По дороге к морю есть один забор, который никого в городе не оставляет равнодушным. Любой проходящий мимо ребёнок — а иногда и взрослый — оставит на нём свой след: нарисует что-нибудь, выцарапает надпись, выжжет лупой своё имя или просто остановится почитать. Даже хозяйка этого забора — местные зовут её бабой Галей — как-то в разговоре с соседкой упомянула, что большое крыло ласточки на предпоследней справа дощечке она лично выжигала маленькой карманной лупой по собственному наброску.
Дети всего приморского городишки знали бабу Галю как странную, уже немолодую женщину с царапиной на лбу, которая вечерами, сидя на лавочке, фальшиво напевает морскую песню, половину слов которой она сама не помнит и заменяет хриплым мычанием.
Рядом с небольшим участком бабы Гали стоял новенький магазин рыболовных снастей «Морское дно», хозяин которого часто закрывал его раньше положенного и удалялся в местную пивнушку.
В этот вечер он тоже благополучно слинял с работы, и идущие с моря трое ребят, увидев издалека надпись «Закрыто», подошли к забору бабы Гали — с той стороны, что ближе к магазину, где выжжено крыло чайки.
— Толька, у тебя есть мелок с собой? — спросил у загорелого и курносого мальчишки толстоватый коротышка.
— У меня есть. — подал голос высокий и рыжий, протягивая толстячку мелок. — Пиши повыше, а то дядя Боря-то не заметит. Ну где ты пишешь?! Дай я сам.
Рыжий выхватил у толстого мел и примирительно произнёс:
— Чего там тебе надо?
— Леска новая нужна. Паш, и не забудь подписать, что это я.
Паша вывел кривым, но в целом понятным почерком: «Оставьте леску-плетёнку» и вдруг остановился.
— Подпись тоже. — напомнил толстенький.
— Тихо! Старушка-мычалка вышла. — пояснил своё молчание Пашка, по-кошачьи щурясь и прячась в тень магазина, словно боясь, что его рыжие лохмы спугнут упомянутую.
И правда — сквозь щёлку в заборе Пашке было видно, что баба Галя, как всегда, заняла место на своей кривоватой скамейке у дома. Задумчиво смотря в сторону моря, она затянула песню:
— Между чайкой и дном морским.. — послышалась первая отчётливая строчка, а потом старушка замычала невнятное, будто ненужное продолжение.
Возможно, ребята не обратили бы внимание на столь привычную мелодию и тихонько продолжили начатое, но Толик неожиданно подметил:
— А мы как раз между чайкой и дном морским.
— Чего? — одновременно повернулись к нему ребята.
— Ну смотрите. — нерешительно продолжил Толя. — Вот тут на заборе крыло чайки, а этот магазин называется «Морское дно».. А мы между. И кстати, я от мамы слышал — бабушка Галя сама крыло выжгла!
— Да даже если бы она это место имела ввиду, и что? — хмыкнул толстый.
— А ты молчи, Толька дело говорит! — обрадовался Паша, обнадёживающе кивая догадливому другу. — Толь, а вдруг это место встречи с кем-то? А магазин дяди Бори.. Может у них сговор?
— А может там клад зарыт? — Толька заразился энтузиазмом друга.
— Паша, да подпиши ты уже! — заныл толстенький, тыкая пальцами-сардельками в забор.
Пашка только отмахнулся и бросил ему мелок:
— Тебе надо, ты и пиши!
Толстенький мелок не поймал.
На следующее утро все в городе только и говорили о том, что между магазином рыболовных снастей и забором бабы Гали тайно встречаются секретные группировки, зарыты сокровища и живёт привидение.
Конечно же, это был предмет разговоров жителей лет до двенадцати. Самых маленьких из них страшила и восхищала версия с призраком, ребята постарше любезно подарили этому переулочку название «Мафиозного», ну а друзьям Толику и Пашке не давали спокойно заснуть мысли о кладе.
Именно эти удивительные теории заставили Пашу встать в шесть утра, перелезть соседский забор, постучать в окно Толику и сказать:
— Бери лопату и пошли к переулку. Будем клад искать!
Уже мысленно перебирая найденные сокровища, Паша взял в сарае старую лопату и ведро — решил, что если кого встретит, скажет, что идёт копать червей для рыбалки. Кладом он решил делиться только с Толиком.
Добравшись до забора бабы Гали, Паша спрятал лопату в кусты и сел ждать, а взгляд его занялся многочисленными надписями на заборе, которые как бы говорили — «Смотри, мы ого-го как интереснее школьных учебников!»
