***
Твое имя дарует мне ласковый Бог,
и вполголоса прячу его я
в тишину моих трав, немоту моих строк,
в первозданное царство покоя,
как безумец сомнамбулы, словно извне,
в полусне поминутно шепчу я…
И Господь опускается наземь ко мне
и дарует мне полпоцелуя.
***
1.
Меня не станет завтра поутру,
не то что бы физически умру,
а просто перестану. Я во сне
приду к тебе, бесформенный, извне
и расскажу про слоги, падежи,
про то, как страшно телу без души,
про то, как утомительно в раю,
и про печаль великую мою.
2.
Слепи меня обратно в челове,
мне страшно здесь, в Эдемовой траве,
без тела, мысли, облика, любви, –
обратно в человече умертви,
вложи в меня великие слова,
верни мне облик сути естества.
Я ожил, умертви меня, Господь,
обратно в человеческую плоть.
***
В Гефсиманском саду тишина и морозная ночь,
предпоследнее слово созрело и хочет наружу.
Не дыши: раскаленного воздуха не превозмочь,
забери мое тело, возьми мою лёгкую душу.
Этот сад невесом, он поднялся великой стеной,
мы под ним в темноте не увидим себя, одиноких,
поцелуй меня в лоб, я прощаюсь навеки с тобой,
я уже не земной
я
уже
рассыпаюсь
на
строки,
этой темной земли я уже не касаюсь ногой,
с этим миром земным я не чувствую больше разлуку,
поцелуй меня в лоб,
я прощаюсь навеки с тобой,
я уже не земной,
отпусти,
отпусти
мою руку.
***
Совершенно один на пустом берегу
разделяю себя на́ две части:
я пытаюсь сказать, но сказать не могу,
потому что забыл в одночасье
все слова и наречия, вот и лежу,
бормочу о зелёном по-рыбьи,
и, подобно невиданному миражу,
растворяюсь в малиновой зыби,
где ни слов и ни звуков, ни нот, ни людей –
ничего кроме счастья не надо.
Я не знаю печаль. Я творю лебедей
в тишине первозданного сада.
***
«Господь и душу, и тело мое привел из небытия в бытие — так Он всемогущ»
©Иоанн Кронштадтский
Не появившийся на свет,
себя не помнящий, во мраке
небытия, где бога нет,
я ждал какой-нибудь скелет
дворовой, немощной собаки.
Но чьей-то праведной рукой
я был заложен в человечье,
нагое туловище, злой
уже пропитанное тьмой
от черноты своей же речи.
И, ощутив чужую плоть,
я увидал земные страхи,
и я пытался распороть
глаза свои. Зачем, Господь,
родился я в людской рубахе?
***
Красные яблоки в рукаве.
Сон во сне. Мотылек в полыни.
Смутный шорох в сухой траве.
Нет дыхания. Только иней
на ресницах твоих, и мед
застывает в моей ладони.
Все закончится. Все пройдет.
Спи, Мария, никто не тронет
глаз твоих океан. И весь
мир останется только с нами,
я прощаюсь со всем, что есть,
до свидания, до свидани…
***
Вы сожгли меня: бросили в черную печь,
я воскрес и родился наружу,
я пришел, чтоб потухшее слово зажечь,
оживить его мертвую душу.
И я выковал стих из любви и стекла,
но кого б на пути я ни встретил,
всякий тихо шептал: «Ты — зола. Ты- зола.
Ты — зола. И слова твои – пепел».
Вы сожгли меня: бросили в черную печь,
я воскрес и шепчу вам невнятно:
«Я — зола. Я — зола. Мне себя не сберечь,
и я лезу обратно, обратно».
