XI Международная независимая литературная Премия «Глаголица»

Будучи еще совсем маленьким, я не знал, что взрослые люди перебираются под землю. Честное слово, я был удивлён. Казалось, они всю оставшуюся жизнь проводят в метро. Представьте себе, мне однажды всё-таки пришлось стать взрослым человеком. И спуститься туда от нечего делать, как мне тогда казалось. Встав посреди шумного подземного мира, я посмотрел в лица людей: все они невероятно отёчные, жёлтые, уставшие… Вы не поверите, здесь все занимаются ровно тем же, что могли бы делать на улице: они спят, танцуют, смеются, плачут, читают книги, газеты, журналы, инструкции по устройству чайников, а за неимением читательных средств – читают надписи на объявлениях, рекламных щитах, на потёртых сиденьях, словом, читают всё, что попадает на глаза. Я понял, что делать мне здесь нечего и решил подняться вверх по эскалатору и выйти к чёрту (уж лучше к чёрту) из этого места. Линия эскалатора упиралась в потолок так, что ее конца не было видно. Причём на эскалаторе установлена строгая система, по которой каждый добросовестный гражданин и, соответственно, участник движения должны передвигаться: нужно занять свою ступень и — ни на шаг в сторону!

Я занял свою ступень и стал медленно продвигаться вверх. Передо мной стоял заплывший, вечно поправляющий свой галстук и обдувающий себя веером-рукой мужчина лет за пятьдесят. В одной руке он держал старый коричневый портфель со сломанной застёжкой, а в другой – номер одной известной газеты. Дата была на ней прошлогодняя. Видно было, что мужчина нервничал и всё время ёрзал. Вдруг он сделался красным и громко на всё метро стал кричать: «Не могу! Жизни нет здесь! Всё-то вы стоите, всё-то вы ждёте — скорей бы наверх, домой… А нет там больше дома. Ха-ха-ха! Как год уж… — он начал рыдать, делая паузы между фразами. — Пытаюсь доехать. Люди! Лю…ди…» Никто… Никто! Не посочувствовал, не приласкал, не утешил. Только женщина, стоявшая впереди него, обернулась и презрительно шикнула: «Как Вам не стыдно орать прямо мне в ухо?! Стойте спокойно и ждите. Бога ради, не кричите больше!» Мой бедолага от растерянности выронил свой бесценный дряхлый портфель и по всему эскалатору вниз полетели бумаги для подписей, давно пожелтевшие фотографии, на которых замерли прекрасные молодые улыбающиеся лица, письма к любимой, мелкие купюры, скрепки и колода. Мужчина повернулся (тут я впервые увидел его глаза, полные отчаяния и безнадёжности), бросил помятый номер и побежал вниз по ступеням, давя ноги всем стоящим. Он рыдал и приговаривал: «Мои ценные… мои родные… мои ценные. Мои родные». Я долго смотрел ему в след, пока не услышал громкий удар о мрамор – он споткнулся и обрушился всем весом на холодный пол. Секунда-две, и эскалатор остановился. Люди вокруг стали возмущаться: «Неужели опять мы из-за кого-то опаздываем?», «И так каждый раз! Не надоело им?»

Я стал, не раздумывая, подниматься вверх по левой стороне. Все озирались на меня, но я не обращал внимания. Впереди себя я приметил соперника. Нет. Соперницу! Это была она. Меня охватил азарт, будто мы боремся за что-то, и я прибавил шаг. Теперь уже переступал целую ступеньку, чтобы быть ближе к ней. Нас разделяла какая-то жалкая пятерня ступеней, как вдруг эскалатор возобновил движение и моя соперница, не преодолев инерцию, упала мне на руки. Ее легкие вьющиеся светлые пряди распустились, вся она маленькая, как ребёнок, была в моей люльке из рук. Тут я осознал, что вот она — моя награда за победу в соревновании. Но как только девушка поняла, что произошло, сразу остепенилась, быстро высвободилась из моих объятий, точно хищник из капкана, и, стрельнув взглядом, стремительно удалилась. Что это? Да разве можно так? Буквально спас её от смерти, а она… улизнула со скоростью света без всех этих льстивых клятв в бесконечной благодарности и любви! Я стоял как вкопанный… Справа от меня мамаша кормила грудью ребёнка, и, видимо, проникнутая ситуацией, заговорила со мной: «Ой, не ждите от неё приветов, молодой человек… Аннетка у нас такая. Гордая. Никому ещё не отвечала взаимностью: только и делает, что торопится наружу. Как бы не так… уж три раза наш подслеповатый наблюдающий спускал её вниз. А Вы… кстати-ка, тоже нарушаете. Лучше встаньте передо мной и стойте смирно». Мне было не до женщины и её слюнявого ребёнка. «Гордая значит… хм… ну ладно», — подумал я. Моё сердце впервые так билось, точно выстукивало мотив Турецкого марша. Я не то что не послушал незнакомку — я бросился вверх, нарушая систему! Меня, как магнитом, притягивало к ней. Наконец я увидел её спину и оборвал коротко:

