«Лунное море»
В дали позолоченной солнце скрывалось.
В сиренево-розовых красках заката
Морская волна из пучин поднималась,
Виднелся сверкающий парус фрегата.
Безбрежный покой необъятного штиля
Слегка прерывали вечерние птицы.
Исчезло светило, и ночь опустила
На синее море свою плащаницу.
И вдруг неизвестное жёлтое око
Явилось, таинственный свет изливая.
А море темнело и грустно немного
Молчало, загадочный глаз отражая.
И стало всё чёрным и мрачным, и смутно
Горели ничтожные белые точки
На небе бескрайнем, на небе лоскутном,
На небе неясном, неважном, побочном.
Вода обнимала тоскующий берег,
А море казалось ранимым и чутким.
Блестящие волны задумчиво пели,
Вторгаясь в глубокие дебри рассудка.
И в волнах дурманящих свет расплывался
Луны, фонарей и далёких созвездий.
А в небе, как в чистой воде отражался,
Громадный, но очень чувствительный крейсер.
Бессонница. Синее пламя восхода.
И птицы запели тревожные песни.
Быть может, мы все отраженье чего-то,
Чего-то далёкого, неизвестного?
„Невероятное происшествие, случившееся зимней ночью“
Вечер тёмный, как чернила,
Был метелями измят.
Всё гудело, всё вопило.
И колючий аромат
Разъярённого мороза
Прочно въелся в шум толпы.
Люди шли, как паровозы,
Дыма грузные клубы,
Выдыхая торопливо.
В дверь планеты постучав,
Вечер сонный и ленивый
Ночь сменила, очерча
Небо звёздными рядами.
Око жёлтое взошло
Семимильными шагами
На небесное чело.
Вьюги мчались кавалькадой.
Жутко ёрзал лунный глаз.
В карнавале снегопада
Мир беспомощно завяз.
Где-то там какой-то кто-то
Пробирался сквозь толпу.
Он, уставший от работы,
Эту зимнюю пургу
Проклинал ежеминутно.
А заснеженный квартал
Что-то очень-очень смутно
От допытливых скрывал.
Под мятежным карнавалом,
Под серебряным ковром
Эта тайна зазывала
Угасающим огнём.
Если умный, развернётся,
Руки в брюки засучив.
Ну, а я хватаю Солнце
За кудрявые лучи!
И тащу его на волю
Из снегов, из-подо льда!
А оно мне басом: „Больно!
Что ж ты делаешь, балда!“
От проснувшегося жара
Всё растаяло в момент,
И остались клубы пара
От метелей-непосед.
День стоит в двенадцать ночи.
Я сижу. Вокруг меня
Солнце гневное хлопочет,
Звёзды светом заслоня,
И, бранясь по-стариковски,
Восклицает: „Как же так?
Ты ведь чай не Маяковский,
А устроил кавардак?! «
Я ему не прекословил,
Ведь и вправду виноват:
Взял и впрямь обеспокоил
Эту ночь и снегопад.