Мальчишка так увлёкся этим гигантским международным чтивом, что пришедший с лопатой Толик напугал его своими и без того ужасными словами:
Извини, мне Ольку пришлось захватить..
Пашка развернулся и увидел рядом со своим другом беловолосую и загорелую девчонку с двумя короткими косичками.
— Да зачем?! — возмутился Пашка. — Ты что, с ней кладом поделишься?
— Не надо со мной делиться. — подала голос Оля. — Я сказала брату, что если он меня не возьмёт, я маме расскажу, что вы тут сокровище ищите. Понял?
Увидев наглую и даже злорадную улыбку Ольки, Пашке только и осталось, что смириться. Девочка стала сторожить, не идёт ли кто мимо, а друзья взялись за лопаты.
В первый день ребята ничего не нашли. На второй не сдались и начали рыть в новом месте. На третий и вовсе предпочли поискам рыбалку — там, в отличии от земли сокровищ, хотя бы клевало.
Возвращаясь с неё, они заметили, что калитка участка бабы Гали бесшумно открылась и хозяйка вышла за пределы своего участка.
Ребята тут же замедлили шаг, а сообразительный Толя и вовсе сделал вид, что завязывает шнурки. Все трое прекрасно видели, как старуха заглянула в почтовый ящик, вздохнула и вернулась домой, напевая свою «Между Чайкой».
— Слушайте, а может клад ещё не закопан? — осторожно предположил Толька. — А то странно как-то, что она в почту заглядывает.
— Возможно, возможно. — с важным видом согласился Пашка.
Оля надулась и недовольно сверкнула глазами — вероятно, потому что друзья не в первый раз отвернулись от неё и разговаривали друг с другом.
Может, ей только пришлют эти сокровища, по почте? — оживился Толя, видя, что его идею снова поддерживают.
— Где это ты видел, чтобы золото и изумруды клали в почтовый ящик?
Пашка и Толя ошарашенно уставились на Олю, которая впервые выступила против версии с сокровищами. Девочка презрительно фыркнула:
— С самого начала было ясно, что эти ваши клады-шоколады полный бред.
У Пашки от неожиданности рот открылся, а Толя виновато почесал затылок. Оля же дерзко улыбалась, наблюдая за переменами на их лицах.
— Ах, бред?! — опомнившись, Пашка рванул к ней, но Толя вовремя остановил его, удержав за плечи. — Может ты и умная, — хмыкнул Паша. — Но твой брат явно умнее, это он понял, что тут клад. Как думаешь, я поверю ему или тебе?
— Тому, у кого версия будет интереснее. — хитро улыбнулась Олька.
— Толька, она всё умничает, давай исключим её из поисков?
Парнишка замялся, не готовый сходу выбирать в споре сторону друга или сестры. Последняя же, фыркнув, уже сама направилась в сторону своего дома.
— Да пожалуйста, исключайте. Я даже никому не расскажу про ваши детские раскопки. — бросила она из-за спины.
Толя усомнился в своей теории из-за Олиных слов, и предложил пока прекратить ошиваться у забора бабы Гали даже несмотря на желание Пашки продолжать работу. Поиски клада сходили на нет.
Следующим утром старуха, как всегда, вышла проверять почту. Погода была так себе — моросил мелкий дождик. Баба Галя не стала брать с собой зонтик и потому чувствовала, как маленькие холодные капли остаются отдохнуть у неё на плечах и голове.
Вдруг дождь прекратился — или нет, что это? Он всё так же шёл, но на бабу Галю почему-то уже не лилась вода.
— Здравствуйте. — раздалось сзади.
Она развернулась и увидела перед собой маленькую ручку, изо всех сил вытягивающую жёлтенький зонтик вверх. Чтобы целиком разглядеть Олю, бабе Гале пришлось опустить голову вниз.
— Здравствуй. — кивнула ей старуха. — Тебе что-то надо? Подожди минутку. — Она повернулась к почтовому ящику. Тот оказался пустым.
— Я хотела вас спросить, — нетерпеливо забормотала Оля. — почему вы каждый день проверяете почту? Вы ждёте посылку?
— Нет, маленькое письмо. Это всё, что ты хотела?
— Не всё! Мне интересно, что это за письмо.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, слышала?
Баба Галя ущипнула Олю за нос, улыбнулась, и почапала по лужам домой. Снова капли дождя защекотали её шею.
— А я не Варвара, меня зовут Оля! — крикнула девочка вдогонку закрывающейся калитке.
