться с Крисом, чтобы не стоять посреди кафе застенчивой статуей.

— Привет, — надеюсь, мой голос не звучал слишком нервно. — Кхм, я могу присесть?

Крис оторвался от книги и быстро изучил меня взглядом:

— А, ты, наверное, из моей параллели? У нас ещё иногда совместная физкультура бывает. И ты часто заходишь в это кафе с Алекс.

Вот интересно, он запомнил меня только как прицеп к Алекс? Эту активную девчонку не заметить невозможно, я понимаю, но я же тоже необычная личность…

Придушив свою гордость, я выдавила:

— Да, я Сильвия. Похоже, наши родители любили необычные имена, да? Так мне можно сесть?

Парень кивнул и даже отложил книгу:

— У меня, видимо, страсть к необычным именам от отца. Сильвия — это «лесная», я прав? Однако, я не вижу у тебя ни походного рюкзака за спиной, ни таблички «Защитим природу вместе».

Хм, я почему-то думала, он будет не таким резким. Все тихие одиноко читающие парни такие?

— Это очень иронично, — сухо ответила я, продолжая изучать Криса, который всё меньше мне нравился. — Я не люблю лес. Сжигать его я, конечно, не стану, но на лесной поход ни за что в жизни не соглашусь.

— Интересно… Погоди. Ты Зимина? Семья, где все помешены на огне?

Вот это наглость! Во мне закипала ярость, словно кто-то поставил чайник.

— Да, представь себе. Но любой страх — это нормально, разве нет? — как можно спокойнее отчеканила я, пытаясь испепелить парня взглядом.

— Страх — да. Бзик — нет, — ответил Крис, подражая моей интонации. — Ты знаешь о слухах, что твоя семейка просто чокнутая?

Ну всё! Пошёл он! Никто не имеет права говорить так о моей семье!

Я уже встала, чтобы сказать ему это вслух и в более грубой форме, как справа, кажется, на кухне, раздался какой-то взрыв. Оттуда выбежал один из официантов с горящим фартуком. И уж не знаю каким образом, но несколько искр долетели до Криса и обожгли ему руку и немного поджарили волосы, что он сразу побежал в туалет тушить это всё. Я не могла наблюдать за этим без улыбки.

«Небесная кара, я права?» — мысленно передразнила я Криса.

Только теперь я перевела взгляд на до сих пор непотушенный фартук. Огонь…

Я не заметила, как подошла к нему и протянула руку, но в этот момент тот же официант потушил эту красоту огнетушителем, за которым бегал. Ко мне подскочила Алекс, протянув какао:

— Всё хорошо? Ты в порядке? Всё так быстро произошло… Возьми какао, ты же любишь, нужно снять стресс.

Я покачала головой, еле сдерживая слепую ярость. Зачем тушить огонь?! Он не принёс никакого вреда, даже наоборот! И это ведь так красиво… А люди уничтожают красоту… И почему парень, который мне понравился, оказался пустышкой?! Алекс заслуживает быть счастливой, а я нет!? Почему все друзья и родная мама мне что-то не договаривают?!

— Я больше не люблю какао.

***

Мы переступили порог бабушкиной квартиры. Тут настолько непохожая атмосфера на ту, которая у нас дома, что даже странно, что это квартиры матери и дочери.

— Сильвушка! — из спальни вышла семидесятилетняя женщина с чёрными волосами до лопаток. — И Сашенька! Чем обязана визитом? Сомневаюсь, что вы решили просто так навестить старушку.

— Мы действительно по делу, — без предисловий начала я, проходя в гостиную. — Я хочу выяснить, что происходит с самого моего детства. Почему мне нельзя даже смотреть на огонь? Даже на малейшую искорку. Даже по интернету. Что за тупые запреты?

Я сама удивилась, как ровно, спокойно и убедительно звучал мой голос. Внутри всё ещё бушевала ярость по случаю в кафе и не только.

Бабушка остановилась перед креслом, обескураженная то ли вопросом, то ли тем, что впервые от меня услышала слово «тупые». Алекс неловко прошла мимо и также остановилась не зная, куда лучше сесть.