-Аннета!

-Чего Вам? – не поворачиваясь, ответила она. Мы уже не бежали, а просто поддавались движению эскалатора.

-Вы слишком скоро скрылись и потому, вероятно, кое-что забыли.

-Не может быть, – она проверила карманы. – Всё при мне… – но тут она увидела мою улыбку и сменилась с встревоженной Анны на строгую. – Ах, Вы! Вы меня задерживаете. Если Вам это сделает погоду, то спасибо, что не дали мне упасть, как тому несчастному. Но знайте, что я уверена, любой бы поступил так же, будь он на вашем месте, поэтому не обольщайтесь. И до свидания.

Меня ничуть не оскорбила тогда её воинственная речь, а только больше насмешила. Я сделал усилие и быстрым движением обогнал её. Наши лица были теперь обращены друг к другу. Она слегка покраснела, но не отвела смелый взгляд.

— Куда Вы пойдете, когда выйдете из метро? – начал было я.

Она же отодвинула меня рукой и стала шагать дальше. Я спешил по её следам (мы по-прежнему двигались по левой стороне) и постоянно о чём-то с ней говорил, задавал вопросы. Выглядел я, конечно, странно, ведь она не отвечала. Но я искренне верил, что хотя бы в мыслях она думает над тем, что бы мне сказать. Чем выше мы поднимались, тем меньше встречалось людей на эскалаторе. Шум болтовни совсем исчез.

— Меня зовут Прохор! – вдруг вспомнил я, что спустя столько времени не представился.

Аннета вдруг остановилась на месте, повернулась и посмотрела на меня полными слёз глазами. Мне не дано было понять её горя. Она опустилась на моё плечо, и горячие слёзы просочились сквозь засаленный пиджак. Теперь я не находил слов. Я ощутил на себе это нежное чувство близости, и мы стояли, как в дымке.

-Мне страшно, Прохор. Я уже очень давно пытаюсь выбраться отсюда… Но что меня там ждёт? Кто меня встретит? Что, если всё бессмысленно?

-Хотите, я Вас встречу?

-Вы не знаете меня и пяти минут, а уже готовы встретить меня Там?

-Я чувствую, что знаю Вас всю жизнь. Так и есть! Всю жизнь! И мне ничего не стоит потратить ещё одну, чтобы разыскать Вас Там и встретить или хотя бы ещё раз увидеть.

Слёзы легко скатывались по её румяным щекам, а губы сияли в улыбке.

-Так встретимся же когда-нибудь.

В этот момент Аннета побежала вверх по опустевшим ступеням эскалатора, а подслеповатый наблюдатель где-то сзади свистнул и закричал: «Молодой человек, одетый в коричневый пиджак, с черными волосами (на деле же я был в сером и с каштановыми волосами), вернитесь на первую ступень! Немедленно!» Он всё вторил своё предупреждение, подбегая ближе, а я всматривался вдаль, пытаясь разглядеть вьющиеся светлые волосы. «Спу… господи, Боже мой… спуститесь… ох… молодой человек! — запыхаясь и дрожа, опёрся на перила наблюдатель. – Ну сколько можно Вас звать, молодой человек? Вниз. Спуститесь». С доброй улыбкой я последовал вслед за наблюдателем, ибо теперь я знал, что у меня есть одна святая надежда, ради которой и новой жизни не жалко.