Оля и правда с начала не очень верила, что между чайкиным крылом и рыболовным магазином зарыт клад. И за его поисками наблюдала только потому, что это весело. А увидев старушку, вздыхающую из-за пустоты почтового ящика, она решила, что никаких сокровищ уж точно нету.
Однако от этого жизнь старушки не казалась девочке менее таинственной. И старая полузабытая песня, и письмо, которое так тревожит бабушку, всё это заставляло Олю каждый день, прячась в проулке, проверять почтовый ящик вместе с бабой Галей, иногда ловя себя на мысли о «любопытной Варваре». В таких случаях Оля говорила себе, что нос ей уж точно никто не оторвёт за ежедневный шпионаж.
Хорошо это или нет, но всё тайное становится явным: только вот в случае Оли её заметала вовсе не хозяйка знаменитого забора, а другие, не менее заинтересованные лица — Пашка и Толя. В одно «шпионское» утро мальчишки поймали Олю с поличным, девочка и спрятаться не успела.
— А что мы тут делаем? — грозно произнёс Паша, закрывая Оле единственный путь побега — небольшой переулок.
— Я пришла проверить, получила бабушка Галя письмо или нет.
— Ой-ой-ой.. Баба Галя, Баба Галя! Ты клад наш пришла добывать, да?! Думала, мы его забросили?! — не унимался Пашка.
— Ну да, забросили. — кивнула Оля.
Мальчишки оторопели на секунду, а потом Паша слабо возразил:
— А что мы сюда пришли, по-твоему? Клад копать.
Ага, без лопат. — съехидничала Оля. — Зачем пришли?
Прекрасно осознавая свой проигрыш в этом споре, Паша не сдавался и продолжал рьяно доказывать, что лопаты спрятаны, а где — не скажет. Пару минут выслушивая друга, Толька всё-таки его остановил:
— Ну хватит, Паш.. И кстати, Оля, — Миролюбиво обратился он к сестре. — мы следили за тобой, потому что я заметил — ты по утрам исчезаешь.
— Здравствуйте, ребята. — все трое обернулись — баба Галя.
— Как призрак бесшумно. — тихо хохотнул Пашка и скорчил рожицу.
Старуха заглянула в почтовый ящик, но на этот раз вместо разочарованного вздоха она радостно улыбнулась и вытащила маленький конвертик, раскрыла его и стала читать. Последнюю строчку она восторженно, как бы боясь забыть, повторила вполголоса:
— «Приеду сегодня в шесть на нашем катере»
Баба Галя облегчённо вздохнула и ушла, даже не напевая свою коронную песенку. Паша торжественно присвистнул:
— Вот, видишь, Олька! Клад ей передадут сегодня в шесть!
Он радостно хлопнул её по плечу.
— Ничего ей не передадут. — надулась Оля, но глаза её засветились таким же бешеным любопытством, как у Пашки.
Можно назвать Ольку хорошей актрисой, потому что даже её чуткий брат не смог бы точно сказать, появится она на причале в шесть часов или нет. Оля всем своим видом показывала, что эта история с сокровищами ей глубоко безразлична. Уходя, она пригрозила мальчишкам:
— Только попробуйте шпионить за бабой Галей, я маме расскажу!
— Подумаешь, мы и не будем. — пожал плечами Пашка. — Пошли, Толь.
Как бы там ни было, без десяти шесть на причале можно было наблюдать очень интересную ситуацию: одну из ближних к воде лавочек занимала старушка с небольшим пакетом, а недалеко от неё, на площадке, под горкой, сидели Пашка и Толик. Они маскировались среди играющих малышей. Ещё раньше всех выше перечисленных на причале появилась Олька — спряталась около небольшого магазинчика. Она уже заметила брата с другом, но своего присутствия не выдавала.
Потрясающее зрелище открылось всей этой компании: по спокойному, блестящему на солнце Чёрному морю, которое в августе предстаёт перед отдыхающими и жителями во всём своём великолепии, летел в сторону берега белый катер. Оле этого видно не было, но вот Пашка с Толиком изумлённо раскрыли рты, когда увидели название катера. Ближе к носу красовалось то самое крыло, которое они много раз видели на заборе — и надпись «Чайка».
Баба Галя направилась к причаливающему катеру. Навстречу с него спустился молодой человек, загорелый абхазец лет двадцати. Старушка, чуть ниже его, крепко с ним обнялась. Абхазец радостно улыбался:
— Вы всё так же полны энергии, тётя Галя! Жаль мама с папой не приехали..
— Ну хорошо, что хоть ты тут, Шамиль.