Весьма долгое молчание пришлось прервать мне, так как ярость и не думала становится меньше, а лишь росла с каждой секундой без ответов:

— Алекс! Сядь уже на диван! Хватит мельтешить перед глазами! И я, бабушка, всё ещё жду ответов и не уйду отсюда без них. Я знаю, от меня семнадцать лет что-то скрывали, и я…

— Девять, — глухо ответила бабушка.

— Ч…что?

— Скрывали девять лет. Не семнадцать. Эта вспыльчивость… Ты видела сегодня огонь?

— Я… да. Но какое это имеет значение? Меня кое-кто разозлил. И не переводи тему! Что от меня скрывали?!

— Сильв, — попыталась притушить мою ярость Алекс. — Лучше успокоиться и послушать. Тебе же хотят всё объяснить…

— Помолчи! Ты тоже меня обманывала, я знаю! Тебе не кажется, что лучшие подруги не должны скрывать что-то, что касается одной из них!? Если не хочешь рассказать какую-то великую тайну, молчи!

Алекс закусила губу и притихла, неловко поправляя волосы. Я перевела обжигающий взгляд на бабушку.

— Может хочешь чая? — она явно не знала, как мне рассказать.

— Бабушка! Ты сама знаешь, лучше не надо: чай горячий, — я сама не заметила, как угроза вылетела из моих губ. Осознав это, я постаралась смягчить тон, чтобы не отпугнуть правду. — Значит меня обманывали с восьми лет. Настала пора рассказать, не думаешь? Что такого тогда случилось? Я совершенно не помню своё детство. Даже первый класс.

— Ох, Сильвушка, как бы начать…

— Начни с правды, она мне критически необходима, — процедила я сквозь зубы.

— Женщина, которая тебя воспитывает — не твоя мать. Не моя дочь…

Меня будто током ударило. Обжигающая однако правда… Не моя мама?! Н… но… но…

Мне хотелось кричать, но слова застряли в горле большим комом…

— И, ты не пойми неправильно, виной тому стала ты, — продолжила бабушка (или как её теперь называть?). — Понимаешь ли… Ох, как сложно это объяснять… У тебя какая-то связь с огнём с рождения… Когда ты злилась или сильно радовалась, обязательно что-нибудь взрывалось или сгорало. Меня это всегда пугало, но твоя мама, настоящая, — в её голосе слышались слёзы, ей было сложно это вспоминать, — она так спокойно к этому относилась, даже чему-то тебя учила…

Так взрыв в кафе… мой?

— В детстве твоя мать была помешана на магии, всё пыталась доказать, что она существует. Я думала, это пройдёт, как у меня. Но ты — живой пример, что не прошло… Отца никто не знал, был ли он вообще — вопрос. Не знаю, ставила ли она какие-нибудь эксперименты или ещё что, но теперь я понимаю, что сама она также как-то научилась магии: всегда безошибочно определяла погоду без каких-либо приборов, точнее метеорологов, знала, когда ей предложат новую работу или просто позовут погулять, умела определять ложь… Тогда я думала, что это всё — обычные совпадения, хоть их было до странного много… И своё завещание она написала заранее, прописала там, что нужно с тобой делать, чему учить…

Она погибла, когда вы с ней восемь лет назад сильно поссорились. Она прислала одно-единственное сообщение: «Сегодня я погибну, позаботься о Сильвии, ей суждена огромная роль в судьбе всего человечества». Пожарные тогда не успели, я тоже… Всё, что я видела: ваш старый дом, охваченный языками яркого пламени. Потом кто-то будто стёр воспоминания, полный провал. Я не знаю что происходило. Следующий отрывок в моей памяти: сирена пожарной машины, чёрный дым и ты, маленькая девочка, рыдающая на коленях перед сгоревшем домом и проклинающая весь свет…

Я слушала бабушку в оцепенении. Что.. я… я уб… не могу даже в голове произнести это слово… Моя мама… Это ведь бред!

— П… почему… я… я этого не помню? — язык меня не слушался, слова застревали в горле, мешая дышать, на щеках я чувствовала обжигающие душу слёзы.

Перед глазами быстро появилось невоспоминание. Точнее… воспоминание, да?

Бабушка лишь покачала головой:

— Не знаю. Я не помню больше половины из той ночи. Как приехали пожарные, как тебя спасли… Тело твоей матери так и не нашли. Сначала это давало мне надежду, но сейчас я устала уповать на чудо. После этого появилась подруга детства твоей мамы, убедила меня, что твоя детская психика повреждена и будет лучше просто забыть об этом. Видимо, я была слишком пьяна горем, чтобы сопротивляться, а потом было поздно. Она стала твоей новой мамой, всячески оберегала тебя от огня, чтобы ты не вспомнила…

Я нервно усмехнулась:

— С чего такая забота? Совершенно незнакомая мне женщина строит такой план, чтобы «защитить мою детскую психику»? Смешно.

— Да, после того, как я немного отошла от той ночи, я тоже это поняла. Решила спросить об этом у Кристины.

Как давно я не слышала, чтобы её называли по имени… Все будто хотели, чтобы я привыкла называть её мамой и никак иначе.

— Она в тот момент вышла из роли доброй мамочки и так зловеще на меня посмотрела, что у меня мурашки по коже пробежали. Но спустя несколько секунд она всё же ответила, постараюсь передать её слова как можно вернее: «Сильвия — не какая-то обычная девчонка. Ты помнишь, что Мил, твоя дорогая доченька, написала тебе перед смертью? Что Сильвия сыграет огромную роль в решении судьбы человечества. И это не просто слова. Сильвия обладает… чем-то! Я ещё не разобралась, но знаю, что это очень и очень опасно. Вспомни хотя бы тот пожар. Источник не смогли найти, потому что источник — она! Эта девчонка! Она как-то связана с огнём, она создаёт его из ничего! Понимаешь ты, насколько это опасно!? Она может уничтожить всю планету, если только пожелает! А она пожелает. Не знаю, что Мил с ней сделала, но она точно не хотела ей лёгкой жизни. Сильвия вся пропитана какой-то тёмной энергией. Не знаю, что это, но оно показывает, что добра девчонка явно не принесёт, если её не оградить от этой силы!» Я могла бы тебе это сейчас не говорить, но ты сама должна решать свою судьбу, теперь я понимаю… Я читала завещание Мил, Кристина делает всё наоборот… Сомневаюсь, что она всего лишь хочет оградить мир от твоей силы, а тебя — от мира, но я не смогу добиться от неё правды…

— Я смогу, — слёзы закончились, жажда правды — нет. — Если она что-то ещё скрывает, ей несдобровать. Но для начала… я взгляну на завещание мамы. Где оно?

Бабушка указала рукой на шкаф, на верхней полке которого я быстро нашла нужную папку.

Немного пролистав, я начинала злиться, потому что так и не увидела то, что искала. Бумага под пальцами нагрелась, была готова в любой момент сгореть у меня в руках. Но тут на последних пустых листах, которым я сначала не придала значения, стали проявляться буквы:

«Сильвия, мой огонёк, эти страницы специально для тебя, никто больше не должен их видеть. Не всегда всё идёт так, как мы задумываем, поэтому это на случай, если остальные проигнорируют мои указания, или тебе просто захочется ещё раз почувствовать моё присутствие.

С любовью и заботой даже после смерти, твоя мама, Милена»

Здесь мама (моя настоящая мама!) рассказывала о моей силе, её происхождении, контроле, взаимосвязи силы и эмоций, упражнениях, моей судьбе…

Теперь я начинала вспоминать, эти страницы будто сорвали замок с ящика, где хранились воспоминания.

Мама умела искать магию в чём угодно, она материализовывала предметы из своей фантазии для наших игр, мы вместе мечтали о лучшем мире. Мама (не устану повторять это слово!) повторяла мне, что я смогу всё изменить…

Но с хорошими воспоминаниями пришли и плохие… Та ночь… Я действительно стала причиной смерти мамы… Я не хотела. Я просто сорвалась, дала волю эмоциям… Я пыталась это остановить. Когда поняла, что пожар мой, я быстро сориентировалась, побежала к маме (мне огонь не может причинить вред). Я помню, как обняла её в последний раз, так не хотела её оставлять, но потушить целый пожар не смогла. Помню наш разговор:

— Сильвия, огонёчек, ты должна выбираться. Здание скоро обрушится.

— Нет! Нет, мама! Я не оставлю тебя! Мы выберемся вместе!