Паша настороженно смотрел на абхазца, ожидая и надеясь, что он сейчас передаст старухе сундук с сокровищами.
— Мы на «Чайке» покатаемся? — между тем предложил Шамиль.
— Зачем?.. Сейчас медуз больно много.. — поморщилась баба Галя.
Тогда Шамиль предложил посидеть в пляжной беседке — этот вариант устроил старушку, так что она и абхазец, беседуя, пошли туда. Преследователи не отставали: Пашка и Толя бежали, как бы играясь, со стороны прибоя, а Оля кралась в тени сувенирных магазинов.
Баба Галя и Шамиль уселись в беседке лицом к морю, так что спрятаться сзади труда не составляло. Мальчишки оказались в кустах среди мошкары и стали подслушивать. Общались контрабандисты в лице бабы Гали и молодого абхазца о чрезвычайно скучных вещах — погоде, здоровье и тому подобном.
Пашка и Толя, предвкушённые тайной авантюристы, постепенно поняли, что реальный мир донельзя скучен — серые диалоги взрослых убивали детскую фантазию, и казалось, что лучше уйти, дабы не разочароваться окончательно.
— Подслушиваете, значит? — прошипела вдруг Оля рядом.
— Ты за нами следила?! — так же зашипел Паша.
— Больно вы мне нужны! За ними. — Оля явно смирилась и подсела греть уши рядом с мальчишками, которые заняли единственное незаметное место.
Пашка не был в восторге, что «враг» мало того, что заметил их, так ещё и в наглую уселся рядом. Однако Оля убедительно-примирительно сказала:
— Я раскрыла своё присутствие чтобы мне было видно и слышно, так что прошу тебя, Паш, не шуми. Давай слушать.
В этот момент баба Галя вручила Шамилю пакет:
— Тут аптечка. — пояснила она, а друзья за скамейкой, на секунду поверившие в чудо, разочарованно сморщили носы. — Мне она давно не нужна, а ты раз уж на спасателя идёшь, подарю. Чтобы деньги лишние не тратили.
— Да ладно вам, не стоило.. — но всё же Шамиль принял подарок. — Хотя глупо отказываться. Знаете, тётя Галя, мы ведь совсем на мели. Так что я, наверное, больше не смогу приплывать к вам. Мы.. — он замялся, видя, что баба Галя не понимает, о чём речь. — продаём «Чайку».
Старушка вздрогнула и расстроенно, но понимающе улыбнулась:
— Раз надо, так надо. Я бы всё равно больше не стала плавать на ней.. — она повернула голову к морю и вздохнула.
— Правда? — Шамиль с обидой шмыгнул носом. — Жалко, жалко.
— А мне вот ничуть. Наоборот, дома спокойнее.
Ребята напряжённо переглядывались, не зная, что говорить и делать.
— Зря мы это всё устроили. — выдавил из себя Толя. — Подслушали чужие проблемы, и клада никакого нету… Пошли.
Ребята незаметно проползли вдоль какого-то заборчика и вернулись к площадке. Солнце плавно опускалось вниз, и песок на пляже от его света казался горящим огнём; в глазах ребят же огонь безнадёжно потух — они летали туда-обратно на печально поскрипывающих качелях.
— Ну что такое! И кто меня за язык дёрнул сказать про клад!
— Толь, ты не виноват. Я ведь, к примеру, тебя поддержал. Может не поддержал бы, и не стали бы искать. — в отличии от брата с сестрой, Паша умудрялся рассуждать более-менее позитивно.
— Чего ты такой радостный? Ерунду всякую про бедную бабу Галю распустил по городу, и доволен. — снова зашипела Оля.
— А что, по-твоему из-за чужих бед я страдать должен? — заметил Паша.
— Нет, конечно. Просто не все могут спокойно воспринимать эти «чужие беды».. — вздохнул Толька, безвольно махнув ладонью мимо комара. — Мне вот из-за этого ужасно не по себе.
Паша невольно сложил брови домиком, глядя на поникшего друга. Все трое, и даже качели, замолчали, увидев подходящего к «Чайке» абхазца Шамиля. Он медленно, как бы не желая уплывать, брёл по берегу, и в лучах заходящего солнца был похож на отверженного всеми героя романа.
Оля спрыгнула с качелей подошла к нему.
— Добрый вечер! Вы меня извините, я видела, вы общались с Бабой Галей. Я подумала, вдруг вы можете объяснить, почему она постоянно поёт песню «Между чайкой и дном морским»?