— Ох, искорка моя, боюсь, это невозможно. Я не могу контролировать всё. А ты слишком мала, чтобы потушить весь этот огонь. Но ты дружишь с пламенем, да? Выбирайся. Мир должен увидеть твою силу, — она закашлялась и силой оттолкнула меня к двери.

Пол над ней обрушился, я больше не могла ничего сделать. Мой крик, наполненный болью, лишь усилил огонь. Не знаю, сколько я там прорыдала, периодически кашляя от дыма. Очнулась, когда услышала вой пожарной сирены. Кто-то вынес меня из дома за минуту до того, как он полностью превратился в пепел вместе с воспоминаниями…

Я с трудом вновь заставила себя взглянуть на лист, исписанный таким родным маминым почерком.

«Последнее: не вини себя в моей смерти. Так было нужно. Ты посмотри на это с другой стороны: ты устроила целый пожар! В восемь лет! Подумай, на что ты только будешь способна, когда вырастешь! В тебе колоссальная сила, не постижимая наукой и логикой. Не гаси свой огонь и не давай другим гасить его».

Не волнуйся, мама, не дам…

Слёзы испарились. Ярость и сожаление уступили место могуществу. В кои-то веки я чувствовала, что способна на большее, чем все думают, что я наконец могу делать всё, что хочу.

— Сильв, — подошла ко мне Алекс. — Я действительно не знала… всего. Мне лишь сказали, что у тебя начинается паническая атака, когда видишь огонь. Со временем я поняла, что это неправда, но сделать ничего всё равно не смогла… Ты как?

— Три часа прошло. Пора домой…

***

— Я не опоздала?

Кажется, вокруг меня летали искры, но какая разница? Я пришла за ответами, и я их добьюсь.

— Сильвия! — Кристина бросилась ко мне как самая заботливая мамочка. — Всё хорошо? Чем ты так расстроена? Где Александра?

— Алекс я вежливо попросила уйти домой. Не хочу, чтобы она видела это…

— Видела что?

— Твои оправдания. Кто ты? — я произнесла это с таким пренебрежением, что не понять, что я всё знаю, было невозможно.

Но Кристина постаралась невозмутимо играть свою роль:

— О чём ты, дорогая? Что-то случилось? Я — твоя мама.

— Хватит цирка! Мама погибла. Девять лет назад. Кто ты?

— О… о чём ты, милая?

— Ты уверена, что мне лучше докопаться до правды другими методами? — я сжала руки в кулаки.

Как учила мама? Направить эмоции, представить, что нужно…

Кристина согнулась пополам будто от сильного удара.

— Тебе ненаглядная бабушка рассказала? — она подняла на меня взгляд, полный злобы и отвращения, за секунду раскрыв себя настоящую. — Если так уж интересно, я скажу. Познакомимся заново. Я — Кристина, лучшая подруга твоей мамы в прошлом. Она отвернулась от меня, как только поняла, что я меняю её воспоминания. Я была юной и неопытной, одно заклинание для стирания памяти не сработало, так она и узнала о моих способностях… Магия существует — сюрприз! Я умею стирать и менять воспоминания, внушать человеку что-то, подпитывать себя чужими эмоциями…

Мои эмоции она не получит, я только научилась по-настоящему чувствовать…

Но она могла бы спокойно стереть воспоминание, где она рассказывает бабушке про мою силу… Была слишком истощена мной?

— Твоя очередь, — прервала Кристина мои размышления. — Кто ты, дорогуша?

— Вопрос в корне неверный, — я тянула время, чтобы сжечь основную часть её силы (оказывается, это я тоже умею). — Знаешь, как будет правильно? «Хочу ли я знать, кто эта девчонка?» Девчонка, я правильно сказала? Так ты обычно меня называешь?

Три…

— Так вот ответ на это — нет.

Два…

— Поверь мне, ты не хочешь этого знать.

Один…

Я резко дёрнула руки на себя, забирая силу Кристины. Она пыталась сопротивляться. Наивная… Конечно я сильнее. Во мне девять лет копилась энергия.

Я глубоко вдохнула, ощущая, как новая порция силы растекается по моему телу…

По-моему, я стала горящим огненными демоном. Но какая разница?

Я в последний раз обратилась к Кристине:

— Ты была права: я могу уничтожить всю планету… Начну с тебя.