Шамиль удивлённо уставился на Ольку, будто в его одинокий мир вдруг ворвалось нечто инородное. Из-за этого девочка решила, что мужчине неприятно обращение не-пойми-кого, и на всякий случай сделала шаг назад.
Однако Шамиля удивило другое. Недоверчиво, но с надеждой он уточнил:
— Она до сих пор её поёт?
— Да, отрывками, но поёт. А что? Что значит эта песня?
— Ты знакомая тёти Гали? — доверительно спросил мужчина.
— Мы все её знакомые, мы рядом живём. — Пашка с широченной улыбкой подтащил упирающегося Толю, демонстрируя «знакомых».
— Ну, хорошо.. Думаю, сама тётя Галя не стала бы это рассказывать, у неё нет привычки нахваливать себя. Лет десять назад она очень любила эту песню.. — Шамиль, печально глядя на катер, погружался в прошлое. — Раньше, когда мы на нашем семейном катере устраивали круизы по Чёрному морю, тётя Галя тоже отдыхала на «Чайке». И песню эту она сама сочинила, пока плавала с нами. Слова никто не записал, так что если она их забыла, — Шамиль грустно улыбнулся. — то их и не узнать уже. Просто, было время, когда она совсем не пела её.. После того случая. Вы, наверное, в курсе, что тётя Галя раньше работала..
— Спасателем на пляже? Да, знаем. — уверенно ответил Толя. Искоса на него уставились Оля и Паша, которые явно были не в курсе.
— Именно. — кивнул, ничего не замечая, Шамиль. — Однажды я — мне тогда было всего десять лет — решил попробовать проплыть под катером.. Пока он стоял на волнах. Я плохо помню, но я явно не рассчитал размер «Чайки», и чуть не утонул.. Если бы тётя Галя меня не спасла. — ребята поражённо замолчали и наступила пауза — не неловкая, а такая, когда у каждого есть время осмыслить сказанное. — Хотя она сама тогда чуть не погибла.. Насколько я знаю, доставая меня, она наткнулась на большую медузу и ужасно испугалась. Дёрнулась, стукнулась головой о «Чайку».. Достала она меня из последних сил, и когда нас вытащили на катер, она упала в обморок. Видели её шрам на лбу? Это она так об «Чайку». После этого она долго не пела, потому что «между чайкой и дном морским» — как бы об этой ситуации. Да.. — Шамиль ласково посмотрел на детей. — Я рад, что она снова поёт. Значит, отпустило уже..
Повисла тишина, все четверо задумались. Мысли детей занимал не клад, не подслушанный разговор.. Это можно сказать точно. Но так же нельзя абсолютно верно догадаться, кто из них думал о работе спасателя, кто о символической песне, а кто о том, какие они — последние секунды жизни. Нарушив молчание, Шамиль предложил детям прокатиться на «Чайке», а ребята спонтанно согласились. Они очнулись от своих дум только когда берег оказался далеко позади, а солнечный огонь отражался на магазинах, площадке и причаливших катерах, красивых и словно игрушечных.
На «Чайке» было мокро, но уютно. На ней — не под ней, не «Между чайкой и морским дном» — теперь ребята это знали. С Шамилем они почти не разговаривали. Друг с другом тоже. Высадив детей на берег, их новый знакомый абхазец на прощание попросил:
— Берегите тётю Галю, пожалуйста. Она — настоящее сокровище.
Дети закивали, смотря на абхазца, как завороженные — даже Паша отбросил свою показушную весёлость и равнодушие. Потом «Чайка» уплыла в закат — прямо в яркие солнечные дали, на берега Абхазии, оставляя на пляже ребят, жаждущие приключений души которых наконец-то успокоились. Карта клада обнаружена и осталось только начать копать.
Как сложилась история Оли, Толика, Пашки, Шамиля и бабы Гали? Точно можно сказать только про эту старушку — она спокойно дожила свой век. Правда, её ожидал один очень приятный сюрприз в этой жизни. Рано утром следующего дня, когда она вышла посидеть на скамеечке, её позвали. Она открыла калитку и увидела на дорожке троих ребят, которых она давно знает, но при этом совсем не знакома. В руках у них были вёдра с краской и большие малярные кисточки. Спереди стояла загорелая девочка, которая сказала:
— Скажите, а можно мы закрасим красками надписи на вашем заборе и нарисуем вместо них море и катер?
— Какие амбиции! Можно. — улыбнулась баба Галя. — Но я проконтролирую!
«Сколько лет они бегают по нашим улочкам.. Пора бы мне уже узнать их имена.» — решила старушка. И вот что странно — в глубине души ей показалось, что она уже всё знает о этих ребятах.
